При виде Вэл добродушная ухмылка Далласа погасла. Он знал, что она терпит его только ради Зои.

Он смущенно поставил пакет на пол. Оттуда выглядывал подарок, завернутый в шикарную сине-золотую бумагу. Углы были такими безупречно ровными, что Зоя решила: Далласу помог кто-то из родителей. Он остался стоять, потому что Джона продолжал висеть у него на спине накидкой.

У Зои на глазах шея у Далласа сначала порозовела, а потом покраснела.

– Джона, слезь с него, ладно? – сказала она. – Ему ведь надо еще кое-что делать – типа, дышать.

Ее брат послушался, но стоило Далласу сесть, как Джона плюхнулся ему на колени.

Какое-то время в комнате царило молчание. Вэл не просто наслаждалась неловкостью – она в ней купалась. Она указала на пакет у Далласа в ногах.

– Не могу ждать! – заявила она. – Что ты мне привез?

Даллас смущенно понурился и посмотрел на Зою.

– Это просто в память твоего покорения Серебряной слезы, – сказал он. – Можешь развернуть потом. Наверное, он глупый.

– Спасибо, Даллас, – отозвалась Зоя. – Я была крута, правда?

– Неимоверно, дружище, – подтвердил он.

– Разверни сейчас же! – потребовала Вэл. – Хочу посмотреть, что это.

– И я! – подхватил Джона, раскачивающийся у Далласа на коленях.

– Попозже, козявка, – ответила Зоя. Повернувшись к Вэл, она прошептала: – Не будь такой жопой.

Все равно было уже поздно. Джона завелся.

– Разверни! Разверни! – закричал он. – Пожалуйста и спасибо! Спасибо и пожалуйста!

Даллас неохотно извлек подарок из пакета.

– На самом деле Джона вроде как был вдохновителем, так что он и для него, типа, – сказал он.

Он вручил плоскую коробку Джоне, который пришел в восторг и принялся сдирать с нее обертку.

На шум вышла Зоина мама, которая только что вернулась. Она привалилась к косяку, глядя на происходящее. Вся ситуация была невыносимо неловкой. Зое стало ужасно жалко Далласа, который снова начал краснеть.

Джона стащил с коробки крышку. Внутри оказалось старинное лоскутное одеяло. Оно состояло из шестиугольников дюжины разных цветов. Даже издалека Зоя увидела, насколько оно красивое, хоть и не могла понять, как оно связано со спуском в пещеру. Джона хмуро глядел в коробку. Он тоже пытался разобраться.

– Ого, какое роскошное одеяло! – сказала Зоина мать, просто чтобы нарушить молчание.

– Точно! – поддержала Вэл. – И я говорю серьезно.

– Спасибо тебе, Даллас, – начала Зоя, – оно чудесное. Но…

Она собиралась сказать, что не очень-то понимает, но побоялась обидеть Далласа. К счастью, Джона оказался сообразительнее, чем она.

– Это одеяло для папы! – догадался он. – Чтобы он не мерз!

Через тридцать секунд у Зои завибрировал телефон. Посмотрев на экран, она увидела, что Вэл отправила ей сообщение с другого конца дивана: «Парень в тебя ВЛЮБЛЕН. Это ты жопа, жопа! Скажи ему, что это БЕЗНАДЕГА. Скажи ему: ИКС!»

«Уже сказала», – написала в ответ Зоя.

«Скажи снова! Пусть даже ему будет больно: лучше сейчас, чем потом!»

Зоя отложила телефон, пока все не догадались, что они с Вэл переписываются. Через пару минут она выгнала всех из гостиной, насколько возможно вежливо, и попросила Далласа на секунду задержаться, чтобы поговорить.

Как только все разошлись (Вэл на прощание обняла Далласа, и даже не издевательски), Зоя села прямее и стала искать подходящие слова. Солнце уже садилось за горы. В комнате тени было больше, чем света. Даллас мрачно смотрел на нее, догадавшись, что сделал что-то не так, но не понимая, что именно.

– Мне надо знать, как зовут ту девушку, которая скажет тебе «да», – сказала Зоя. – И мне надо знать, когда ты пригласишь ее на свидание.

– Зачем? – испуганно спросил Даллас.

– Потому что мне надо убедиться, что это не я, – объяснила Зоя.

– Это не ты, – ответил Даллас. – Прекращай это.

– Надеюсь, что не я, приятель, потому что, клянусь, я «да» не скажу, – заявила Зоя. – Я – девушка, которая никогда не скажет «да». То есть ты просто обалденный. Я к тебе очень привязалась… как к другу. Но…

Далласа корежило. Он не мог на нее смотреть.

– Хватит, хватит! – сказал он. – Не нужна мне эта речь про дружбу. Это Минг-Ю, ясно. Я собираюсь пригласить Минг-Ю.

Зоя была в шоке.

– Минг-Ю с испанского? – переспросила она. – Минг-Ю – сатанистка?

– Она на самом деле не сатанистка, – возразил Даллас. – Она просто… сложная. По-хорошему сложная, ясно? – Он посмотрел на Зою. – Я это наконец понял.

Зоя расплылась в улыбке.

– Всегда рада помочь! – сказала она.

Этим вечером, когда ее друзья ушли, Зоя наконец покинула диван. Мышцы у нее продолжали болеть. Она ковыляла по кухне, словно раненый солдат, когда мама предложила отвезти ее отмокать в «Горячие ключи». Они попытались уговорить Джону проехаться с ними. Он отказался, пригрозив, что снова запрется у себя в комнате, если она от него не отстанет.

Джона смотрел в окно, как Зоя с мамой уезжают. Он еще никогда не оставался дома один.

* * *

«Горячие ключи» были такими неподвижными и темными, что создавалось впечатление, будто горы их поглотили. Когда мама завезла Зою в спа, она вошла в помещение, громко распевая и включая все имеющееся освещение, в том числе и бесцветные новогодние гирлянды, которые еще не сняли с окон. Пустая раздевалка немного ее напугала: спасибо сотням фильмов-ужастиков про старшеклассников. Она быстро переоделась. Купальник у нее был цельный, черный, в стиле ретро с лямкой на шее, она потратила на него слишком много денег, а потом вообще ни разу не надела – и, схватив полотенце, выскочила обратно в коридор. Она забыла шлепанцы, и ей пришлось идти по цементному полу на цыпочках, обходя лужи, покрывавшие пол наподобие цепочки озер.

На улице стоял жуткий мороз. Зоя успела забыть, как по дороге до бассейна от холода перехватывает дыхание, а кожа словно электризуется. Уже через пару секунд плечи у нее тряслись, а пальцы сжались в кулаки.

Темная вода блестела. Она вошла в нее и присела пониже, чтобы окунуться по плечи. Боль в мышцах сразу успокоилась, а вот мысли – нет. Ей было неприятно, что горы в темноте нависают над ней. Она чувствовала себя дурой, что пришла сюда одна.

Зоя легла на спину и выплыла в центр бассейна. Папа учил ее названиям созвездий, но она почти все позабыла. Сейчас, глядя в небо и пытаясь отвлечься, она начала изобретать новые. Одно скопление звезд она назвала «Батончик Стукача», а другое: «Руки Икса». После этого она закрыла глаза и безмятежно лежала на воде, раскинув руки и ноги, словно спицы в колесе.

А потом у нее возникло ощущение, что, возможно, она не одна.