И тут я вдруг поняла, что ОБЯЗАТЕЛЬНО должна быть там! Обязательно! Иначе то самое, непонятное и неопределяемое, которое она чувствовала даже отсюда, может всем очень и очень навредить! Господи, да что же делать-то?! Нельзя уходить — Саша не велел. Нельзя туда соваться — Саша запретил. Но не может же она сидеть здесь и ждать, пока с этими хорошими ребятами случится какая-то гадость. Причем по ее милости и по ее же вине!

Света поколебалась еще несколько секунд, потом решительно вышла из машины, прихватив рацию, и как можно тише захлопнула дверцу.

Так, девушка. И как вы себе мыслите дальнейшие действия? Откуда подходить к этому чертову дому? И что делать? Может, попытаться все-таки сосредоточиться и понять, что же там такого опасного? Ах, ты, черт побери, не могу я, оказывается, напрягать свои ведьминские способности по заказу, хоть и диплом имею… Как это там пелось в нашем детстве? "Но всемогущий маг лишь на бумаге я…"? Ой, ой, ой, ну что же делать? Не многовато ли вы чертыхаетесь, милая?

Света медленно двигалась по правой стороне улицы, сжав руки в кулаки. Почему-то в этот самый момент ей вспомнилось, как с таким же точно напряжением она следила в школе за рукой учителя, ползущей по раскрытому журналу. Алексеев, Артамонов, Бисярин, Будник, Гриф, Дроздовская… не помню, кому уж я тогда молилась, чтобы роковая шариковая ручка миновала короткое незаметное «Жукова»! Да нет, не ищите в моем школьном прошлом моих ведьминских корней. Получалось далеко не всегда. То есть просто-напросто частота вызова к доске Жуковой Светы не выходила за рамки обыкновенной вероятности.

Еще пять шагов. Еще десять. Через пятнадцать метров за углом как раз и покажется дом.

Последним отчаянным усилием, вспомнив ближайшую по ассоциации ведьму (а именно — лучшую ведьму русской литературы — Маргариту), каким-то даже остервенелым внутренним рыком она крикнула: невидима! невидима! И, сразу же резко обернувшись, чуть не захохотала в голос от радости, НЕ обнаружив за собой тени. Мутноватое стекло низкого первого этажа покорно отражало кусок улицы, стоящий у обочины «жигуль», кусты на противоположной стороне. И больше никого.

Да, ребята, это, пожалуй, поинтересней, чем в кино.

Света неслышно вошла в темную парадную, заметив притаившуюся в углу тень (Федор? Гришка?), поднялась по щербатым ступеням на второй этаж (чуть не подвернула ногу, чуть не вскрикнула, чуть не обнаружила себя!). Саша с Алексеем стояли по обе стороны двери. Звонить или стучать не пришлось. Собака за дверью первой почувствовала чужих. Послышалось глухое ворчание, звук шагов, тут же стихший, стук, шорох. И снова тишина. А потом сразу — грохот!

Я не могу точно сказать, как все происходило. Знаете, как это бывает, когда по телеку показывают какой-нибудь штурм? Плохое освещение, камера дергается, изображение прыгает, громкие невнятные голоса, кто-то матерится, выстрелы… В общем, жуткий тарарам и ничего не разобрать. То есть вот это уже на кино не было похоже ничуть. Не так красиво и не понять, кто — кого.

Честно говоря, Света была немного разочарована перепалкой. Не ясно только, к недостаткам чьей режиссуры это следовало отнести — Сашиной ли любви к быстрым развязкам, или Светиной некомпетентности в вопросах освобождения заложников. К тому же все это было до зевоты тривиально.

Когда — буквально через десять секунд после начала штурма! — Света решилась войти, в квартире уже стояла полнейшая тишина. Сама квартира была просто огромная. Почти пустая и очень запущенная. Даже слишком запущенная. Как будто здесь за очень хорошие деньги поработала дизайн-фирма, специализирующаяся на декорациях для фильмов ужасов. Участники действа расположились в стандартнейших «киношных» позах: один бандюган с сильно завернутой за спину рукой лежал — морда в пол, — придавленный крепкой коленкой Феди Грымова; второй — с огнестрельным ранением в плечо — сидел на полу в коридоре и зло зыркал исподлобья на улыбающуюся Лэйму (а вот что за штуку она держала в руках — я вам не скажу. Потому что не знаю. То ли очень большой пистолет, то ли очень маленький пулемет. Не знаю, как стреляет, но выглядит внушительно).

Искушенные любители боевиков уже, наверное, догадались, что делал третий. Совершенно верно. Он стоял в самой дальней маленькой комнатке, левой рукой крепко прижимая к себе бледного, худого мальчика. Света сразу вспомнила и эту синеватую прозрачную бледность, и большой рот, и светлые непослушные волосы. Все это она не раз видела на фотографии в кабинете Виталия Николаевича Антонова. А в точно такие же серые печальные глаза она еще сегодня утром (тем, настоящим, СЕГОДНЯ, и тем, настоящим, УТРОМ) смотрела с любовью…

В правой руке у бандита был пистолет, направленный ребенку в висок. Картину дополнял Саша Самойлов с выставленными вперед пустыми руками — его пистолет, как и полагается в таких ситуациях, валялся далеко в углу.

— Боцман, Боцман, успокойся, — ласково приговаривал Саша, медленно пятясь в коридор.

— Стоя-ать! — заорал Боцман, сильно дергая мальчика.

Света удивилась, что ребенок на все происходящее реагировал совершенно индифферентно и только слегка морщился, наверное, когда было больно. В огромных руках бандита он выглядел крошечным. Света, забыв на время, что невидима, испуганно прижалась спиной к стене.

В этот момент в лице Боцмана что-то изменилось, и на этой отвратительного вида испитой подушке с черными дырками глаз появилось странное подобие злорадной улыбки. Смотрел он при этом куда-то мимо Саши, в угол.

Вот. Вот и появилось то самое, опасность, которая не давала покоя Свете.

Из темного угла под кривым креслом медленно выползала змея. Не очень большая, удивительно красивой расцветки, с маленькой узкой головой.

Саша ее не видел.

У мальчика глаза расширились до невероятной величины.

Если бы я не была ведьмой, я бы уже давно испустила дикий вопль и спокойненько сидела бы во-он на том шкафу. Но диплом! Я сама видела, как в нем, черным по белому, каллиграфически-официальным почерком было написано, что я, Жукова Светлана Вениаминовна, прослушала курс… и т. д. и т. п. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вся небольшая, заваленная дрянным старым барахлом комнатка мгновенно отпечаталась в мозгу, словно четкий фотоснимок. Я увидела все, что хотела увидеть. Каждую долю секунды я знала расстояние (с точностью до миллиметра) до этой проклятой змеи. Еще я знала… нет, я чувствовала, что эта гадина безумно ядовита и нападает в основном резким броском, целясь в лицо или шею. На этот раз ей это не удалось. Единственное, в чем проявилась моя слабость (или просто неопытность), — я все-таки завизжала.

Саша потом рассказывал, что сам чуть не заорал от неожиданности, когда услышал вначале шорох за спиной, затем дикий вопль, а потом здоровенный кухонный нож сам собой соскочил со стола и принялся кромсать ползущую змею.

Глупость, конечно, немереная. А что, если у этого отмороженного Боцмана (пропади он пропадом вместе со своим кораблем и всей командой!) вдруг отказали бы нервы? И он от неожиданности пальнул бы парню в висок? Впрочем, раздумывать и рассусоливать было уже некогда. Сейчас необходимо использовать на полную катушку временно приобретенное преимущество — неожиданность.