– Архипов? – спросила она совершенно диким, пьяным голосом. – Это ты?

– Марина? – изумленно пробормотал он и обернулся, встретившись взглядом с Юлей. Он виновато улыбнулся и пожал плечами, но Юля вдруг мертвенно побледнела.

– Архипов, ты где? – спросила Марина.

Он покачал головой. Это выходило за всякие допустимые рамки. Такие вещи нужно было срочно прекращать, и Архипов уже открыл было рот, чтобы сказать Марине, чтобы не звонила ему по ночам, как вдруг она сухо оборвала его и спросила о том, не у Юли ли он сейчас находится.

– Это… это не твое дело, – разозлился он.

– Срочно дай ей трубку. Срочно! – вдруг прокричала Марина так, что стало ясно – это не просто пьяный бред, а происходит что-то серьезное.

Юля уже стояла рядом, так что Архипову только оставалось протянуть ей телефон. Юля взяла его, отошла к окну так, что он не мог видеть даже ее лица. Она стояла без движения несколько секунд. Потом она сказала только: «Да, я поняла», – и разговор был окончен. Марина определенно произнесла только пару слов, не больше. Но все было кончено. Юля повернулась, безо всякого выражения сказала:

– Тебе нужно уйти.

– Уйти? – вытаращился он на нее. – Как? Почему?

– Немедленно. Не задавай никаких вопросов, просто вставай и уходи. Я тебе позвоню!

– Что происходит? – Архипов вспомнил, какой она стала вдруг странной, неживой, словно восковая кукла.

– Просто… можешь ты сделать, как я говорю, или нет? Просто уйди и все! Я прошу тебя.

– Нет! Нет, я не могу просто уйти. Я устал делать то, что меня просят, чтобы потом чувствовать себя полным идиотом. Что происходит? Ответь мне, пожалуйста. Только не ври. Я больше не могу жить в этом постоянном вранье.

– Ладно, – медленно проговорила Юля после долгой, невыносимой паузы. Ее глаза, такие синие, такие бесконечно притягательные, вдруг словно заледенели, а лицо ее исказила странная гримаса злости. – Изволь. Сейчас сюда приедет мой муж.

– Муж? – еле слышно пробормотал Архипов, чувствуя, как сердце его взрывается и разваливается на куски.

– Да, муж. Мой настоящий, любимый муж. И я не хочу, чтобы он тебя увидел. Я боюсь, что он меня тогда бросит, ты понимаешь? Зачем тебе понадобилась эта правда? Зачем? Ну, закрутила я с тобой роман, наслаждайся! Нет, тебе нужны объяснения. Получил?

– Я тебе не верю, – замотал головой Архипов.

Тогда она схватила его за руку и потащила в глубь квартиры. Она распахнула дверцы шкафа, показала ему мужские костюмы, рубашки, дорогие галстуки и открытый, наполовину использованный парфюм.

– Доволен?

– Ты меня никогда не любила! – прошептал он потрясенно.

– Нет, конечно. Ты посмотри на меня и потом на себя. Такие, как я, никого не любят. Такие только позволяют любить. Все, Архипов, ты теперь знаешь правду. Уходи немедленно. Не разрушай, пожалуйста, мое семейное счастье. Ты можешь поступить как мужчина? Неужели хочешь разрушить мою жизнь?

– Я уйду, – медленно кивнул он. Потом, словно что-то вспомнив, он вскинул голову и посмотрел ей в глаза. – Но зачем?

– Зачем? Ну… ты такой был забавный. Такой влюбленный. Слушай, Архипов, я нервничаю. Он может приехать с минуты на минуту. Я не хочу его потерять. Ты можешь меня понять?

– Господи, ты просто чудовище! – пробормотал Архипов.

Что-то ужасное, страшное мелькнуло в глазах Юли. Она расхохоталась и кинула ему куртку:

– Только давай-ка быстрее.

Он ушел и какое-то время ходил по улицам, потрясенный и убитый. Он всерьез подумывал о том, чтобы записаться в Красный Крест, уехать куда-нибудь в Зимбабве спасать голодных детей, прививая их от малярии. Что ему здесь делать? Что ему вообще делать, когда все вокруг настолько жестокие и пустые, рвущие на части сердца простых беззащитных людей. Архипов никогда не умел защитить себя, какой-то сломанный ген всегда заставлял его видеть в людях что-то лучшее. Никто не мог объяснить ему, как женщина, которая еще минуту назад беззаветно любила его, тянулась к нему руками, не сводила с него глаз, шептала разные ласковые глупости, как могла она всего за пару минут развалить это все, а его самого вышвырнуть из своей жизни, точно как ненужную груду мусора.

Он подумал было вернуться, посмотреть в лицо ее мужу, рассказать ему все про его так называемую «милую женушку». Наверняка у нее с Мариной мужья работают вместе или что-то вроде того, поэтому-то Марина ему и позвонила. Господи, если Марина знала, что они с Юлей будут этой ночью вместе, значит, они это обсуждали! Возможно, даже смеялись над ним. Юля пересказывала Марине все те слова, которые он говорил, так, как это делают подруги. Две хищные акулы, угощающиеся вместе десертом на сладенькое.

– Я такой дурак! – простонал Архипов.

Он решил, что Юлин муж вполне заслуживает и такой жены, и этих денег, и этой лжи, которой себя окружил. Он представил, как этот муж сейчас придет домой, а Юля встретит его как ни в чем не бывало, поцелует в щечку или даже в губы (так думать было даже больнее), спросит, как у него дела и почему он приехал так рано.

«Освободился пораньше», – скажет ее муж, и она напоит его чаем или даже остатками вина, которое они не допили. И уложит спать на ту самую кровать, на которой минуту (ну, чуть больше) назад стонала в объятиях другого мужчины. Что за кошмар?! Что за грязный, непотребный кошмар. Насколько они все больны? Насколько ненормальны?

– Ты чего тут сидишь, сынок? – спросила мать, зайдя на кухню, чтобы поставить чайник.

Архипов поднял голову и понял, что уже давно рассвело, что за окном идет дождь, а на часах почти половина десятого. Он, оказывается, просидел несколько часов в тишине, без движения, наполненный только тяжелыми неповоротливыми мыслями.

– Мать, почему ты все время что-то стираешь? Какой-то кошмар! Никогда на кухне нет места, одни эти простыни!

– Другой бы спасибо сказал, а этот только и делает, что придирается.

– Я не придираюсь. Я просто не понимаю, когда мы успеваем все это пачкать! – воскликнул Архипов, ударив ладонью по мокрой простыне.

– Ну, не ворчи, не ворчи, – пробормотала мать.

– Никто, никто меня не уважает. Достали уже тут эти тряпки! – Архипов покачал головой и нахохлился.

– А ты не сиди здесь. Чего расселся? Иди вон в гостиную. Совсем заработался. На людей уже бросаешься. Лучше бы ты пошел в пластические хирурги, мог бы тогда мне морщины убрать, – пробурчала мать, включая чайник.

Архипов ушел в другую комнату, испытывая чувство глухого раздражения на весь мир. Желание уехать в какую-нибудь банановую республику усилилось многократно. Может, хоть там он будет на своем месте?

– Телевизор включи, – крикнула ему мать из кухни.

Архипов собрался было наорать на нее в ответ, потому что его уже достали эти бесконечные утренние шоу и прочая чушь из ящика, но потом махнул рукой и врубил телевизор на полную громкость. Ему было все равно. Он слушал вполуха, думая о своем дальнейшем творческом пути в сторону Зимбабве или Камбоджи, когда до его сознания донеслись слова диктора новостей.