— Только дурак может считать нас способными на это — сказал Арис. — Твоя тень все еще искушает тебя, Галаэрон. Если ты уступишь ей, хотя бы на минуту, мы пропали.

— Доверься Шторм — настаивала Руха. — И я умру первой, если нас вернут в анклав.

Галаэрон знал, что это правда. Талант Ариса, вероятно, купил бы ему жизнь, по крайней мере, если бы он смог найти в себе силы продолжать лепить. Сам Галаэрон будет сохранен живым и испорченным и, возможно, в конце концов, найдет способ преодолеть свою тень, но Руха не могла предложить шадоварам ничего, кроме неприятностей. Допрос, который последовал за возвращением троицы, показал бы, что она была агентом Избранных, если Теламонт уже не знал об этом, и Галаэрон даже не хотел думать о судьбе, которая ожидала шпионов в Анклаве Шейдов.

Галаэрон кивнул и сказал:

— Очень хорошо. Он отошел от решетки и сел на каменную скамью, служившую ему койкой. — Если ты хочешь верить, что Шторм спасет нас, то и я тоже.

— Но так ли это? — спросил Арис. — Ты должен пообещать, что больше не будешь использовать магию теней, даже если это будет означать нашу смерть.

— Галаэрон покачал головой. — Я могу только пообещать, что постараюсь.

— Это вовсе не обещание — возразила Руха. — Пытаться легко. Делать – трудно.

Галаэрон отвел взгляд. Он уже однажды нарушил это обещание, поэтому знал, как трудно будет его сдержать, даже труднее, чем в прошлый раз, возможно, невозможно, но Руха была права. Пытаться было легко, а делать то, что было легко, с самого начала вело его все глубже к катастрофе. Он пробил брешь в Cтене Шарнов и освободил фаэримма, когда приказал своему патрулю атаковать магическими стрелами вместо мечей. Он позволил своей тени проникнуть внутрь себя, когда проигнорировал предупреждение Мелегонта и использовал больше теневой магии, чем у него было сил контролировать. Он выпустил Шадовар на Фаэрун, когда принес их летающий город в мир, чтобы спасти Эвереску от фаэриммов. Он потерял Валу, когда был достаточно глуп, чтобы поверить, что Теламонт Тантул научит его контролировать свою тень. И он едва не потерял своего самого близкого друга в погоне за легкой местью. Пришло время начать делать самое трудное.

Галаэрон оглядел комнату для допросов и сказал:

— Даю слово Стража Гробницы, что никогда больше не буду пользоваться теневой магией.

Арис коротко кивнул. — Хорошо, тогда ты уже победил Шадовар.

— Поражение еще впереди — сказала Руха, — но это только начало.

Она вернулась на свою скамью, и они снова погрузились в молчание. Арис снова принялся дергать цепи и скрести известку вокруг креплений. Руха и Галаэрон пытались придумать какой-нибудь способ побега, который не включал бы использование теневой магии. Чуть позже вошли двое ночных часовых и сели за стол на посту охраны. Постоянные спутники этой ночи и, без сомнения, многих других, они обменялись несколькими несвежими словами в нерешительной попытке не заснуть, а затем захрапели с разницей в несколько мгновений друг от друга. Галаэрон не удивился. Скука всегда была проклятием стража, и особенно сильным оно будет в подземелье, где побег казался такой отдаленной возможностью. Четверть часа спустя храп прекратился. Пара бронированных тел с лязгом упала на пол, и глаза Ариса расширились. Галаэрон прижался к решетке и посмотрел в сторону караульного поста. Часовые лежали, раскинув ноги, окруженные кругом мрака, который мог быть кровью или тенью, без темного зрения невозможно было определить, чем именно. Ривален и полдюжины шадоварских лордов вышли из тени позади них.

У Галаэрона пересохло в горле. Момент наступил раньше, чем он ожидал, но он знал, что искушение будет таким же утром, или в любое другое время. Его тело изрядно болело от желания произнести заклинание. Он чувствовал лихорадку, пустоту и жажду ощущения прохлады Теневого Плетения, но даже если не считать его обещания, было уже слишком поздно. Он никогда не мог надеяться превзойти Ривалена в магическом поединке. Тем не менее, когда их глаза встретились, Галаэрон сохранял спокойное самообладание и небрежно наклонил голову.

— Довольно рано, не так ли? — спросил эльф.

— Я устал ждать тебя.

Ривален жестом подозвал троих воинов к Арису и еще двоих к Рухе, а затем велел последнему сопровождать его в камеру Галаэрона.

— На самом деле, — сказал принц, — я уже начал опасаться, что ты нашел какой-то другой способ покинуть подземелье, кроме магии теней.

Галаэрон покачал головой. — Нет, просто перестал пользоваться ею.

— Ривален недоверчиво ухмыльнулся. — Ну конечно.

Он подошел к двери Галаэрона и некоторое время изучал его камеру, затем жестом указал ему на заднюю часть.

— Если не возражаешь, встань на колени. Галаэрон сделал так, как просил принц, хотя и позаботился поджать под себя пальцы ног, чтобы быстро вскочить. Чтобы не позволить своему взгляду блуждать по замковому камню в потолке и не выдать свой план, он не сводил глаз с Ривалена.

— К чему такая спешка? — он спросил. — Еще несколько часов, и тебе не придется нас похищать.

Принц достал из кармана плаща отмычки и опустился на колени перед дверью. Еще несколько часов, и ты бы сбежал и оказался в другом королевстве, предавая Высочайшего кому-то другому.

— Вообще-то нет — сказал Галаэрон, — но я понимаю твою точку зрения.

Он замолчал и позволил принцу работать. На другой стороне комнаты для допросов сопровождающие Ариса закончили связывать его запястья и лодыжки теневой линией и приступили к работе над цепями, привязывающими его к стене. Гигант продолжал дергать руками и ногами, усложняя их задачу до такой степени, что один из них вытащил свой меч.

— Арис, не поранься, — приказал Галаэрон. Он начал понимать, как помочь Арису и Рухе сбежать, но ему нужно было освободить великана от цепей. — Оно того не стоит.

— Да, ты должен быть осторожен с этими руками, — крикнул Ривален, все еще работая над замком Галаэрона. — Высочайший ценит их почти так же высоко, как секреты, которые Галаэрон вынес из разума Мелегонта.

Сопровождающим Рухи удалось открыть ее камеру и жестом приказать ведьме выйти. Подойдя к двери, она оглянулась через плечо и подняла бровь.

— По крайней мере, ты будешь в том же городе, что и Малик, — сказал Галаэрон, кивком приглашая ее в комнату для допросов. — Если предположить, что он еще жив.

— Да, это так — сказал Ривален. — Предав твой план, он стал любимцем Высочайшего.

Замки в кандалах Галаэрона со щелчком открылись. Принц улыбнулся и убрал отмычки. Галаэрон вскочил на ноги и бросился на дверной косяк со всей силой, на какую был способен за два шага.

— Беги! — крикнул он. Спаси свою…

Принц махнул ему темной рукой, и Галаэрон врезался в заднюю стенку камеры с такой силой, что у него перехватило дыхание. Он соскользнул на полпути вниз по стене, а затем обнаружил, что выплывает за дверь, все еще задыхаясь.