Эллен наконец вышла из оцепенения. Она подошла к клетке и схватилась за прутья, чтобы не упасть от бессилия.

– Тим, это правда я.

Он встал и, прихрамывая, подошел ближе. Опустился на пол, прислонился спиной к стене. До него можно было дотянуться. Эллен тоже села и просунула руку между прутьями, но Тимур отполз подальше.

– Вам меня не достать, я ничего не скажу, что бы вы мне ни внушили.

– Тимур, – Эллен всхлипнула, – я настоящая, не внушенная. Я здесь. Потрогай, – она вытянула руку насколько могла, прилипнув к решетке.

Хотя какой в этом смысл? Кто угодно мог коснуться его под внушением.

– Вам меня не достать, я ничего не скажу. Не скажу, не скажу…

Эллен испугалась, когда Тимур начал почесывать руки. Так же делал Олег. Отключался, а потом начинал себя царапать. Движения Тимура становились напористей. Отросшие ногти, под которыми виднелась то ли грязь, то ли кровь, с силой впивались в кожу.

Эллен тревожно задышала, крепче вцепилась в решетку.

– Что вы с ним делаете? – крикнула она, обернувшись к жестокой родне.

Тимур не останавливался. Кровь сочилась из заживших, но потревоженных вновь ранок. Парень кусал губы, корчился от боли, но не прекращал сдирать с себя кожу.

– Прекратите это! – крикнула Эллен, вскочив.

Она кинулась к дяде и стукнула его, что было сил, в грудь. В ладони легко ударила родственная энергия. Даже не покачнувшись, Виктор оттолкнул Эллен, и она врезалась спиной в клетку.

– Мама! Пожалуйста, пожалуйста, – разрыдалась Эллен.

Она встала на колени перед матерью, обхватила ее за ноги – небывалой силы разряд прошиб все тело. Такого взрыва энергии Эллен не чувствовала ни с отцом, ни с братом. Мама всегда была рядом, все четырнадцать лет, они не расставались ни на день. Видимо, двухлетняя разлука для привыкших друг к другу энергий оказалась неимоверно мучительной. Но сплетение потоков было недолгим.

Джиллиан отцепила руки Эллен и отошла.

– Прекрати, истерику! – Словно лезвием, ее голос полоснул по сердцу. – Никто ничего с ним не делает. Он сам. Пытается снять внушение через боль.

Руки безжизненно висели по бокам. Эллен смотрела на мать снизу вверх, и ей становилось отвратительно, что она опустилась перед ней на колени. Эта бессердечная женщина – не ее мама. Она чужая. Она ей никто.

Эллен встала и, одарив Джиллиан ненавистным взглядом, бросилась к другу.

– Тимур, пожалуйста, перестань это делать. – Она пыталась до него дотянуться.

– Я ничего не скажу, – раздирая в кровь лицо, ответил он, – ничего не скажу!

– Я настоящая, я здесь, и Нелли здесь. Ты видел ее?

– Тима! – донеслось с начала коридора. Виктор бросил в ту сторону недовольный взгляд, и больше Нелли не произнесла ни слова.

– Перестань, прошу тебя. Ты мучаешь не только себя, но и Олега, он все чувствует.

Тимур нахмурился и замедлил движения.

– Это я, тебе больше не надо сдерживаться. Это я. Я!

Он завертел головой и впился в виски ногтями с еще большей силой.

Эллен поняла, что уговоры не помогут. Ему наверняка не раз внушали ее появление – уж ее фотографии достать не проблема. Возможно, и «Олега» он видел часто, поэтому не верил и боролся. Вот только в этот раз Тимур не прогонит внушение болью.

– Послушай меня, пожалуйста. Я докажу тебе. Элитовцы не могут знать того, что знаю я. – Эллен заметалась по просторам памяти, выискивая что-то подходящее. – На вечеринке в честь моего прихода у тебя был оранжевый галстук, как и платье у Алисы.

Тимур вздрогнул, услышав ее имя, и замер.

Эллен воодушевленно продолжила:

– Еще ты любишь шашлык и запеченную картошку на костре. В тот вечер, когда прошла «революция», тебе пришлось жарить шашлык, потому что Димка отлынивал, – Эллен улыбнулась сквозь слезы, – а когда мы поехали в Ростов, ты был за рулем… э-э, не помню марку, но ты давно мечтал прокатиться на той машине. В гараже ты обнимал ее за капот, а Олег назвал тебя идиотом. Он всегда так говорит. А еще он расстроился, когда ты сделал Алисе предложение. А она сказала тебе миллионы «да»…

Тимур наконец посмотрел на Эллен и убрал руки от лица.

– Ты здесь. Я проговорился, где Дом?

– Нет, – Эллен облегченно выдохнула. – Ты не виноват.

– Тогда как ты тут оказалась? – Он подполз ближе. От него повеяло сыростью и металлическим запахом крови.

Эллен обомлела. Что ему сказать? Как сообщить, что многие жители Дома убиты? Тимур с Нелли были друзьями. Ее предательство станет для него мучительным.

– Виктор Романович! – раздался громкий женский голос. У камеры Нелли стояла темноволосая девушка с короткой стрижкой, на ней был строгий брючный костюм.

– Какие-то конкретные указания будут?

– А, Кариночка. Ты проследи, чтобы наша гостья привела себя в порядок. Я скоро зайду к ней познакомиться.

– Хорошо.

Девушка открыла камеру.

– Тимур! – крикнула Нелли, выйдя в коридор. Она ринулась вперед, но Виктор махнул, и Карина остановила ее. – Прости меня, Тим, прости!

– Нелли! – Он вцепился в решетку, попытался заглянуть в начало коридора.

– Уведи! – приказал Виктор.

– Сволочи! – Тимур ударил по решетке. – Только посмейте ее тронуть!

– О, ну не стоит так переживать, – съехидничал Виктор, – она оказала нам большую услугу: сообщила, где находится Эллен. Поверь, я буду с ней очень ласков.

В глазах Тимура отразилось неверие и ужас. Эллен отвела взгляд. Она не могла смотреть на его посиневшее от побоев лицо, впалые щеки, кровоточащие раны, костлявые пальцы.

– Вряд ли тебе захочется ее жалеть, когда ты узнаешь, что из-за нее убили всех, кто прятался в лесу.

– Нет! – вскрикнул Тимур и задергал решетку, словно пытаясь вырвать ее. – Твари! Сволочи!

– Тим, – Эллен обхватила его за сжатые пальцы.

Она пыталась обратить на себя внимание, но он только дергался и орал не своим голосом.

– Тимур! Да послушай, с ней все хорошо. Ты слышишь?! – Эллен пришлось орать еще громче, чтобы достучаться до него. – Алиса… Тимур, ты слышишь? Алиса жива!

Он резко стих и посмотрел на нее.

– Ее не было в Доме, она в безопасности. И Олег тоже.

Эллен не знала наверняка, но надеялась, что Роберту удалось увести ребят из леса.

Тимур тяжело дышал, каждый вдох-выдох отдавался хрипотой. Он снова зашелся безостановочным кашлем.

– Он же болен! – Эллен обернулась к матери.

«Почему она позволила издеваться над ним? Она же знала, что он из Дома!»