– Мне нужно больше информации. У него есть семья? Братья? Сестры? Он женат? Был когда-то женат?

– Много вопросов, – пробормотала Ребекка, приблизившись к грифельной доске. Она налила себе бокал красного вина, затем вполоборота взглянула на Кендру. – Хотите выпить?

– Нет, спасибо. У вас есть ответы на мои вопросы?

Ребекка посмотрела на нее поверх стакана.

– Для служанки вы ведете себя довольно властно. – Прежде чем Кендра успела ответить, она продолжила: – Его дед умер пару лет назад. Граф Уилмонтский. Его мать все еще жива, но превратилась в затворницу. У него нет ни братьев, ни сестер, и, насколько мне известно, под венец его никто не завлекал.

– Никаких скандалов и скелетов в шкафу?

– Я этого не говорила. – Ребекка отпила вина. – Не знаю, насколько это может быть актуально, ведь это произошло так много лет назад, но леди Анна, мать Морланда, ушла от мужа к его отцу, который был пехотинцем. Старый граф был вне себя от ярости.

– Почему? Из-за того что она ушла от мужа?

– Бегство, конечно, постыдный поступок, но она вышла замуж за пехотинца, мисс Донован. Без титула. Само собой, без гроша в кармане. Любой граф был бы недоволен таким неравным браком. Вы что, правда этого не понимаете?

– О´кей. Поняла.

– У графа была репутация тирана. Я его боялась, когда была ребенком и сталкивалась с ним, навещая герцога. – Она изобразила дрожь. – Говорят, он привез леди Анну домой и отправил ее мужа в Индию. Будучи членом парламента, он имел связи в военном министерстве. Бедняга там и умер, так ни разу не увидев своего сына. Если задуматься, это правда очень трагично.

– Интересно, что чувствовал Морланд, зная, что из-за деда никогда не видел своего отца?

– Не знаю, но граф души не чаял в своем внуке. Конечно, этому способствовало и то, что Морланд внешне пошел в своего деда, и это, само собой, тешило самолюбие старого графа, – цинично заметила Ребекка. – Ничто так не радует, как видеть продолжение своего рода, читающееся в чертах мужской ее части, ведь дочери и внучки останутся лишь на бумаге. Их все равно сложно использовать для расширения своей империи! Это мир мужчин, мисс Донован, – добавила она, нахмурившись. Какое-то время она молчала, затем издала вздох. – Но это все равно ничего не значит. Пока граф был жив, между ним и Морландом не было никакого отчуждения. К сожалению, титул графа не перешел Морланду и достался какому-то дальнему родственнику по мужской линии, какому-то племяннику. Однако Морланду повезло, так как Тинли Парк не значился в перечне собственности, перешедшей в наследование нового графа.

– Почему леди Анна не последовала за своим мужем в Индию?

– Я не знаю подробностей. Подозреваю, что она узнала о своей беременности, которая, без сомнения, поставила на путешествии в Индию крест. Осмелюсь предположить, что к тому моменту, как она могла совершить путешествие, было уже слишком поздно. Ее муж уже скончался. Печально, как иногда бывает в жизни, да?

– Никогда не знаешь, что преподнесет тебе жизнь, это я точно могу сказать. – Она подошла к грифельной доске и встала рядом с Ребеккой. – Кто еще из ваших знакомых подпадает под описание?

– Я не…

– Нет, знаете.

Ребекка приподняла брови.

– Все служанки в Америке – такие диктаторши, как вы, мисс Донован?

Кендра нахмурилась.

– Герцог вспомнил восемь человек, которые совпадают с описанием. Мне бы хотелось услышать вашу версию.

– И что потом, мисс Донован? Что вы собираетесь делать?

– Допросить подозреваемых, выяснить, где они были в ночь убийства. Мы можем исключить из списка всех, у кого есть алиби.

– Понимаю. – Ребекка странно посмотрела на нее. – И вы это собираетесь сделать… как? Вы, служанка, будете задавать вопросы своим господам?

Кендра уставилась на нее, впав в некоторый ступор. Как, черт возьми, она будет проводить расследование, если ей не разрешат допрашивать подозреваемых?

Леди Ребекку явно забавляла эта ситуация.

– Вы, кажется, забываете о своей позиции в обществе, мисс Донован. Что у вас есть, а чего нет.

– Уверена, герцог окажет мне помощь.

Ребекка удивленно уставилась на нее. Обычно служанки оказывают помощь герцогам, а не наоборот. Она внезапно улыбнулась и, постукивая веером по подбородку, обошла Кендру кругом.

– Хм. Мне не нужна личная горничная. Моя горничная Мэри прекрасно справляется со своими обязанностями.

Кендра осторожно посмотрела на нее.

– Отлично. Потому что я, откровенно говоря, отстойная горничная.

– Отстойная? – Ребекку это позабавило, она рассмеялась. – У вас, американцев, такие яркие выражения. Однако… у меня никогда не было компаньонки.

– Компаньонки?

– Да, для прогулок.

– Леди Ребекка, вы случайно не просите меня стать вашей компаньонкой?

– Думаю, это я и делаю. Это необычно, но… вы, моя дорогая мисс Донован, только что получили повышение.

Из окна своей спальни Эйприл Дюпрей видела, как сыщик медленно удалялся, осторожно шагая по блестящей черной брусчатке, влажной от мелкого дождя, падающего с вечернего неба. Когда он вдруг остановился, снова кинув взгляд на дома, его глаза, казалось, уставились прямо на ее окно, и сердце у нее ушло в пятки, а пальцы сжались на кружевных шторах. Она заставила себя отпустить ткань и отойти назад.

Она судорожно думала, понял ли он, что она ему солгала. Она хорошо врала, это было необходимое качество хорошей шлюхи.

Эйприл улыбнулась, ее накрашенные губы цинично искривились, она вспомнила всех негодяев, которых обслужила за свою жизнь. Им никогда не нужна была правда. Нет, они хотели, чтобы с ними ворковали, нянчились и восхищались тем, какие они мужественные и привлекательные, даже если им было давно за семьдесят. У всех были свои фантазии. А любая фантазия начинается со лжи.

Эйприл Дюпрей даже не было ее настоящим именем. Она с трудом помнила имя, которым ее окрестили, и ту малютку, которой она когда-то была: до того как ее пьяный придурок отец отдал ее сутенеру в обмен на уплату долга. Ей тогда было одиннадцать.

Это, конечно, было уже давно. Эйприл охватило холодное удовлетворение от воспоминаний о тех ранних годах. После первого, самого жестокого, года она отказалась от своих девичьих мечтаний, о которых уже толком и не помнила, и начала активно работать, чтобы стать искусной куртизанкой. Ее внешность и ум позволяли ей стать чем-то большим, чем простой уличной девкой, хотя сначала ей и пришлось покувыркаться какое-то время на задних дворах с пьяными бабниками. Однако ей хватило ума заниматься этим за деньги, а не за глоток джина. Она оказалась в академии и провела там какое-то время, пока хитроумно не соблазнила одного из клиентов и не заехала в свой собственный дом.