– С чего ты взял? Его годовой доход исчислялся суммой сшестью нулями, в долларах, разумеется. Так он говорил. Он хотел обманутькомпаньонов, и адвокат подсказал ему идею, как это сделать проще всего.Развестись со мной, дать мне отступного, а потом эти деньги забрать. Понимаешь?

– Еще бы. А ты с этими деньгами свинтила.

– Да, – вздохнула я. – Они поступилинечестно. Я, конечно, тоже, но…

– Адвокат этот самый Нилин?

– Нет. Нилин – мой адвокат. А у мужа был свой. Теперьони вроде бы поссорились.

– Понятно, – кивнул Саша. Поднялся и пошел к двери.

– Ты куда? – заволновалась я.

– В ресторан. Надо расплатиться.

– Ты сюда вернешься?

– Если ты не против.

– С чего мне быть против, – почесав нос, тихоответила я.

Только за ним закрылась дверь, как я бросилась в ванную,потом расстелила постель, нашла ночную сорочку, чтобы во всем блеске предстатьперед ним. Зажгла свечи, легла на кровать, приняв позу, которая должна была, помоим представлениям, демонстрировать все достоинства моей фигуры. Но все этовдруг показалось мне глупым. Я была уверена, Саша непременно высмеет меня. Амне так хотелось ему понравиться. Я вернулась в гостиную, встала напротивдвери, и в этот момент он вошел, запер дверь и повернулся ко мне. «Если скажет,что я красавица, шанс есть, – опять загадала я. – А если засмеется…»

– Что это за тряпочка? – серьезно спросил он,кивнув на мое эротическое белье.

– Ночная сорочка.

– А-а-а…

Я собралась реветь, потому что мне стало ясно: ониздевается. Но тут он вдруг улыбнулся и легко приподнял меня, а я соединиланоги за его спиной, обхватив его за шею. Он направился в спальню, на ходу целуяменя, а я радостно взвизгнула.

Утром нас разбудила горничная. Мы забыли повесить табличку«Не беспокоить», и она пришла, чтобы убрать номер. Очевидно, заглянув вспальню, она поспешила удалиться, но сделать это совершенно бесшумно не смогла,оттого мы и проснулись. Саша взглянул на часы и зевнул.

– Придется вставать.

– Почему? – Такая перспектива мне совсем неулыбалась, ведь уснули мы на рассвете.

– Скоро Вася объявится.

Он отправился в ванную, а я в его номер за бритвой и прочимимужскими атрибутами, по дороге поражаясь тому факту, что небрежно брошенныеслова: «Сбегай в мой номер», – никакого протеста у меня не вызвали,напротив, я готова была на подвиги, так что скажи он мне: «Принеси-каЖар-птицу», я бы припустила с тем же рвением, правда, не знаю куда.

Он брился, а я паслась рядом в состоянии, близком кблаженству. То, что он время от времени поглядывал на меня в зеркало и вроде быулыбался, блаженство мое лишь увеличивало. Я сочла момент подходящим и предложила:

– Почему бы нам не жить в одном номере?

– А мы как живем? – удивился Саша. Слово «мы»вызвало во мне бурный восторг.

– Зачем тогда еще один номер? – слегка обнаглев,спросила я. – Могли бы сэкономить.

– Не думай об этом, – усмехнулся он. – Твой номеря оплачу.

Ну, вот, здравствуйте. Я же совершенно другое имела в виду.Тут мои мысли потекли в ином направлении, и я сказала:

– Саша, ты вчера спрашивал, сколько денег я оттяпала умужа. Если тебе нужны деньги… – договорить я не успела, он повернулся имолча посмотрел на меня. Нехорошо посмотрел. Не зло, не раздраженно, простонехорошо, и я почувствовала себя под этим взглядом крайне неуютно. – Ой,кажется, сережку потеряла, – пискнула я и стала шарить руками по полу. Онотвернулся, а я с облегчением вздохнула. – Кофе заказать? – крикнулая уже из гостиной, все еще опасаясь приближаться к нему слишком близко.

– Выпью в баре, – ответил он.

Я попыталась сообразить, сердится он или уже нет. Тутзазвонил его мобильный, и я, схватив его, бросилась к Саше. Он взглянул наномер и ответил «да». Выслушал собеседника и перевел взгляд на меня.

– Вася?

Саша кивнул.

– Кривошеин ждет меня через два часа в баре «Толстяк».Это где-то в центре.

– Можно мне с тобой?

– Конечно, нет.

– Почему?

– Потому что он мент. А я собираюсь говорить с ним обизумруде. Ты вроде бы показания давала под протокол. Или я ошибся?

– Давала.

– Ну, вот. Глупо так подставляться.

– Что ты ему скажешь? – заволновалась я,сообразив, что идти к менту с изумрудом Саше совсем не безопасно. Вопрос онпроигнорировал.

– Идем, накормлю тебя завтраком.

После завтрака мы вновь поднялись в номер.

– Отсюда ни шагу, – начал инструктаж Саша. –На дверь повесь табличку «Не беспокоить», никому не открывать, на звонки неотвечать. Поняла? – Я кивнула. – Отлично. – Он повернулся снамерением уйти, но я успела ухватить его за руку и запечатлеть на его губахпоцелуй. Он вроде бы вздохнул. Надеюсь, это вздох сожаления оттого, что он немог остаться.

Он отсутствовал часа четыре, и это было настоящим испытаниемдля меня. Я слонялась по номеру, считая минуты. Телевизор вызывал раздражение,на книге невозможно было сосредоточиться. Я всерьез задалась вопросом: а смоглабы я прожить без него сутки, к примеру? Получалось – нет. А он? На этот вопрослучше не отвечать.

Наконец в дверь постучали, и я услышала Сашин голос:

– Открой.

Он вошел, снял пиджак, я несколько суетливо сновала рядом.Пиджак повесила в шкаф, с удовлетворением отметила, что Саша сел на диван, чтопозволило мне устроиться по соседству.

– Вы виделись? – кашлянув, задала я вопрос.

– Виделись.

– И что он сказал? – Я вовсе не была уверена, чтоСаша начнет рассказывать, но он, как видно, решил-таки посвятить меня впроисходящее.

– История выглядит так: у Лысого в «Альбатросе» укралиподвеску, которую он собирался подарить Кристине. Разумеется, ему это очень непонравилось, но в какой момент это произошло, он понятия не имеет, оттого ирешил, что кулона навеки лишился. Однако на следующий день ему позвонил Мирон исказал, что у него был парень, предлагавший купить у него это самое украшение.