Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Санто кивнул, но спросил: «Ты сказала, что семья Мэн Тиана подготовила новые паспорта?»
Пэт быстро проследила за сменой темы и, подозревала, что он хотел узнать, сказала: «И номера социального страхования, и новые записи о рождении, так что мы вдруг стали американцами. Они также прочитали наши мысли, чтобы узнать, что случилось с мамой и папой». Ее рот сжался, прежде чем она добавила: «Они по глупости рассказали Мэри и Рэндаллу то, что видели в наших воспоминаниях, и Мэри взбесилась. Я помню это. Я также помню, как она пыталась убедить их очистить наш разум, чтобы избавить от воспоминаний, — мрачно добавила она. «Они отказались. Слава Богу.»
Он не стал комментировать, но Пэт видела, что он задумался, и задавалась вопросом, о чем.
Санто подумал, что он не удивлен, что бессмертные отказались. Если бы они просто удалили воспоминания о той ночи, они бы в конце концов вернулись, вытесненные обратно в разум Пэт и Куинн другими воспоминаниями об их жизни с Феияной, Мэн Тианом и Эрикой. Возможно, прошло бы не одно десятилетие, но в конце концов такие вещи возвращались. Поездка в Китай, собственный ребенок, спрятавшийся в шкафу во время игры в прятки, описавшийся ребенок, даже костер или картина могли бы открыть эту дверь и воспоминания хлынули бы. . Никто не мог знать, что вернет их и когда. Они могли испытать что-то несколько раз, а затем на третий или десятый раз внезапно всплыли бы воспоминания. И тогда травма усугубилась бы ее неожиданностью. По его опыту, детский разум был более адаптивным, чем взрослый. Они могли бы лучше справиться с травмой. Попытка скрыть что-то подобное, а затем через десять, двадцать или даже пятьдесят лет всплыть наружу, могла вызвать огромные психологические проблемы.
Единственный способ, которым семья Мэн Тиана могла гарантировать, что эти воспоминания никогда не вернутся, — это провести 3 на 1 с каждым ребенком, чтобы полностью стереть их разум. Опасная вещь, связанная с большим риском, в том числе оставление их обоих красивыми маленькими пускающими слюни идиотками.
«Каждый раз, когда я вспоминаю, как Мэри требовала стереть наши воспоминания, я просто хочу дать ей пощечину», — прорычала Пэт, снова потянувшись за вилкой. «Они были моими родителями, и она хотела их забрать».
— Не твоих родителей, — уверенно сказал Санто. «Боль и травмы».
Когда она взглянула на него с удивлением, он напомнил ей: «Я читал ее мысли».
«И?» — спросила Пэт, напрягшись.
«Она боится, что подвела Феиян с тобой».
— Потому что я не врач, как они и Куинн? — мрачно предположила она.
Санто покачал головой. — Потому что ты цепляешься за прошлое.
«Что?» — удивленно спросила Пэт.
«Ты зовешь Фэиян мамой», — указал он.
«Феиян была моей мамой», — обиженно сказала она.
— Но ты называешь Марию Матерью.
Санто знал, что ему не нужно было указывать, что «мама» — более нежное название, чем «мать». По выражению ее лица он мог сказать, что она это видела. Но он заметил: «Мэри была твоей матерью в течение тридцати лет, Пэт, но ты проявляешь больше привязанности к женщине, которая умерла так давно и заботилась о тебе всего шесть лет».
«Трудно любить того, кто хочет отобрать у тебя память о твоей матери. Воспоминания — это все, что у меня осталось».
Санто почти чувствовал боль в ее словах, но подозревал, что это лишь верхушка айсберга. Пэт и Куинн пережили ужасную травму, но Мэри и Рэндалл никогда бы не отвели их к смертному психологу, который помог бы им справиться с ней. Это либо раскрыло бы существование бессмертных и то, что они не были законными американцами, либо убедило бы психолога в том, что они бредят или страдают каким-то другим психическим заболеванием. Мэри и Рэндалл вынуждены были самостоятельно справляться со всеми травмами.
Что-то, к чему они были не совсем готовы. Они неизбежно совершали с ними ошибки, о которых даже не осознавали в то время. Как это дело о стирании воспоминаний. Мэри, вероятно, даже не поняла, что Пэт это слышала, или как она это восприняла. Так никогда и не исправив заблуждений Пэт.
Санто понял, что не он один нуждается в совете в этих отношениях, и ему от этого почти стало легче. Он только начал разговаривать с зятем Маргариты, Грегом, который раньше был смертным психологом, а теперь консультирует как смертных, так и тех бессмертных, которые желают обратиться за такой помощью. Возможно, он сможет убедить Пэт тоже навестить его.
Тем временем, однако, он мог бы помочь ей прояснить кое-что, подумал Санто и зарычал. «Что, если бы Куинн была изнасилована и убита?»
Пэт побледнела при этой мысли.
«Мэри и Феиян были как сестры», — отметил он. «Вот что она чувствовала».
Санто дал ей подумать об этом минуту, а затем спросил: — А если бы Паркер был свидетелем изнасилования и убийства его матери? Чего бы вы больше всего на свете хотели для него?»
— Я бы хотела… — Ее глаза расширились, а затем закрылись со вздохом, когда она закончила, — убрать воспоминания и спасти его от этой ужасной травмы в голове.
Санто хмыкнул и стал ждать. Через мгновение она открыла глаза с неуверенностью в выражении лица.
«Так. . Мэри не пыталась забрать мою мать и заменить ее собой?»
Хотя Пэт пришла к выводу, что хотела бы сделать для Паркера то же самое, что ее приемная мать пыталась сделать для нее, Санто не удивился, что у нее возникли сомнения. Она так давно верила в определенную сюжетную линию, что ей было трудно скорректировать свое видение событий. Однако Санто знал, что может помочь ей с этим, и кивнул, прежде чем сказать: — Я прочитал ее мысли. Она отчаянно хотела защитить и позаботиться о вас обоих. Она все еще живая, — добавил он, думая о реакции женщины, когда она поняла, что он бессмертен. Мэри Стоун, очевидно, винила всех бессмертных в смерти Феиян. Какой позор, так как это был один из немногих случаев, когда спутнице жизни не пришлось бы оставлять свою семью. Мэри и Рэндалл знали о бессмертных, поэтому не нужно было скрывать, что Пэт не стареет, когда он обратит ее. Что заставило его задуматься…
— Знали ли Мэри и Рэндалл
