— Сейчас ночь, здесь никого нет, — успокаивает меня Гвеллан, словно подслушав мои мысли.

Но ведь усыпальницы часто располагаются в подземной части храмов — откуда у него эта уверенность?

— Откуда ты знаешь? Разве можно различать время под землей?

— Конечно.

Для него это нечто само собой разумеющееся, это я постоянно забываю о том, что нахожусь рядом с одним из сильнейших магов королевства. Пусть атрибуты его власти спрятаны в заплечном мешке и из-за широкого плеча виднеется только навершие посоха, но Гвеллан не нуждается в вещественных доказательствах собственного могущества. Сила — пьянящая, необузданная, свободная — исходит от него волнами. Он поспешно прикладывает ладонь к груди, его губы беззвучно шевелятся — и поток магии словно обрывается, скрываясь от посторонних.

— Теперь ты.

Легкий, едва заметный жест в мою сторону — и я чувствую, как рвутся невидимые нити: ощущение золотистого мягкого тепла больше не окутывает меня. Оно стало таким привычным за эти дни, и сменившая его пустота меня пугает.

— Я приглушил свой дар и блокировал твой, не бойся, — поясняет он. — Нас не должны обнаружить раньше, чем это станет неизбежным.

— Ты… ты… зачем?

Я знаю, великой волшебницы из меня не вышло, но, даже обладая крохами магии, я могла бы помочь ему. А теперь? Что, если что-то пойдет не так?

— Все, кто знают тебя, уверены, что ты полностью лишена колдовской силы. Пусть это так и останется. Порой чужое неведение можно обратить в свою пользу. Ты — наше тайное оружие. Договорились? Ну, не дуйся, Лесса!

Он касается моего подбородка, заставляет смотреть в глаза.

— Я сниму блок, как только пойму, что он бесполезен.

— А если с тобой что-то случится? Я не смогу прийти тебе на выручку! Даже постоять за себя — и то не смогу!

— Против Каспера и его своры ты и минуты не продержишься.

— Как снять блок? — упрямо шиплю я. Гвеллан не имеет права решать за меня! — Если хоть что-то пойдет не так, я к демонам спалю этот проклятый дворец! Я не хочу становиться их игрушкой, как в прошлый раз.

— Хорошо, — он показывает мне несложную руну, а потом, чтобы удостовериться, что я верно распознала ее в полумраке, кончиками пальцев рисует на моей открытой ладони треугольник, повернутый основанием вверх.

— Так просто?

— Да. Только тебе придется чертить ее собственной кровью у себя на груди, — и он касается места чуть ниже ключиц. — Проколешь палец и сделаешь. Надеюсь, до этого не дойдет.

Мы минуем низкую каменную арку, по краям которой, насколько я могу разглядеть в полутьме, выбиты розы, и попадаем в главный зал святилища. Здесь пахнет сыростью и свежесрезанными цветами, в лампадах теплятся язычки пламени. Но их приглушенный свет смешивается с другим — холодным, льдистым. Он исходит из широкой чаши, установленной прямо по центру, — и в ней шумит вода.

— Что это? — Я подхожу ближе и заглядываю внутрь. — Ага, они положили на дно водяные камни. И какой-то артефакт. Это из-за него вода будто кипит, да?

— Разумеется. — Гвеллан встает позади меня, тоже разглядывая чашу. — В каждом храме хотят видеть хотя бы частицу Источника. Говорят, что основателями церкви Источника Благодати были светлые маги и их последователи. После войны они потеряли прямой доступ к силе и скорбели об утраченном

— Тогда понятно, почему среди церковников и инквизиторов так много людей с Даром, — заключаю я.

Мы, стараясь не шуметь, покидаем святилище через боковой выход — и попадаем в рощу. Деревья тревожно шумят, ветер гнет тяжелые ветви, а небо над горами озаряется белыми всполохами. И до нас доносятся раскаты грома, пока еще далекие, нестрашные. Как будто великаны перекатывают валуны в гигантских ладонях.

