Там было что-то, касавшееся Викки, брелока, касавшееся ее матери.

Комиссар надел пиджак и снова застыл у окна.

Видел ли он что-нибудь?

Взгляд снова упал на Карлаплан: автобус описал круг, остановился, пассажиры вышли. Поодаль старик с роллатором, улыбаясь, смотрел на собаку, обнюхивавшую мусорный бак.

Румяная женщина в расстегнутой кожаной куртке бежала к метро. Она вспугнула стайку голубей на площади. Птицы взлетели, описали полукруг и снова опустились на землю.

Метро.

Там было что-то про метро, подумал Йона и взялся за телефон.

Он был почти уверен, что прав. Надо только проверить кое-какие детали.

Он быстро набрал номер и, слушая гудки, стал обуваться.

— Хольгер.

— Это Йона Линна, — сказал комиссар, выходя из квартиры.

— Доброе, доброе утро, я…

— Мне надо спросить кое о чем прямо сейчас, — перебил Йона, запирая дверь. — Ты ведь уже посмотрел сумку, которую мы нашли возле плотины?

Он побежал вниз по лестнице.

— Я сделал снимки и составил список содержимого, а потом позвонила прокурор и сказала, что это расследование больше не рассматривается как дело первоочередной важности.

— Мне ведь нельзя прочитать твой рапорт.

— Там все равно нет ничего такого. — Хольгер пошуршал бумагами. — Я упоминал о ноже…

— Ты говорил об инструменте для починки велосипеда. Проверил его?

Йона уже торопливо шагал по Вальхаллавеген к своей машине.

— Да, эта штука заставила повозиться одного норрландца… На самом деле это оказался не инструмент, а ключ. Подходит к кабине машиниста метро…

— Он раньше висел на брелоке?

— Да откуда я…

Вдруг Хольгер замолчал: он смотрел на фотографию в рапорте.

— Ну конечно, ты прав. На внутренней стороне ушка есть блестящая потертость.

Йона сказал «спасибо» и позвонил Анье. Последний отрезок пути он пробежал, думая о словах Элин Франк: Туула таскала у других девочек всякие красивые вещицы. Сережки, блестящие ручки, монетки, гильзы от губной помады. Симпатичный брелок с голубым цветочком она отстегнула, а грубый ключ положила назад, в сумку.

— Охотники за привидениями, — игриво пропищала Анья.

— Анья, мне нужна помощь. Поговори с кем-нибудь, кто работает в туннелях в метро Стокгольма. — Йона тронул машину с места.

— Давай я лучше вызову дух…

— Это срочно, — перебил комиссар.

— Ты что, встал не с той ноги? — обиженно буркнула Анья.

Йона ехал к стадиону.

— Тебе известно, что у каждого вагона свое название? — спросил он.

— Вчера я ехала в «Ребекке», она поразительная! Она…

— Потому что, кажется, Деннис — это не имя человека, это название вагона метро. И мне нужно знать, где сейчас этот вагон.

Конечно, у всех вагонов метро есть номера — так же, как и во всем мире, но вот уже много лет у вагонов стокгольмского метро есть личные имена. Начало этой традиции было положено в 1887 году: вагоны городской конки называли по именам возивших их лошадей.

Йона был почти уверен, что ключ, который Викки получила от своей матери Суси, подходит к любому поезду метро, но имя на брелоке указывает на конкретный вагон. Может быть, Суси хранила в кабине машиниста личное имущество, а может, спала там.

Мать, которая всю свою взрослую жизнь была бездомной, иногда спала в метро — на станционных лавках, в поездах и на заброшенных участках в конце путей, глубоко в туннелях.

Каким-то образом мать заполучила этот ключ, думал Йона, крутя руль. Нелегко, наверное, это было. Ключ наверняка был для Суси драгоценностью.

И эту драгоценность она отдала своей дочери.

Изготовила брелок с именем «Деннис», чтобы девочка не забыла нужный вагон.

Может быть, она знала, что Викки хочет сбежать.

Викки сбегала много раз, два раза ей удавалось прятаться довольно долго. В первый из таких побегов ей было всего восемь лет; она пропала на семь месяцев. Когда ее, с сильным переохлаждением, нашли вместе с матерью в каком-то парковочном гараже, стояла середина декабря. На момент второго побега девочке было уже тринадцать. Викки пропадала одиннадцать месяцев; полиция задержала ее в районе Глобен во время серьезной магазинной кражи.

В кабину машиниста можно проникнуть и при помощи другого инструмента. Вполне хватило бы простого гаечного ключа подходящего размера.

Но даже если Викки не сумела попасть в нужный вагон, не имея ключа, все равно какие-то события ее прежней кочевой жизни должны были подсказать, где искать девочку сейчас.

Йона уже подъезжал к полицейскому участку, когда позвонила Анья и сообщила, что говорила со «Стокхольмс Лукальтрафик»:[16]

— Служащий говорит, есть вагон, который называется «Деннис», но он не ходит… серьезная поломка.

— Где сейчас этот вагон?

— Они точно не знают. Может быть, в депо в Риссне… а скорее всего — в мастерской в Юханнесхуве.

— Соедини меня, — попросил Йона и развернулся.

Колеса загремели — машина перевалила через «лежачего полицейского»; Йона проехал на красный свет и свернул на Флеминггатан.

Йона уже ехал по направлению к Юханнесхуву, на юг от Стокгольма, когда ему ответили. Голос в телефонной трубке звучал так, словно человек говорил с набитым ртом:

— Депо-мастерская… Челле слушает.

— Меня зовут Йона Линна, я из уголовной полиции. Вы можете подтвердить, что вагон под названием «Деннис» находится у вас, в Юханнесхуве?

– «Деннис», — прочавкал мужчина. — Номер вагона можете назвать?

— К сожалению, нет.

— Подождите, я посмотрю в компьютере.

Йона услышал, как Челле что-то бормочет себе под нос. Потом в трубке зашуршало, и Челле сказал:

— Есть один «Денниз», на конце «з» …

— Не важно.

— Ладно, — сказал Челле. Йона услышал, как он что-то звучно глотает. — Не вижу его в базе… Наверное, страшно старый… Судя по тому, что тут написано, он не ходит уже несколько лет.

— Где он?

— Да здесь должен быть… Сделаем так. Я соединю вас с Диком. Он знает все, чего не знает компьютер…