— Ну разумеется, — сказал Филд. — А роботы к делу имеют отношение?

Хейворд подарила ему мимолетную улыбку.

— Чем меньше про это говорить, тем лучше.

— Ясно, мэм. — Полицейский зарделся, довольный своей сообразительностью.

Хейворд ненавидела себя за ложь. Она встала на скверную дорожку, и, если все откроется, она запросто потеряет работу.

— Давайте мне фото, — потребовал Кринг, бросив на своего подчиненного предостерегающий взгляд. — Прослежу, чтоб его зарегистрировали, и сразу отдам вам.

Он убрал фотографию в конверт, заклеил и надписал.

— Думаю, больше тут делать нечего, — оглядевшись, сказала Хейворд. Ее грызло чувство вины за столь откровенное вранье. Не дай Бог еще перенять методы Пендергаста.

Она вышла из полутемного дома на яркий свет и огляделась. Примерно через полмили улица упиралась в реку.

— Сержант! — окликнула Хейворд Кринга, который запечатывал дверь.

— Слушаю, мэм?

— Вы понимаете, что о нашем разговоре нельзя никому рассказывать?

— Да, мэм.

— Думаю, вы также понимаете, почему я считаю это ограбление липовым.

Кринг почесал подбородок.

— Липовым?

— Инсценировка. — Хейворд кивнула в сторону реки. — Если поискать, то украденные вещи найдутся вон там, в конце улицы, на дне Миссисипи.

Кринг перевел взгляд с Хейворд на реку и обратно. Медленно кивнул.

— Я заеду за фотографией после обеда, — сказала Хейворд, садясь в «Порше».

Плантация Пенумбра

Старый дворецкий Морис открыл дверь, и Хейворд вступила в полумрак дома. И опять подумала, что именно таким и должно быть жилище Пендергаста — старинное семейное гнездо, приходящее в упадок, — начиная с заброшенных комнат и кончая скорбным дворецким в строгом костюме.

— Пожалуйте сюда, капитан Хейворд. — Морис указал рукой на кабинет.

У камина сидел Пендергаст с рюмкой в руке. Он встал и жестом пригласил ее сесть.

— Хереса?

Лора опустила портфель на диван и села рядом.

— Нет, спасибо. Не мой напиток.

— Тогда что? Пиво? Чай? Мартини?

Хейворд посмотрела на Мориса. Не хотелось его затруднять, но она так устала с дороги…

— Чаю, пожалуйста. Крепкого и горячего, с сахаром и сливками.

Почтительно склонив голову, дворецкий удалился.

Пендергаст сел, закинул ногу на ногу.

— Как ваша поездка в Лонгбоут-Кей и Сент-Фрэнсисвилль? — спросил он.

— Удачно. Но сначала — как там Винни?

— На удивление хорошо. Его перевезли в частную клинику; никаких осложнений не возникло. Потом провели операцию по пересадке свиного клапана аорты. Все прошло отлично, и он на пути к выздоровлению.

Хейворд откинулась на спинку дивана: с души у нее свалилась огромная тяжесть.

— Слава Богу. Хочу навестить его.

— Это было бы опрометчиво. Ему даже звонить не стоит. Мы имеем дело с очень умным убийцей, у которого, как я подозреваю, есть свой источник информации. — Агент отпил хереса. — Кроме того, я только что получил результаты исследования перьев из музея на плантации Окли. Птицы и вправду были заражены вирусом птичьего гриппа, но материала слишком мало, и он уже испорчен, так что получить живую культуру не удалось. И все же специалист, которому я поручил провести анализы, сделал важное открытие. Это нейроинвазивный вирус.

— Объясните попроще, — со вздохом попросила Хейворд.

— Он поражает нервную систему и обладает высокой вирулентностью. И это, капитан, последний кусочек в нашей мозаике.

Тут явился чай; Морис наполнил Лоре чашку.

— Продолжайте, — попросила она.

Пендергаст встал и начал расхаживать перед камином.

— Вирус поражает человека, как любой грипп. И, как и многие вирусы, он обитает в нервных клетках, подальше от кровеносной системы — прячется от иммунных клеток. Однако тут сходство и кончается, потому что этот вирус еще и воздействует на нервные клетки. Эффект весьма необычен: повышается активность мозга, наступает расцвет умственных способностей. Мой специалист, человек очень грамотный, говорит, что такое воздействие может быть вызвано просто-напросто размягчением проводящих путей нервной системы. Вирус повышает чувствительность нервных окончаний, и они с особой силой реагируют на малейшую стимуляцию, шлют импульсы как сумасшедшие. А еще вирус подавляет выработку ацетилхолина. Сочетание таких двух эффектов выводит нервную систему из равновесия, поскольку наступает сенсорная перегрузка.

Хейворд нахмурилась. Это уже слишком, даже для Пендергаста.

— Вы уверены?

— Чтобы подтвердить мою теорию, понадобятся дополнительные исследования, но другого ответа нет. — Он помолчал. — Вот, например, вы, капитан Хейворд. Вы сидите на диване. Вы чувствуете спиной его поверхность. Знаете, что чашка у вас в руках — теплая. Вы чувствуете запах седла ягненка, которое готовится к обеду. Слышите множество звуков: пение сверчков и птиц, потрескивание огня в камине, шаги Мориса.

— Конечно, — сказала Хейворд. — К чему вы клоните?

— Вы осознаете эти ощущения, и сотню других — если обратите на них внимание, заметите. Но дело вот в чем: вы их не замечаете. Определенный участок вашего мозга — таламус — действует как регулировщик, дает вам осознать только те ощущения, которые нужны в данный момент. Представьте себе, что станется, если регулировщик исчезнет. Вы будете постоянно перегружены ощущениями, будете не в состоянии игнорировать ни одно. На короткий срок такое состояние повысит ваши когнитивные функции и творческие способности, а в перспективе сведет вас с ума. Буквально. Именно так и произошло с Одюбоном. И с Доанами — только у них процесс шел быстрее. Мы подозревали, что заболевание Одюбона и сумасшествие Доанов не простое совпадение, но у нас отсутствовало связующее звено. Теперь оно есть.

— Попугай Доанов! — воскликнула Хейворд. — Он тоже был носителем вируса. Как и образцы, похищенные из музея.

— Безусловно. Должно быть, моя жена случайно обнаружила удивительный эффект вируса. Она поняла, что болезнь полностью изменила Одюбона, и, будучи эпидемиологом, имела возможность выяснить почему. Ее гениальная догадка состояла в следующем: речь не просто об изменении психики, вызванном столкновением со смертью, это изменение физиологическое! Вы спрашивали, какова была ее роль. Как я имею основания полагать, Хелен, действуя из лучших побуждений, поделилась своим открытием с какой-нибудь фармацевтической компанией, которая попыталась разработать на его основе какой-то препарат, к примеру, таблетки для стимуляции мозговой деятельности, своеобразные «пилюли гениальности».