Мы шли по широкой аллее, стараясь побыстрее увеличить расстояние между нами и воротами, но не забывали поглядывать по сторонам.

– По-моему, она сюда свернула, – кивнул Протасов на очередную аллею.

– Странно назначать здесь свидание, – заметила я.

– А по-моему, романтично.

– О, еще бы… туалет на улице и вода из ведерка… Другие удобства не предусмотрены, а между тем у Таньки прекрасный дом, одиннадцать комнат, если мне память не изменяет. Бассейн…

– Может, ее любовник беден, а она не хочет вызывать в нем чувство неполноценности. Кстати, по твоей версии, Татьяна занята расследованием, а на поверку у нее совсем другие планы.

– Любовь в общую картину как-то не вписывается. Хотя почему бы и нет? Она очень переживала из-за смерти сестры плюс неудачный брак, и вдруг появился человек, который смог ее поддержать… И подружка увлеклась, так бывает.

– Убитой горем она точно не выглядит.

– Не собираюсь ее винить. Жизнь продолжается. Отсудит у благоверного бабки, выйдет замуж… – тут мне пришлось прервать свою речь. Сквозь заросли вишни я разглядела белую «Ауди» на дорожке возле двухэтажного домика.

– Здесь, – удовлетворенно кивнул Платон, и мы осторожно огляделись. На наше счастье, участок по соседству с тем, где сейчас находилась Танькина машина, явно пустовал в последнее время. Шесть соток заросли травой, садовый домик покосился, а главное, тут не было ни души.

По едва заметной тропинке мы прошли вдоль кустов малины и теперь прекрасно видели и «Ауди», и дом с балкончиком на втором этаже и верандой на первом. Дверь на веранду распахнута настежь, тюлевая занавеска слегка покачивалась на ветру, но обитателей не видно, и голоса с той стороны не доносились, а жаль. Хотя, если речь идет о любовном свидании, вряд ли мы услышим что-то интересное. Страстный лепет для посторонних звучит ужасно глупо. Протасов обнаружил скамейку, мы на ней устроились, и он тут же начал вредничать.

– И долго ты планируешь здесь сидеть?

– Тебе не интересно, с кем она встречается?

– Интересно, если это имеет отношение к убийствам.

– Тогда наберись терпения.

В ответ Платон обнял меня и поцеловал, я была вынуждена признать: это лучший способ скоротать время. Однако не учла одного: увлекающейся натуры Протасова. Через десять минут он стал прикидывать, сможем мы воспользоваться развалюхой на участке, или кусты малины все же предпочтительней.

– Прекрати, – посуровела я. – Комары и антисанитария меня не возбуждают.

– А ты на мне сосредоточься.

– Вернемся домой, и непременно сосредоточусь… Тихо, – шепнула я, и вовремя. Тюлевая занавеска отодвинулась в сторону, и на веранде появился мужчина в полотенце, повязанном на бедрах. Он прислонился к перилам и не спеша, с удовольствием закурил. А мы с Протасовым в полном обалдении уставились друг на друга. Любовником Татьяны оказался Игорь Олегович Суриков. Тот самый следователь, что занимался делом Ольги.

– Я же тебе говорила, они затеяли собственное расследование, – зашептала я, когда Суриков отбросил недокуренную сигарету и скрылся в доме.

– Солнышко, он ведь следователь. Ничего затевать ему не надо. Это его работа.

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Танька ему помогает.

– Она нашла приятный способ… по крайней мере, теперь ясно, почему они прячутся. Танька проходит по делу как свидетель, и заводить с ней шашни не стоило. Ко всему прочему, он наверняка женат.

– Танька не связалась бы с женатым, – покачала я головой. – Сама пережила измену мужа… Ты меня слушаешь?

Протасов задумчиво смотрел на пустующую веранду, кивнул, но не убедил.

– В чем дело? – насторожилась я.

– Так, ерунда.

– Не вижу смысла и дальше тратить наше время. Рада за подружку, надеюсь, она нашла свое женское счастье. Отправляемся на Строителей и устроим допрос с пристрастием тамошним жителям, вдруг повезет и Ольгу кто-то вспомнит.

– Обязательно, только задержимся еще ненадолго, – кивнул Протасов.

Оказалось, он решил взглянуть на Сурикова еще раз. И не просто взглянуть.

Когда тот в очередной раз вышел покурить, а курильщиком, судя по всему, он был заядлым, Протасов, незаметно подобравшись поближе, его сфотографировал. Суриков, словно почувствовав что-то, вдруг замер. Медленно обвел взглядом участок, потом спустился с веранды, обошел дом кругом и даже проверил машину Таньки. Как он сам сюда добирался, неясно, второй машины по соседству не видно. На аллею, разделявшую те участки, что напротив, выскочили двое ребятишек. Суриков поспешно отступил к веранде, не желая, чтобы его заметили. Постоял немного и вернулся в дом. А мы покинули наше укрытие, но на сей раз избрали другой путь: держались ближе к границе участка, чтоб нас не могли обнаружить, если Суриков продолжает наблюдать за происходящим с балкона.

– Точно, женат, – сказала я, когда по аллее мы направлялись к воротам. – Уж очень пуглив.

Протасов ничего не ответил, достал свой айфон и отправил СМС. Кому, не сказал, а я не стала спрашивать из принципа. Ответ пришел, когда мы миновали шлагбаум. Прочитав послание, Протасов замер посреди дороги, правда, ненадолго.

– Офигительная картина вырисовывается, – заявил он и, не дожидаясь моего вопроса, продолжил: – Я отправил фотографию следователя Елене, и она абсолютно уверена, что это тот самый тип, с которым встречалась Ольга.

– Идем в машину, – потянула я его за руку. Словосочетание «офигительная картина» как нельзя лучше характеризовало происходящее. – Это что же получается, – заволновалась я, устраиваясь рядом с Платоном на переднем сиденье. – Любовник Ольги, которого мы успели записать в главные злодеи, это Суриков?

– Выходит, так, – кивнул Протасов. – Он был любовником одной сестры, а потом переключился на другую.

– Ну, ничего особенного, – сказала я, скорее из духа противоречия. – Они ведь похожи. И уж если кто и достоин любви, так это как раз Танька.

– Еще раз, – вслух, но вроде самому себе сказал Платон. – Он любовник Ольги, причем встречаться она с ним начала еще до разрыва со мной… ее убивают, и расследование, случайно или нет, поручают ему.

– Он знакомится с Танькой и влюбляется в нее, – продолжила я. – Чего же непонятного? Прячутся – потому что женат или из соображений профессиональной этики. Кажется, это так называется. Танька шифруется, чтоб муж об этом не узнал и в суде не использовал. Как видишь, все обстоит довольно просто.

– Вот уж не знаю, – фыркнул он.

– Поехали на Строителей, – предложила я.

– Зачем? – удивился Платон, а я сообразила, что там нам действительно нечего делать, теперь мы знаем: Ольга встречалась с Суриковым, а это значит, что у нас больше нет подозреваемых. Любовник, которого мы поспешили записать в главные злодеи, оказался следователем.