— Как ты могла такое подумать! Если я обещала вернуться, то,значит, вернусь.

— Я думала, что с тобой что-то случилось…

— Все нормально, — отстранив Карину, я укоризненно покачалаголовой. — А кто разрешил тебе вставать?

— Никто, — засмеялась она, вытирая слезы. — Я прекрасно себячувствую. Мне эти чертовы капельницы даром не нужны. Врачи в шоке. Они вообщене верят, что такое возможно. Ты видела Сергея?

— Я только что от него. Он пьянствует на даче и повсюду ищеттвое тело. Ему нужно свидетельство о смерти, а без тела не бываетсвидетельства.

— Знаешь, а я любила его… Наверное, так же слепо, как и ты,— грустно улыбнулась Карина. — Когда я выходила за него замуж, вдрызгразругалась с родителями… Ведь он был нищий студент, тощий, как церковная мышь.Папа называл его голожопым, а мама всегда жалела меня…

— Не надо. Не вспоминай об этом. Тебе, наверное, неприятно.— Я обняла Карину за плечи и чуть слышно шепнула: — Как ты посмотришь на то,чтобы завтра нанести ему визит?

— Положительно, — засмеялась Карина. — Мы пойдем вместе исделаем так, что он запомнит этот визит надолго… Впрочем, долго он не проживет,— подумав, добавила она. — Ты уедешь?

— Да. Я поеду ночевать к знакомому. Если ты не хочешьоставаться в больнице, я могу взять тебя с собой. Выспишься, приведешь себя впорядок и подготовишься к встрече со своим муженьком.

Вместо ответа Карина захлопала в ладоши и стала собираться.Через несколько минут мы уже сидели в попутке и ехали к Толику. Кариназадремала, положив голову мне на плечо. От волос ее пахло лекарствами. Вбольничном халате и казенных тапочках выглядела она нелепо и в то же времятрогательно, как девчонка, убежавшая из дома и много настрадавшаяся на своемпути… Мы обе любили одного мужчину, мы обе страдали и были счастливы, но Каринебыло намного тяжелее, чем мне. Она до последнего верила Сергею, нисколько несомневаясь в его искренности. Она отдала ему все и… оказалась ненужной, как доконца использованная вещь… Вздохнув, я прижала Карину к себе и ласковопоцеловала в покрытую едва заметными конопушками щеку.

Подъехав к дому Толика, мы зашли в подъезд, поднялись наэтаж и позвонили в дверь. Через несколько секунд дверь распахнулась, и Толик,ни слова не говоря, провел нас в зал. Мой любимый мордоворот сидел сприскорбным видом, пил текилу и нюхал лимон. Увидев Карину, он вытаращил глазаи, как изваяние, застыл со стаканом в руках.

— Милый, если бы ты только знал, как сильно я по тебескучала, — нежно проворковала я, усаживаясь к нему на колени.

— Ага, так скучала, что шастала неизвестно где целую ночь, —буркнул мордоворот недовольным голосом.

— Извини. Впредь я буду послушной, — чмокнула я его в нос.Затем посмотрела на Карину и дружелюбно произнесла:

— Карина, садись к столу. Чувствуй себя как дома. Ты здесь вбезопасности.

Карина села в кресло, вытащила из пачки сигарету и закурила.

Мордоворот покосился на мой пакет и, нахмурив брови,спросил:

— Там, что, пушка, что ли?

— Откуда ты знаешь?

— Я же говорил, что у меня на оружие чутье.

— У тебя не глаза, а рентген. Ну да, пушка.

— Где взяла?

— У старого знакомого. Я решила, что ему она ни к чему, амне будет намного спокойнее и безопаснее.

— Ты что, решила теперь везде с пушкой ходить?

— Решила.

Олег перевел взгляд на Карину.

— Насколько я понял, это жена того придурка, которого тылюбила?

— Да, ты угадал. — Посмотрев на Толика, я спросила: — Олег,я могу говорить при твоем товарище?

— Конечно, Толик мне как брат.

— Тогда слушай. — Я подошла к столу, наполнила бокалышампанским, один из них протянула Карине и начала рассказывать все с самогоначала. Услышав о том, как я хотела устранить соперницу, Карина заметнонапряглась, бокал в ее руке задрожал. Я села на подлокотник кресла и обняла ееза плечи.

— Карина, прости меня, на меня словно затмение какое-тонашло… Мысль об убийстве внушил мне братец твоего мужа. Тебе при любом раскладегрозила смерть, а ответственность они хотели свалить на меня…

Карина прижалась щекой к моей руке.

— А что было дальше… сегодня? — спросила она.

Перед больницей я заехал к Сергею. Он не просыхает со вчерашнегодня. Повсюду ему мерещится твой труп. Он не может вернуться в город, необнаружив труп. Нет трупа, нет и доказательств того, что человек умер. А безсвидетельства о смерти, он не получит ни цента от твоих родителей. Я привелаего на берег реки, дала в руки лопату и приказала копать. Якобы труп спрятан впесчаном холмике у опушки леса… А потом я взяла камень и трахнула его по шее. Сним все в порядке, полежит на свежем воздухе, очухается и пойдет домой…

— Да, подруга, с самой первой минуты, как я тебя увидел, ясразу понял, что ты чокнутая, — удивленно присвистнул мордоворот. — А если быон тебя убил?

— Не убил бы. Во-первых, он был пьян, а с пьяным справитьсялегче, а во-вторых, он так увлекся поисками трупа, что ничего не замечал. Нувсе, давайте спать, — сказала я и, потягиваясь, встала.

Толик постелил Карине на диване, а сам устроился в кухне.Мордоворот сгреб меня в охапку и отнес в спальню. Положив меня на широкуюкровать, он показал мне кулак:

— Если еще раз без спросу куда пойдешь, я твои проблемырешать не буду. Уеду обратно и разбирайся сама. Я, как дурак, в Москвупримчался, чтобы тебе помочь, а ты убегаешь из дома, даже меня не предупредив.Я так не люблю.

Погладив колючую щеку, я тихо шепнула:

— Извини… Я должна была забрать Карину из больницы.

— Сказала бы мне. Мы бы съездили и забрали ее. Между прочим,ты еще кое с кем успела встретиться…

— Ты имеешь в виду Сергея? — рассмеялась я. — Он уже,наверное, тысячу раз пожалел о том, что, утопив Карину, не оставил в том местекакого-нибудь опознавательного знака. Знаешь, я столько насмотрелась, столько…Я теперь замуж никогда не выйду…

— Почему?

— Зоя, Карина… Мочат бедных женщин по-страшному…