как получается… Решил куском хлеба меня попрекнуть. Не ожидал я от тебя такого, Василий, – неодобрительно покачал он головой. – Вот только этот кусок хлеба мне порой поперек глотки встает, когда я подумаю, как он тебе достался!

– За метлой следи! Раньше тебе это нравилось, – усмехнулся Хрипунов, ухватившись за стакан. – Жрал и пил и даже не вякал. А теперь вон как разгавкался! А ведь ты тоже с нами бывал. Или, может, тебе память освежить? Моисея Заславского молотком ты ведь по затылку саданул, а потом уже мертвого в подпол сбросил.

– Ночами порой не сплю, как вспомню об этом, – хмуро обронил Иван Дворников, – и все думаю, как же это так могло получитьс… Я ведь четыре года воевал, но вот такого зверства, что ты здесь вытворяешь, за всю войну не видывал. На войне ведь все честно было: или ты фрица, или он тебя! А тут ведь свои же люди… Советские. Чем они перед нами виноваты? Бывает, немца на улице пленного встретишь, так еще и краю хлеба ему всунешь. Вот так русский человек устроен! И никакой злобы к нему не испытываешь. А тут со своими поступаешь хуже, чем с врагами какими-то… В Германии наша часть в Потсдаме стояла… Километрах в двадцати от Берлина. Детишки там чумазые бегали, все есть у нас просили. Так мы им из своей полевой кухни полные миски каши накладывали и радовались, что у них аппетит такой хороший! А то, что я делал, так до конца своей жизни у покойников буду прощения просить… Не буду я с тобой чокаться, дорогой ты мой зятек, и здоровья желать тебе не стану! Разные мы с тобой.

Выдохнув, Иван Дворников выпил водку, а острый кадык на его тощей шее ритмично отсчитывал каждый глоток. После чего он аккуратно поддел вилкой шматок квашеной капусты и с аппетитом заработал челюстями.

– И сам вижу, дорогой ты мой тесть, что разные мы с тобой. Что-то пить мне расхотелось. Не пошла нынче водочка, может, как-нибудь в другой раз. – Аккуратно, так, чтобы не пролить содержимое, Василий поставил стакан с водкой на стол. – Хочу тебе свининки сегодня принести, порадовать. Знаю, как ты к ней неравнодушен. Идти надо… Может, завтра утром и принесу.

Хрипунов поднялся из-за стола и, не взглянув на Дворникова, вышел через распахнутую дверь. Увидев в углу двора Ксению Богаткину, ссыпавшую курам зерно, попросил:

– Теща, отрубями не поделишься?

– Зачем они тебе? – удивленно повернулась к нему хозяйка. – У вас же и свиньи-то нет?

– Да вот свинью хочу украсть, чтобы тебя свининкой угостить. Холодец потом сделаешь!

– Ну ты и сказал! – рассмеялась Ксения.

– Ну хорошо, правду скажу… Свинью мне должны привезти, а отрубей нет. Давно хочу свинью завести. Бывает, остается что-то после обеда, так выбрасываешь. А тут свинье будем скармливать.

– Хозяйственный ты, как я посмотрю, – поддержала зятя Богаткина. – Котомка-то есть у тебя какая-нибудь плохенькая, чтобы отруби сложить?

– Не взял. Положи в какой-нибудь мешок.

* * *

Вечером после дождя значительно похолодало, а ближе к полуночи стало холодно и ветрено. Хрипунов почувствовал, что изрядно продрог. Постояли неподалеку от бараков, выглядевших в темноте совершенно нежилыми, а потом зашагали к сараям, стоявшим в глубине двора.

– Который из них? – спросил Василий Хрипунов.

– А вот тот… дальний! – указал рукой Алексей Барабаев на высокий крепкий сарай, стоявший немного в стороне от других.

Неожиданно в одном из окон барака вспыхнул тусклый желтый свет. За занавеской промелькнула чья-то размазанная тень.

– Обождем немного. Не спится кому-то.

Минут через десять свет в окне погас и двор вновь погрузился в глубокую темноту. Большак скомандовал:

– Пошли! Только по-тихому.

Подошли к сараю. Осмотрелись, вроде бы ничего настораживающего. За дощатой дверью послышалось веселое похрюкивание. Глянув в щель, Барабаев изрек:

– Здоровенный хряк! У самой двери топчется. Видно, думает, что мы ему жрать принесли. Знатный холодец получится!

Петешев потрогал висячий замок. Держится крепко, просто так не отпереть. Достал из-под полы коротенький ломик, просунул его в кольцо и, поднатужившись, попытался сорвать замок.

– Никак, зараза! Крепко они его присобачили.

Увлекшись дверью, они не заметили, как из барака вышел молодой мужчина, покурил на лавке, спрятанной в глубине насаждений, а потом, когда глаза привыкли к темноте, через сплетение густых веток он рассмотрел у сарая силуэты людей.

Затушив папиросу и стараясь не привлекать к себе внимание, он незамеченным пробрался вдоль барака, завернул за угол и побежал в сторону хлебозавода. Поздно вечером и в ночные часы в качестве усиления охраны там обычно присутствовал участковый уполномоченный.

– Застал! Слава тебе господи! – распахнув дверь, заговорил мужчина, стараясь отдышаться. – А то уже не знал, что и делать! Воры у моего сарая толкаются! Дверь хотят открыть. Трое их! А там свинья у меня, украсть ее хотят!

Шестидесятилетний участковый уполномоченный повернулся к сторожу и поторопил:

– Михеич, хватит чаевничать! Давай, звони в отдел! Пусть наряд милиции высылают!

– Это я мигом! – охотно откликнулся семидесятилетний дед, хватаясь за трубку.

– А мы попробуем задержать этих воришек! Не на тех напали! – Повернувшись к мужчине, бросил: – Пошли давай! Показывай, где они!

* * *

Наконец кольцо не выдержало и лопнуло – в воздухе раздался звук стали.

– Готово! – с облегчением произнес Петешев, приоткрывая дверь.

Хрипунов вошел внутрь, распахнул мешок с припасенными отрубями и подставил его свинье. А когда животное доверчиво потянулось на острый запах рылом, он ловко накинул ей на голову мешок.

– Даже не пискнула! – удовлетворенно отметил Хрипунов. – Петух, где ты там со своим тесаком?!

Он выглянул из сарая и тут увидел, что прямо к ним бегут двое мужчин, один из которых был в милицейской форме. Неожиданно они приостановились и зашагали размеренным шагом. «Везет же мне в последнее время на милицию! – чертыхнулся Хрипунов и сунул руку в карман, где лежал вальтер. – Что ты тут будешь делать! Чувствовала моя душа, что не следовало идти! Свининки ему свеженькой захотелось! Расхлебывай теперь!»

Петешев вышел из-за сарая и тоже заметил милиционера с гражданским, направлявшихся в их сторону.

– Петух, – негромко обратился Хрипунов к Петру. – Не крути башкой. Веди себя спокойно. Ствол при тебе?

– Не взял, – негромко признался Петешев. – Вроде бы дело-то простое.

– Вот и накаркал! К нам менты чапают. Как отбиваться будешь?

– Может, на срыв?

– Слушай меня… Я поворачиваюсь к ним и стреляю. И тут же идем на срыв!

Из глубокого полумрака сарая до Хрипунова донесся восторженный возглас Барабаева:

– Здоровенная свинья! Нужно было тележку поближе подкатить!

– Дурень зеленый, – вполголоса проговорил Хрипунов, – выходи из сарая, сюда мусора идут! На