Наука склонна отодвигать ко все более и более позднему времени «год рождения» парижского парламента, отличного от Curia regis. В течение XIII в. выражение «парламент» (parlement), что значит, собственно, «беседа», остается очень неопределенным и часто обозначает общие собрания курии (Cours générales); применительно к суду оно означает специальное заседание курии, во время которого обсуждают дело, предварительно расследованное. Нет «парламента», есть только парламенты, которые могут быть судебными сессиями курии, собирающимися три-четыре раза в год; но курия может судить и помимо этих сессий; так было даже при Филиппе Красивом и его сыновьях. Однако начиная с царствования Людовика Святого усовершенствование монархического судебного аппарата, уже ощутимое во времена Филиппа Августа и даже Людовика VII, идет быстрее, и в нем заметны уже значительные новшества. Загромождение делами является одной из главных причин этих преобразований. Приток дел для рассмотрения в первой инстанции и в апелляционном порядке так велик, что образование определенного судебного персонала, из которого неквалифицированные элементы устранены, становится все более и более необходимым. Человек тридцать составляют этот персонал при Людовике Святом; их уже и называют «советниками» или «мэтрами». Один из них председательствует и постановляет решение. Они участвуют в заседаниях, называемых «парламентами», рядом с лицами, для приглашения которых были какие-нибудь основания. Например, 24 февраля 1253 г. приор монастыря Сен-Мартен-де-Шан появляется перед «советниками короля Франции, которые держат парламент»; это три судьи по специальности — Жоффруа де ла Шапель, рыцарь короля, который председательствует, мэтр Стефан де Монфор, декан Сент-Эньян-д՚-Орлеан, и мэтр Эд де Лорри, анжерский казначей (chevecier); три королевских клерка, которых величают «мэтрами»; три бальи — канский, этампский и орлеанский (бальи являются часто юристами и занимают должности при курии); оба парижских прево, заинтересованные в деле, и, наконец, архиепископ Буржский и два епископа — Парижский и Эврейский, приглашенных потому, что в деле участвует духовное лицо. Дело разбирается в Париже, in domo regia, без сомнения, в той палате судебных заседаний, о которых нам говорит Жуанвиль, во «Дворце» Старого города (Palais de la Cité). Комиссии королевских судей все более и более утрачивают свой кочевой характер; прикрепление их к Парижу стало неизбежным по многим причинам: такое большое число тяжущихся не может следовать за королем при всех его перемещениях; с другой стороны, под влиянием нормандских методов начинает преобладать письменное судопроизводство и входит в обычай сохранять решения суда в свитках и регистрировать более важные из них. С этой поры становится необходимой канцелярия, какое-нибудь определенное помещение. Таков первый этап установления парижского парламента. Он является еще только одним из видов Curia regis. Но королевские судьи уже составляют корпорацию, заседают почти всегда в Париже, имеют там архивы и вписывают в регистры решения, для которых вырабатывается известный стиль.

Название «Счетная палата» появится лишь в начале XIV века. Однако организация Curia regis, устраивающая заседания для приема счетов, приносимых бальи, и для приготовления заранее контроля, несомненно, является более древней, чем организация ее судебной сессии «в виде парламента». Что она получила уже значительное развитие, видно из самого древнего счета, спасшегося от гибели финансовых документов этого времени, общего счета за 1202–1203 гг. Благодаря образцу, которым являлась финансовая администрация нормандского герцогства, эта организация мало-помалу совершенствуется. Классификация доходов и расходов делается в царствование Людовика Святого более ясной и более точной. Но реформа финансовых учреждений и казначейства произойдет только при Филиппе Красивом и его сыновьях. В течение всего периода, который мы здесь изучаем, основные линии администрации остаются те же. Казна находится в парижском Тампле и будет там оставаться до 1295 г. Тамплиеры являются банкирами короля и принцев королевского дома. В Тампль помещают деньги, доставляемые бальи и прево. Касса «Дворца» в Лувре получает лишь те деньги, которые нужны на текущие расходы, и ее кассир отчитывается в них перед казначеем Тампля. Но все это простые счетоводы. Настоящие финансовые агенты королевской власти — это бальи и прево и служащие курии, которые ими руководят и их контролируют. Когда курия занимается финансовыми вопросами, она принимает название Curia in compotis domini Regis; она три раза в год отправляется в Тампль для ревизии прихода и расхода при помощи счетов, бальяжей и предварительных смет, составленных специалистами.

