Силы духа растрачены

До последнего их предела,

Все тело уродливо

И отвратно на вид.

Поредевшие зубы

Торчат как попало,

А кости при этом сносились,

И плоть на них, как хламида, висит.

В отчаянии человек приближается

К своей старческой немощи,

Когда уже не остается зубов,

Чтоб полноценно питаться.

Страдающие геморроем,

Иссушенные и туберкулезные,

Они уходят доживать

Свои годы во мраке.

В старости

Горбится спина.

Зубы расходятся

И во рту едва держатся.

Склоняясь к земле

И удаляясь от Небес,

Они спускаются вниз,

Чтобы войти в обитель «Желтые ключи»39.

Скоротечность молодости и ее удовольствий тоже служила темой в поэзии того периода, особенно у авторов «Девятнадцать древних стихотворений»:

Я назад повернул

И погнал лошадей моих прямо,

Далеко-далеко

Их пустил по великой дороге.

Я куда ни взгляну —

Беспредельны просторы, бескрайни!

Всюду ветер восточный

Колышет деревья и травы.

Я нигде не встречаю

Того, что здесь ранее было, —

Как же можно хотеть,

Чтоб движенье замедлила старость!

И цветенью и тлену

Свое предназначено время.

Потому-то успех

Огорчит запоздалым приходом.

Ни один человек

Не сравнится с металлом и камнем,

И не в силах никто

Больше срока продлить себе годы.

Так нежданно, так вдруг

Превращенье и нас постигает,

Только добрую славу

Оставляя сокровищем вечным40.

Еще одним основным элементом древней имперской структуры рода считалась память о предках и ее сохранение в культе. Чем дальше в старину человек способен проследить свою родословную, на принадлежность к тем более многочисленному клану он может претендовать и к тем большему количеству соотечественников он способен обратиться, когда того потребует нужда. В семье, где помнят не больше одного или двух предыдущих поколений, поддерживали связи совсем с немногочисленными родственниками, а вот в роду, ведущем происхождение через многочисленные поколения, могли обратиться к сотням связанных кровными узами семей. Таким образом, поминовение и почитание предков представлялось важным моментом в деле структурирования уже современного общества.

Поскольку семейные узы определялись общими связями с ушедшими предками, в наставлениях по проведению обрядов сказано, что алтарь служит двум целям: напоминанием о чьей-то родословной, а также он помогает определять, насколько близкой считается связь каждого члена рода. Система упорядочения родства получила известность как «Пять степеней траурного облачения». Для выражения скорби по своему отцу сын надевал самую скромную одежду (неподрубленную, из пеньковой рогожи) и носил ее в течение самого продолжительного времени (весь третий год после смерти родителя). Для выражения скорби по жене брата прадеда по отцовской линии он носил наименее скромную одежду (из тончайшего пенькового полотна) в течение самого короткого времени (трех месяцев). Из этих пяти степеней тем самым формировалась система весьма сложная и всеобъемлющая. Те, кто не подходил ни к одной категории, родственником не считался. В «Списке обрядов» говорится, что, если кто-то связан с покойным даже через пятую степень траура, для участия в похоронах он должен преодолеть даже весьма протяженное расстояние, зато он не обязан присутствовать на похоронах человека, не связанного с ним родственными узами, даже своего ближайшего соседа41. Речь идет о крайней формулировке, и нам не дано узнать, насколько тщательно такие предписания выполнялись. Недавно обнаруженное в Мавандуе древо родственных связей, составленное с указанием системы поминовения, служит основанием для предположения о том, что к структуре происхождения тогда китайцы отнеслись вполне серьезно.

Такое ритуальное поминовение мертвых получило отражение в китайских описаниях продолжительности человеческой жизни и сохранения памяти о предках на все времена. Долголетие в китайском языке обозначается словом шоу, и его наиболее распространенное сравнение (в форме поэтической речи) звучит как «долголетие как у металла и камня». Однако понятие шоу не ограничивалось одним только физическим существованием, но и относилось к потомкам, хранившим память о том или ином человеке и возносившим ему хвалу в жертвенном поклонении. Речь идет о долголетии общественного признания, возможного в силу существования родовой группы или исключительных случаев увековечения в литературных трудах. Молящиеся желали шоу духу Гаоцзу во время службы у алтаря, и в «Предписании по сыновнему благочестию» алтари называются местами, где потомки своим искреннейшим почтением предотвращают забвение предков. В «Книге пути и достоинства» (Дао дэ цзин) говорится то же самое: «Те, кто умирает, но остается в памяти потомков, приобретает шоу»42. В стихотворении, приведенном выше, дается вывод о том, что физическое тело неизменно «преобразуется» и отмирает, только вот славное имя покойного считается большим сокровищем, способным пережить века, обратившись предметом почитания или героем литературного произведения.

В культе предков при династии Хань душа покойного продолжала свое существование до тех пор, пока живые его потомки заботились и ухаживали за его алтарем. Как только душа переставала получать подношения, она исчезла навсегда. Это исчезновение происходило совсем не случайно. Авторы ритуальных текстов описали процесс «структурированной амнезии», когда потомки последовательно разбирали самые старинные алтари. На императорском уровне четырем последним предкам возвели алтари, где им складывали подношения. Когда появилось новое поколение, четвертый алтарь разбирали, а остальные алтари подвигали на одно место. Как сказал канцлер при императоре Юане Куан Хэн: «Сооружение четырех родовых алтарей означает вашу близость к ближайшим предкам. По мере исчезновения близости алтари по очереди ликвидируются. Такое схождение от близкого к далекому предку говорит о существовании предельного конца»43.

Единственное исключение в таком процессе исчезновения души делалось для основателя империи или вотчины, о ком нельзя было никогда забывать. Так, чисто теоретически, для принесения пожертвований требовалось пять алтарей. Считается, что у династии Чжоу существовало семь алтарей: четыре алтаря посвящались ближайшим предкам, один – мифическому основоположнику сельского хозяйства по имени Хоуцзи, с которого началась династия Чжоу в полученных владениях, и по одному алтарю для царей Вэнь и У, которые покорили Шан, а Чжоу преобразовали их вотчины в царство. Таким образом, долголетие духа напрямую привязывали к его вкладу в долголетие линии рода, которому он передавал царство или нечто такое же значительное.

Ближе к концу правления династии Западная Хань появились сомнения в том, что ее основателя следует считать единственным императором, заслуживающим вековечной памяти. Самые первые аргументы приводились в пользу императора У, который напал на хунну, провел реформу летоисчисления и внедрил культы жертвоприношения. Раз уж его потомки все еще ощущали его влияние через многие поколения после его смерти, следовало бы продолжать поклонение его алтарю“. С таким аргументом все согласились, и императора У причислили к вечным предкам наравне с Гаоцзу.