– Эй, привет! – раздался чей-то голос откуда-то сверху.

Я не видела лица говорившего, а о том, чтобы приподняться и повернуть голову, не было и речи. Собственно, и сам говоривший тут же добавил:

– Не шевелитесь.

– Не буду, – прошептала я одними губами. Голос раздался снова, и на этот раз лицо возникло прямо перед моим глазами. В первые секунды я вдруг подумала, что это Архипов, так меня вдруг запутала голубая форма врача из «Скорой». Но я сосредоточилась на реальности. Круглое добродушное мужское лицо, румянец по щекам, взгляд внимательный и обеспокоенный.

– Вы можете сказать, сколько пальцев? – Он показал рогульку из толстеньких сосисок-пальчиков.

– Два, – прошептала я.

– Вот и молодец, – обрадовался доктор. – Вам очень повезло. Пуля прошла навылет, вы потеряли много крови, но все будет в порядке. Мы уже почти приехали. Так что – вы просто в рубашке родились.

– Да-да, – прошептала я и закрыла глаза.

Мне очень повезло. Этот заботливый доктор даже не понимает, до какой степени! Все кончено. Можно тихо отлежаться, а потом продумать путь к отступлению. Позвонить Марине и аккуратно вывезти из Москвы Дашку. Аккуратно исчезнуть самой, чтобы никогда больше не появляться ни в Москве, ни в ее окрестностях. Нанять адвоката и тихо слить квартиру с большой скидкой. Купить квартиру для Дашки и открыть на ее имя счет, на всякий случай. Но это все – потом. Главное, я жива. Нет, главное, Архипов жив. Главное, что мои глупые, никому не нужные чувства не стали причиной катастрофы. А остальное – мелочи жизни. К тому, что случится со мной, я была более-менее равнодушна. Все было правильно, и я была крайне далека от «безвинно пострадавшего» человека. Я была скорее такой же, как Свинтус, и жила в мире людей, помешанных на полнейших глупостях и мечтающих только об одном – чтобы все это сошло им с рук.

– Вы хорошо переносите наркоз? – спросил врач в операционной, склоняясь надо мной с маской в руках.

– О да! Вы даже не представляете, как я его люблю! – пробормотала я, но доктор меня, кажется, ни черта не понял.

Когда я пришла в себя после операции, я оказалась в палате с какой-то чертовой уймой других больных. Я огляделась и попробовала просчитать, насколько мне есть смысл опасаться визита Свинтуса, что, если он настроен закончить начатое? И нет ли мне резона прямо сейчас попытаться смешаться с толпой? Но в таком случае наверняка возникли бы проблемы, для того, чтобы смешаться с толпой, мне потребовался бы десяток окровавленных зомби, шагающих на нетвердых ногах, с висящей, как тряпка, безвольной рукой.

А с другой стороны, подумала я, раз меня каким-то ветром занесло в «Скорую помощь», значит, Свинтус решил меня не добивать. Видимо, он передумал и вызвал врачей, чтобы те меня заштопали. Похоже, целая я ему гораздо интереснее.

Мысль о том, что Свинтус станет опасаться расследования, мне даже в голову не пришла. Такие, как он, всегда сумеют придумать, что заставило их выстрелить в гражданку приятной наружности: я могла оказаться врагом народа, могла угрожать безопасности всех борцов с коррупцией в Свинтусовом лице. Я знала, как устроен этот мир. Я была большая девочка в большом мире и точно знала, что почем. У каждого вопроса была своя цена, и моя была невелика.

Я решила, что сбега́ть из больницы пока не буду. Я попросила телефон у соседки, и та дала мне его, доковыляв от своей койки до моей при помощи костылей. Красотки мы, а? Я позвонила Марине, но ее номер был недоступен. Дашкин тоже. Я немного занервничала, но вспомнила, что сейчас – раннее утро и Дашка наверняка еще не собирается домой. Она приедет только к вечеру. Маринка сейчас, наверное, трезвеет и пьет кефир. Архипов… О нем надо учиться забывать. Надо думать о будущем.

Мое будущее было примерно ясным. Если мне удастся реализовать квартиру, если Свинтус не найдет способа ее у меня отнять, а это очень даже вероятно, я все равно останусь при неплохих деньгах. Конечно, речь не идет о том, что я стану продолжать карьеру. С этим все ясно. Во-первых, годы. Совсем скоро мне стукнет тридцатник и соревноваться с молодыми длинноногими куклами в коротких кожаных юбках станет сложно. Конечно, у меня опыт, у меня средства… Но, во-вторых и в-главных, я больше ничего этого не хочу. Ни денег, ни реванша над судьбой, ни красного кабриолета, ни виллы в Испании. Все это вдруг утратило для меня смысл. Чего я хотела, так это выбраться из этой передряги и дождаться рождения племянницы. От мысли о том, как много я могу им с Дашкой дать, как много я ей недодала за все эти годы, как мало мы общались, мне хотелось вскочить и отправиться искать ее в Зеленограде. Смерть, даже ее угроза – такая интересная вещь, она все расставляет на места, показывая, что важно на самом деле, а что – полная чушь. В общем, с карьерой покончено. Выберу городок, подсчитаю активы и буду…

Тут я глубоко задумалась. Чем я буду заниматься, в самом деле? Чем я хочу заниматься дальше, на что буду тратить свою жизнь, которую таким чудом удалось сохранить? Вышивать крестиком? Проедать честно заработанные за долгие годы работы содержанкой средства? Не знаю, что-нибудь придумаю. Я знаю только, что каждый раз, когда судьба, взъевшись на меня за что-то, наносила удар, я всегда поднималась и шла дальше. Все правильно, и я выстою снова в этом мире волков. Мне есть для кого жить.

– К ней нельзя! Говорю же вам, к ней нельзя! Да что это такое! – вдруг услышала я крики из-за нашей чуть приоткрытой двери.

Какие-то голоса бубнили хором что-то неразборчивое, а медсестра, которая возмущалась громче их, кричала, что это – палата интенсивной терапии и пускать сюда не положено ни под каким соусом.

Я заледенела. Неужели Свинтус решил накрыть меня и здесь? Или это какой-то его грязный трюк, чтобы защитить себя? Может, там стоит бригада следователей из какого-нибудь следственного комитета и хочет предъявить мне обвинение? Может, у меня дома уже нашли склад какого-нибудь героина, при изъятии которого я оказала сопротивление и была подстрелена? Может, я дала кому-нибудь взятку? Свинтус может что угодно изобрести!

Я попыталась приподняться, судорожно просчитывая варианты отхода. Бежать было некуда. Я была на пару ходов позади и к тому же имела серьезное ранение. Черт, ну за что!

– А я пройду, и наплевать мне на вас! Зовите охрану! – вдруг довольно громко крикнула женщина, голос которой был достаточно сильно похож на Маринин. Через секунду дверь распахнулась, и она сама, собственной персоной оказалась на пороге палаты. – Господи, как ты выглядишь! Кошмар. Ты вообще как? – Марина бросилась ко мне, оглядывая забинтованную голову и полностью замотанное плечо. – Ты на призрак похожа.

– Ты тоже, – пробормотала я, ухмыляясь. Прошедшая ночь оставила на ее лице след, напоминавший чем-то след трактора.

– Да что вы меня трогаете! Я беременная, я тут у вас сейчас рожу, если что! – раздался еще один голос, и в палату влетела Дашка. Рядом с ней возник щуплый молодой человек невзрачной наружности, идентифицировать которого мне не удалось.

– Я вызову главврача! – крикнула медсестра, возмущенно наблюдая нашествие в моей палате.