Эта Curia regis, в которой в зародыше заключаются все высшие учреждения государства, пользуется высокой репутацией неподкупности. «От короля Франции и от его курии, — пишет епископ Кагорский в 1246 г., — исходит только то, что правильно и справедливо, законно и честно». Бароны признают за курией власть короля; в 1245 г. новая графиня Фландрская говорит о разрешении, которое ей дала курия ввиду того, что король был слишком болен, чтобы с ним можно было говорить о делах. Она говорит: «Это было нам пожаловано курией…» Курия же правит и во время отсутствия короля. Домен также управляется при помощи комиссий, исходящих от нее.

Королевский домен с 1202 г. увеличился благодаря прибавлению к нему герцогского домена Нормандии, состоявшего из четырех десятков «cités» (главных городов епархий), или кастелянств, домена анжуйских графов с Анжером, Туром и Ле-Маном, домена герцогов Аквитанских в Пуату и Сентонже с городами Пуатье и Сентом, наконец, ленов, конфискованных у мятежных вассалов, как графства Булонское и Овернское, или оставшихся без наследников, или приобретенных на основании сделок, как восточный Вермандуа с Сен-Кентеном, графства Валуа, Клермон-ан-Бовези, Бомон-сюр-Уаз, Алансон, сеньории Ножан и Иссуден. Если прибавить к этому присоединения, сделанные в начале царствования Филиппа Августа, то окажется, что он учетверил королевский домен, который теперь простирается от окрестностей Сент-Омера до Сентонжа. Людовик VIII закончил присоединение Пуату и приобрел кастелянств а Сен-Рикье и Дуллан, графство Пертское и, в результате Крестового похода в страну еретическую, о котором нам еще придется говорить, сенешальства Бокерское и Каркасонское, отторгнутые от Тулузского графства. В царствование Людовика IX было приобретено графство Маконское, но особенно важны были заключенные им договоры, которые упрощали и делали более ясными отношения между королем Франции, баронами и соседними королями; в 1229 г. договор с графом Тулузским, который, за исключением столицы и Тулузена, сохраняемых им за собой, уступает королю Франции все свои домены и сюзеренные права; в 1234 г. договор с графом Бретанским, который отдает королю важные укрепленные места Сен-Жам-де-Беврон и Беллем; в 1258–1259 гг. договор с королем арагонским, который оставляет за собой во Франции только сюзеренство над Монпелье, и с королем Англии[93].

Правда, домен во времена Людовика Святого значительно уменьшился благодаря введенному Людовиком VIII обычаю учреждать значительные уделы в пользу младших сыновей короля: по своему завещанию он отдал Артуа своему второму сыну, Анжу и Мэн — третьему, Пуату и Овернь — четвертому. Если владелец удела умирал без прямого наследника, то его земля возвращалась к короне. Многие из предшественников Людовика VIII наделяли своих младших сыновей сеньориями. Это был обычай, что в областях, где баронии были неделимы, старший давал младшему «средства к жизни», apanamentum. Это не было «долей наследства», как неверно заявлял Роберт д’Артуа[94]. Тем не менее Людовик VIII подверг отчуждению таким образом добрую треть домена, «чтобы не могло возникнуть распрей» между его сыновьями. Я склонен видеть в этом результат влияния, которое, без сомнения, оказывала на него жена, Бланка Кастильская; для матери, даже для такой, как эта, желание хорошо наделить своих детей и предупредить зависть, может легко взять верх над соображениями политики. Людовик IX исполнил волю своего отца, но сам он пожаловал своим младшим сыновьям лишь очень скромные уделы. Как бы то ни было, создан был опасный прецедент: история Франции в XIV и XV вв. покажет, что княжеские династии, происшедшие от королевской крови, были столь же опасны для единства монархии, как и другие. В XIII в., благодаря твердости короля Людовика IX и счастливой случайности, раздробление домена между королем и его братьями не было гибельным. Огромный удел Альфонса де Пуатье, к которому прибавилось наследство от его тестя, графа Тулузского, управлялся с умом, и было, таким образом, подготовлено слияние с королевским доменом тех областей, которые было довольно трудно поглотить.