Майский разгром Крымского фронта стал приговором для Севастополя. Выгнав и перетопив три армии под Керчью, Манштейн стянул все наличные силы против осажденного города. 7 июня грянул третий штурм. Аэродромы в Севастополе простреливались артиллерией, и советским самолетам приходилось летать издалека, с кавказского берега. Над полем боя они находились недолго, прикрыть Севастополь не могли. А неприятель крушил город из сверхтяжелых орудий, бомбил с воздуха. Германские самолеты перекрыли и морские подступы, кидались стаями на приближающиеся суда. 17 июня враг прорвал внешний пояс обороны, вышел к подножию Сапун-горы, Мекензиевым высотам. Отсюда он начал простреливать бухту.

Тем не менее защитники дрались яростно, раз за разом поднимались в контратаки. В германских ротах осталось по 39–40 солдат. Но за пехотой выдвигались полевые батареи, ползли самоходные орудия. Советские огневые точки расстреливали прямой наводкой или взрывали. 29 июня немцы проникли в северную часть города. А наши бойцы абсолютно вымотались. Многие впадали в прострацию. Кидались в последние штыковые и погибали. Или ничего больше не воспринимали, оставляли позиции и брели в тыл. Хотя и тыл был условным понятием, несколько километров. Но эвакуация стала невозможной. На причалах рвались снаряды, немецкие самолеты дежурили над морем.

Ставка приняла решение из соображений жестокой целесообразности. Приказала вывезти руководство Приморской армии и Севастопольской морской базы, а основной массе солдат, матросов, офицеров – сражаться до конца. Когда возможности для сопротивления будут исчерпаны, уходить в партизаны. Командующий обороной генерал Петров хотел остаться с подчиненными, но приказ был категорическим – пришлось вместе со штабом грузиться в подводную лодку [55]. Вместо него был оставлен командир дивизии генерал Новиков. Но это была уже агония, оборона распадалась на отдельные очаги. Пробиться в горы, к партизанам, удалось немногим.

Основная часть защитников отступила на мыс Херсонес. По ночам к берегу приближались советские корабли, но только мелкие: подводным лодки, катера. Забрали несколько тысяч человек. Некоторые уходили в море на лодках или плотах. Кто-то утонул, других прибивало к берегу, немцам в плен. Третьим повезло, подбирали русские корабли. Скопище людей на Херсонесе немцы поливали снарядами и бомбами. Наконец, двинули танки, а у наших воинов уже не было патронов, еды, воды. Они стали сдаваться. Манштейн набрал 78 тыс. пленных. Общие советские потери с начала осады Севастополя составили 156 тыс. человек. Но и неприятелю победа далась совсем не дешево. Германские и румынские войска недосчитались 300 тыс. убитых и раненых.

Чтобы выправить катастрофическое положение на юге, советское руководство собирало сюда дополнительные силы. Переброски были делом трудным и хлопотным – дороги перегружены, немцы бомбят пути и станции, эшелоны застревают. Но ведь можно было и самим отвлечь врага на другие направления. Как уже отмечалось, основные контингенты наших войск к лету 1942 г. сосредоточились для прикрытия Москвы, наступление гитлеровцев ожидали именно здесь. А после зимних сражений сохранялась причудливая конфигурация линии фронта, Ржевско-Вяземский выступ. Напрашивалась идея все-таки выполнить планы, не реализованные зимой, прорубить фланги и замкнуть окружение. Гитлер будет вынужден ослабить контингенты на юге, перекидывать их на центральный участок.

Но местность тут была труднейшей, леса и болота, а враг наращивал оборону уже полгода. Высотки и проходы между болотами перекрывались окопами, минными полями, дебрями колючей проволоки. Деревни превратились в мощные опорные пункты. Тем не менее разведчики высматривали места послабее, готовилась артиллерия, завозились снаряды. 30 июля загремела артподготовка на Калининском фронте. Командующий, генерал Конев, бросил в атаку две армии, 29-ю и 30-ю. Немцы знали, что русских громят на юге, и никак не ожидали, что удар обрушится на них самих. Наши войска овладели первой полосой обороны, углубились на 9 км, продвигаясь к Ржеву. Неприятель опомнился, кинул наперерез резервы. И к тому же хлынули проливные дожди. Советские самолеты не могли взлететь, машины вязли в грязи. К армиям, ушедшим вперед, не могли подвезти боеприпасы и продукты, на старых позициях застряла артиллерия.

Западный фронт Жукова должен был ударить 2 августа. Но Георгий Константинович из-за дождей попросил у Сталина отсрочку. Его 20-я армия ринулась на врага 4 августа. Немцы-то оттянули все силы к Ржеву, и поначалу казалось, что оборону вообще прорвали. За два дня наши передовые части продвинулись на 20 км, Жуков ввел в бой подвижную группу из двух танковых и кавалерийского корпусов. Но и германское командование сообразило, где главная опасность, развернуло сюда свои резервы, три танковых дивизии. Обойти друг друга по болотам было невозможно. Девятьсот танков столкнулись на узких дорогах в лоб, измочалили друг друга.

А пехота оказалась и без танков, и без отставшей артиллерии. Лезла вперед, ее косили пулеметы. Навстречу подходили германские части, кидались в контратаки. Возникали жуткие болота смерти, переходившие из рук в руки. Окопы, ямы, воронки были завалены разложившимися на жаре мертвыми телами. Смрад стоял такой, что люди теряли сознание, сходили с ума. Но по трупной жиже приходилось ползти в разведке, перебегать в новые атаки. Успехи, по сути, кончились. За следующий месяц жестоких боев врага потеснили всего на 5–6 км.

Советское командование приостановило наступление. Два фронта заново готовились к ударам, вели перегруппировку, сосредотачивали для прорыва артиллерию. Штурм последовал в сентябре, и армии Конева отбросили врага, ворвались на улицы Ржева. Но и Гитлера озаботил русский натиск на группу армий «Центр». Фюрер направил сюда 12 дивизий – только что сформированных, полнокровных. В Вязьме и Смоленске непрерывно разгружались эшелоны. Волны свежих солдат нахлынули на советские части, повыбитые и не успевшие закрепиться. Вышибли их из Ржева, и сражение выдохлось примерно на тех же рубежах, где оно начиналось. Наши войска потеряли 50 тыс. человек погибшими, 140 тыс. ранеными, немцы – около 60 тыс. убитыми и ранеными.

На севере, в осажденном Ленинграде, ситуация была гораздо лучше, чем зимой. Теперь продовольствие подвозилось регулярно, в самом городе возделывались огороды. Но гитлеровцы все-таки не оставляли надежд покончить с Ленинградом. Сперва они вознамерились взять под контроль Ладогу и перекрыть Дорогу жизни. Перебросили на озеро большое количество катеров и десантных барж – тех, которые в свое время строились для высадки в Англии. Но сосредоточение плавсредств обнаружила наша воздушная разведка. Бомбардировщики и штурмовики поработали так хорошо, что от катеров и барж остались груды обломков. А то, что уцелело, немцы предпочли увезти на Черное море.

Но разгром 2-й ударной армии и пленение генерала Власова, выложившего всю известную ему информацию о Волховском и Ленинградском фронтах, вдохновило врага на сухопутную операцию. Планировалось ударить от Шлиссельбурга на север, вообще отрезать Ленинград от Ладожского озера и соединиться с финнами. Отдушина для снабжения перекроется, и городу придет конец. А немцы вместе с финнами двинутся на Русский Север, на Вологду. Москву будут охватывать с двух сторон, от Ленинграда и Сталинграда. Операция получила название «Северное сияние».