– Я сам с этим разберусь, – заявилПетька. И все же в его голосе не было должной уверенности. Слова «Я сам во всемразберусь» в переводе явно означали «ума не приложу, что мне делать».

– Хорошо, разбирайся, раз ты у нас такойразборчивый.

– Для моей жены я в деревне. Пусть она идальше так думает.

– Да ради Бога. Хоть в городе, хоть вдеревне – мне без разницы. Если она привыкла, что ты ей постоянно лапшу на ушивешаешь, и нормально к этому относится, то флаг тебе в руки. Вешай ей дальше.Она все равно все это хавает. Хотя, признаться честно, меня уже давно подмывалооткрыть ей на тебя глаза и рассказать, кто ты на самом деле, но я не могу. Увас же семья, а в чужую семью лезть нельзя.

Петька пропустил мои слова мимо ушей иповторил:

– Для моей жены я в деревне.

– Как скажешь. Наверное, хорошадеревенская жизнь. – Я еще раз посмотрела на Петьку и отметила про себя,что таким мне его еще никогда не доводилось видеть. Он был какой-то загнанный,затравленный, несчастный и, по всей вероятности, находился на грани нервногосрыва. Если бы этот мужчина сейчас бросился ко мне на шею и громко разрыдался,я бы этому нисколько не удивилась, потому что в его глазах светилась такая больи такое отчаяние, каких я раньше никогда не видела.

После нескольких секунд молчания Петькатолкнул нехитрую речь все тем же неуверенным голосом:

– Знаешь, а я и подумать не мог, что тебяздесь увижу. Я когда тебя увидел, чуть дар речи не потерял. Понимаешь, я непоехал в деревню. Я Люську обманул.

– Это я сразу поняла.

– Люська меня в деревню отвезла и тут жеуехала, а я поехал следом за ней. – Петька немного замялся, помолчал ипродолжил: – У меня в этом доме любовница живет. Вот я вместо деревни к нейпоехал и жил все это время у нее.

– Кто живет?! – не поверила я своимушам. В моей голове не укладывалось, что у такого мужчины, как Петька, можетбыть любовница. Мне всегда казалось, что любовницы бывают только у материальнообеспеченных мужчин, которые в состоянии дарить цветы, духи и шампанское. Нооказывается, я ошибалась. Любовница может быть у любого мужика, даже у такогоголодранца и захребетника, как Люськин благоверный.

– Любовница у меня здесь живет, –перебил мои мысли Петька. – Ты что, не знаешь, что это такое?

– Не что это такое, а кто это такая. Тыговоришь о живом человеке как о неодушевленном предмете. А кто у тебялюбовница-то? – не скрывая любопытства, спросила я.

– Да так, познакомились вмагазине, – опустил глаза Петька.

– В каком магазине?

– В булочной. Хлеб вместе покупали.

– Надо же, и сразу любовниками стали?

– Что-то в этом роде.

– Молодцы. Вот ведь, оказывается, какбывает. Вот это я понимаю, как хлеб покупать надо…

– У нее муж в ночную смену часто работал,вот я к ней иногда и наведывался. Так, на пару часов… А потом она позвонила исказала мне, что муж в командировку на две недели уезжает. Вот я и придумал этудеревню. Чтобы убедиться, что я не загулял, Люська вместе со мной поехала. Кактолько она уехала, я тронулся следом за ней.

– И приехал к своей любовнице? – безособого труда догадалась я.

– Совершенно верно. В общем, ты ужепоняла, что все это время я жил у нее.

– Поняла, что ж тут непонятного. Толькокто ж тебя ранил-то? Неужели твоя любовница в порыве страсти? Прямо маньячкакакая-то…

– Да нет. Понимаешь, муж раньше изкомандировки вернулся.

– Понимаю. Что ж, дело житейское.

– Муж вернулся, а мы в кровати. У него вдоме оружие было. Вот он пистолет и выхватил и, не раздумывая ни минуты, мнепрямо в плечо выстрелил. Это еще хорошо, что в плечо, а то ведь мог в самоесердце. Это я так хорошо увернулся. Благо, что у него в обойме всего одинпатрон был, а то, если бы было больше, он бы точно меня добил. Короче, я чудомуцелел. Пуля, слава Богу, навылет прошла. Не знаю, как мне удалось убежать изтой квартиры и в этом подвале укрыться… Можно сказать, что тоже чудом… Ярубашку разодрал, плечо сам себе перевязал, да только, видимо, все равно кровиполно потерял. Тряпка вся окровавленная. Я ночью сознание терял. Не знаю,сколько пролежал в отключке, а теперь ничего, вроде пришел в себя. Только менямутит ужасно. Похоже, что скоро загнусь.

При этих словах Петька сел прямо на сырой,холодный пол и облокотился о сырую стену.

– Так какого ж дьявола ты в подвалесидишь?! Тебе срочно в больницу надо. У меня здесь машина недалеко. Сейчас тына меня облокотишься и мы с тобой до машины доковыляем. Я тебя до ближайшейбольницы доставлю. Не беспокойся, Люська ничего не узнает. Хоть жена и узнаетвсегда все последней, но твоя вообще ничего не узнает. В больничке подлечишьсяи домой приедешь, как будто только из деревни вернулся. Правда, выглядеть тыбудешь неважнецки и далеко не отдохнувшим, но ничего, наплетешь Люське с трикороба, что, мол, ночей не спал и по любимой жене скучал. А если она у тебяранение увидит… Она же профессиональный врач… Тогда ты ей сам что-нибудьнаплети. Тут я тебе не помощница, тем более тебя врать не нужно учить. В этомделе ты большой специалист. А насчет того, что произошло… Это урок тебехороший. Будешь знать, как по чужим бабам шляться. Я вообще не понимаю, какогочерта ты здесь целую ночь сидел. Можно было кого-нибудь из прохожих позвать,чтобы они «скорую» вызвали.

Я подошла к Петьке и хотела было помочь емуподняться, но он отмахнулся от меня, как от прокаженной, и замотал головой.

– Танюха, не все так просто.

– А что сложного-то? Хочешь, я машинупрямо к подвалу подгоню? Как-нибудь доковыляем.

– Понимаешь, за домом следят.

– Кто?! – Петькина последняя фразапривела меня в замешательство.

– Муж моей любовницы позвал своих друзей.Ты же видела ту зеленую машину?

– Ну видела. Ну и что?

– Так это меня ищут.

– Тебя?!

– Меня.

– Но почему?

– Видимо, моя любовница рассказала своемумужу о том, что мы с ней давно встречаемся, и он решил меня добить.

– Как это добить?! Да что он себепозволяет?! Да что он о себе возомнил?! Разве за такое убивают?!

– Выходит, что убивают. Когда мужчина вярости, он способен на все. Даже на убийство на почве ревности.

– И что, ты теперь собрался сдохнуть вэтом подвале?