Хочу попросить прощения и за это, и за многое другое. Ты так и не узнала моих родителей, своих бабушку и дедушку, но должна сказать, что мы с Розмари выросли в семье, где прав был всегда отец, а любые отклонения от правил строго карались. Я не была идеальной матерью, но ни разу не тронула тебя и пальцем и не позволяла делать это твоему отцу, потому что мне в детстве пришлось столкнуться с жестокостью.

В те времена в физических наказаниях не видели ничего особенного. Мой отец, как ты знаешь, был военным, мы часто переезжали с базы на базу и все семейные тайны возили с собой.

Возможно, не случайно мы с Розмари вышли замуж за чрезвычайно властных мужчин. Твой отец никогда не давал воли гневу, однако настаивал на своей правоте – и возможно, его настойчивость и уверенность давали мне ощущение безопасности.

Ты же выросла совсем другой. Ты хотела противоположного. Хотела тревог и волнений, мечтала о большем, чем наш маленький, безопасный мир мог тебе предложить. Ты тоже выбрала себе мужчину не случайно – Джо отличался таким же свободолюбивым и бесстрашным характером, как ты, и был полной противоположностью твоему отцу. Твоя удивительная храбрость приводила меня в ужас. Я знала, как жесток этот мир, и хотела тебя защитить.

И теперь я снова должна извиниться. Возможно, ты уже нашла ее, а может, и нет, но на чердаке хранится коробка. Картонная, из-под обуви твоего отца. В ней хранятся письма и открытки, которые пришли от Джо и которые я так и не передала тебе.

Твой отец требовал, чтобы я их уничтожила, и мы оба сделали все возможное, чтобы ты никогда не узнала об этих посланиях. Он хотел стереть Джо из твоей жизни. Я уверила твоего отца, что все сожжено, и так и собиралась поступить, однако в душе противилась такому решению. Это был незначительный акт неповиновения, медали за храбрость мне не полагается.

Надо было мне быть храбрее. Бороться по-настоящему. И не мешать Джо видеться с тобой. Прости меня, мне очень-очень жаль. Быть может, вспоминая о своем детстве, я чрезмерно старалась оградить тебя от всех опасностей и поступила неправильно, хоть и исходя из жизненного опыта. Теперь я понимаю, что оградила тебя от всего – и от счастья и радости, которых ты заслуживала.

У меня нет оправданий. Твой отец был, как всегда, уверен в своей правоте, и я не стану прятаться за призраком усопшего, потому что была с ним согласна. Когда ты встретила Джо, нам оставалось лишь смотреть, как катится под откос твоя жизнь, мы видели вашу бедность и грязную квартиру. Ради Джо ты отказалась от прекрасного образования, забыла все мечты. Покинула дом и спокойную жизнь, отреклась от настоящего и будущего – все ради Джо.

Конечно, мы отказывались видеть, как вы с ним счастливы. Исподтишка я позволяла себе заглядывать в вашу жизнь, но все равно не хотела верить. Вы нарушили все правила, а для меня в жизни не было ничего важнее правил.

После смерти Грейс, когда ты заболела, Джо обратился ко мне за помощью. Не представляю, чего ему это стоило, ведь он переступил через свою гордость. А мы от него избавились. Прогнали, не пускали к тебе и прятали его письма.

Я говорила себе, что поступаю правильно. Уверяла себя, что без Грейс, которая привязала тебя к Джо, ты найдешь в себе силы обрести свободу. Поправишься, вернешься к учебе, даже встретишь другого мужчину. У тебя будут другие дети, и ты будешь жить в достатке с другим человеком. Я помню, что не сразу пришла к этой мысли, я видела, как ты страдаешь, как больно тебе существовать, не видя Джо, но отец решил, что пора сжигать мосты.

Мне тогда очень хотелось сказать «нет», выступить против твоего отца. Однако я промолчала – и снова потому, что отчасти была с ним согласна. Джо был опасен, и рядом с ним ты теряла разум. Без него ты снова станешь нашей милой маленькой девочкой – так я себе говорила.

Теперь я начинаю понимать, что, возможно, мы приняли неверное решение. Ты вернулась в родной дом, работаешь в школе, мы живем с тобой бок о бок, но моей маленькой девочки больше нет. Частица твоей души ушла навсегда. Когда ты простилась с Грейс и Джо, часть твоего сердца умерла. Пропали твое бесстрашие, воображение, радость.

Я никогда не одобряла твоей безумной отваги, свободолюбия и даже безудержной радости. Эти качества могут довести до беды. Мне же хотелось тебя уберечь и защитить, и потому я до сих пор прячу те письма в коробке на чердаке. Внешне ты окрепла, поправилась, но сердце твое по-прежнему изнывает от горя. И я боюсь, что, узнав правду, ты не выдержишь, сломаешься под ее тяжестью.

Возможно, тебе не придется читать это письмо. Быть может, наступит день, и я пойму, что ты стала сильной и способна выдержать любую правду, а у меня достанет сил пережить последствия – потому что я не питаю иллюзий: ты не сможешь меня понять и простить. Я недавно лишилась твоего отца, осталась без поддержки и опоры в жизни и не хочу потерять и тебя. И потому – да, я останусь эгоисткой и буду притворяться, что делаю все только ради тебя.

Не представляю, как и когда ты прочитаешь это письмо. Искренне надеюсь, что ты не одинока. И еще надеюсь, что ты сможешь мне поверить: я любила тебя и Грейси, твою прелестную дочь. В ней было сосредоточено все счастье мира, и когда ее не стало, жизнь изменилась. Когда я увидела тебя на ее похоронах, похожую на тень, у меня сжалось сердце.

Постарайся понять: ты – моя Грейси, и я поступила так ради твоего блага, по крайней мере, в этом я себя убедила.

Будь счастлива, моя дорогая, я желаю тебе только радости – опасной, необузданной радости. Ты всегда была храбрее меня.

С любовью,

мама».

Глава 26

Все утро мы безрезультатно бродим по лондонским рынкам. Даже удивительные способности Майкла искать информацию в интернете не помогли нам обнаружить названия компании «Какой-то ирландец и сыновья», которую тщетно пытался припомнить Эван, а Эван прислал сообщение, что наутро память к нему так