— Гроза… это хорошо, — беспечно улыбается Гвеллан, поудобнее перехватывая свою поклажу. — Тот, кто без дела собирался высунуться на улицу, останется дома.

"Ну да, только патрули королевских гвардейцев не останутся, — думаю я про себя. — Эти будут топать по городу, пока молния не ударит им в макушку".

Несмотря на глубокую ночь, стоит такая духота, что влажный жаркий воздух, кажется, облепляет кожу невидимой паутиной. Мы скатываемся по склону, хотя от храма вниз и ведет широкая лестница. Главное — не попадаться никому на глаза, а остальное неважно. Нам еще предстоит изрядно извозиться, когда мы будем пробираться в дворцовый парк.

Мы жмемся к стенам домов, стараясь обходить широкие круги света, падающие на брусчатку от горящих фонарей. Ныряем в неприметные переулки, хоронимся в нишах за величавыми статуями. Как воры, честное слово. А кто мы, если разобраться? Нет, конечно, Гвеллан идет за книгой, которая принадлежит ему, но разве кто-то станет разбираться? Король Эддард сначала позарился на чужой фолиант с описанием тайных ритуалов, а потом и на чужое могущество. Но ему верны и солдаты в казармах, и гвардейцы, и часть магов, и большинство церковников — им попросту в голову не приходит, что задумал Его Величество. Так что да — мы воры и преступники, посягнувшие на королевские сокровища…

— Стоять! — шикает на меня Гвеллан, и я льну к каменной фигуре со щитом и чашей, как будто собралась слиться с ней воедино.

Слитный ритмичный топот кованых сапог доносится из-за ближайшего поворота, зычный окрик — и отряд останавливается. Неужели они нас заметили? Я в ужасе тереблю лямку своего мешка, стараясь не дышать. Но сердце стучит так громко, громче, чем бьют колокола на Храмовой площади. Нет, офицер всего лишь командует своим гвардейцам разделиться: половина устремляется вверху по переулку — насколько я помню, где-то здесь проживает глава совета инквизиции, остальные же продолжают свой путь, выметая улицу перед нами белыми плащами. Яркая вспышка молний озаряет их удаляющиеся спины, и в ее мертвенном свете я вижу напряженное лицо Гвеллана.

Мы выжидаем пару минут, после чего короткими перебежками направляемся в противоположную сторону — туда, где темнеет громада парка. И шум воды все ближе: справа от нас угадывается блеск реки. Ивы, растущие на ее берегах, полощут тонкие ветви в бурном потоке. И я радуюсь им, словно родным — они защитят, они скроют нас с Гвелланом. Здесь не маршируют патрули и не прячутся соглядатаи — кому нужен заросший вязкий берег?

Белые молнии сверкают все чаще, словно тянут к нам свои руки-ветви. И в их свете уже угадывается высокая кованая ограда и перегораживающая русло реки решетка. Нам как раз туда.

— Мы же вымокнем! — шепчу я Гвеллану. — Нас во дворце по мокрым следам вычислят.

— А ты как хотела? — спрашивает он одними губами. — Залезть в воду и не замочить ног? Если дождь не начнется, разуемся и отожмем одежду. Жди меня здесь.

Он бросает мне мешок и, больше ничего не объясняя, уходит под воду прямо возле решетки, хватаясь за ее прутья.

Я сижу, прислонившись спиной к ограде, и с замиранием сердца жду, когда над поверхностью воды покажется голова Гвеллана. Отчего он так долго? Что он вообще затеял? И… вдруг он утонет? Глупость, конечно, — разве маг позволит себе просто так пойти на дно? Белесые вспышки молний пронизывают бурлящий речной поток, а раскаты грома все ближе и ближе. Гвеллана все нет… Я уже сбрасываю свою поклажу, начинаю стягивать сапоги — но в этот момент он выныривает, громко отфыркивается и старается побыстрее продышаться.