— Брюс звонил, — сказала она. Джули повернула к ней лицо. — И между прочим, я думаю, не из Бостона. Думаю, он звонил от Муди.

Откуда-то сверху, от дороги, раздался громкий треск.

— Он звонил? — спросила Джули.

Треск послышался снова.

— Что это такое? — спросила Винни. — Фейерверк?

— Ох, господи! — воскликнула Джули, карабкаясь по камням. — Винни, это же были выстрелы!

Анита стояла на въездной аллее, держа ружье обеими руками, но очень осторожно, вроде как никуда не целясь.

— Привет! — сказала она.

Глаза ее сияли, на бледных мешках под глазами выступили капельки пота.

— Что ты делаешь? — спросила Джули. Анита взглянула на ружье в собственных руках, опустила глаза на его ствол. — Мам? — окликнула ее Джули.

— Да он в порядке, — сказала Анита. Она не сводила глаз с ружья, уставившись на спусковой крючок. — Он подъехал и уехал. Вот и все.

Теперь она держала палец на спусковом крючке.

— Им сто лет уже никто не пользовался, — сказала она. — Я думаю, его заклинило. Разве эти штуки не заклинивает время от времени, а?

— Мам… — начала было Винни, но тут раздался громкий звук — резкий, короткий треск, и гравий брызнул фонтаном во все стороны.

Джули вскрикнула, Анита вскрикнула тоже, только у Аниты это был крик удивления, а Джули кричала не переставая.

Анита теперь держала ружье, отстранив его подальше от себя.

— Господи боже мой! — произнесла она.

Джули бросилась к дому, не переставая вопить. Анита потирала руку у локтя.

— Мамочка, — спросила Винни, — с тобой все в порядке?

— Ох, радость моя, — ответила Анита, проводя по лбу ладонью, — это как-то трудно определить.

На этот раз Анита все же приняла успокоительное. Винни видела, как мама в ответ на просьбу дяди Кайла послушно выпила таблетку, стоя у раковины, а потом отправилась в постель. Дядя Кайл спросил у Джули, такой ли Брюс человек, чтобы пойти в суд и подать иск, но и Джули, и Джим оба сказали — нет; а потом Джули спросила Джима, нельзя ли ей позвонить Брюсу по мобильному телефону попозже, просто чтобы убедиться, и Джим сказал, да, можно, ведь Анита наверняка проспит, не просыпаясь, до завтрашнего утра.

Винни вышла через черный ход, свернула к боковой стене дома, где папоротники и листья лилий росли вплотную к фундаменту, и заглянула в окно маминой спальни. Анита лежала на боку, подложив обе руки под щеку; глаза ее были закрыты, рот слегка приоткрыт. Она выглядела полнее, чем обычно, верхняя часть рук и обнаженные лодыжки были белые и казались более мясистыми, чем Винни замечала раньше. В этом зрелище было что-то глубоко беспокоящее Винни, словно она неожиданно застала мать обнаженной. Она спустилась на берег, набрала морских звезд — немного, несколько штук, и положила их на верхушке большого камня выше линии прилива — сушить.

Солнце над водой шло к закату. Винни наблюдала за ним из окна спальни. Оно было как на тех открытках, что продаются в магазине Муди. Джули сидела на своей кровати, нанося на ногти розовый лак. Она поговорила с Брюсом, который как раз возвращался в Бостон: нет, он не будет подавать иск. Однако он сказал, что считает Аниту — тут Джули перешла на шепот, наклонившись вперед, — грёбаной дурой.

— Нехорошо так говорить, — сказала Винни. И почувствовала, что краснеет.

— Ох ты, моя детка-малолетка! — Джули выпрямилась на кровати. — Когда ты выберешься отсюда… — Она на миг замолчала. — Если тебе когда-нибудь удастся выбраться отсюда, ты обнаружишь, что не все люди живут вот так.

— Как — вот так? — спросила Винни, усаживаясь в ногах ее кровати. — Как это — не живут вот так?

Джули ей улыбнулась.

— Ну давай хотя бы начнем с туалетов, — сказала она, подняла вверх палец с розовым ногтем и легонько подула на него. — У людей имеются туалеты, Винни, знаешь ли, туалеты, где спускается вода. А продолжим мы стрельбой в людей. Большинство матерей не выходят на въездную аллею стрелять в приятелей своих дочерей.

— Это я и так знаю, — ответила Винни. — Мне вовсе не нужно уезжать отсюда, чтобы это знать. У нас тоже был бы такой туалет, только папа говорит, что канализационный колодец…

— Да знаю я, что говорит папа, — откликнулась Джули и осторожно завинтила крышечку на флаконе лака для ногтей, растопырив пальцы. — Это все из-за мамы. Она хочет оставаться в этом доме, потому что ее несчастный, утраченный-и-ныне-легендарный отец купил его, когда мама была беременна мной, а Тед не имел ни гроша за душой. А папа хоть завтра выехал бы из этого дома. Переехал бы в город.

— Не вижу ничего дурного в том, что мы живем здесь, — возразила Винни.

Джули улыбнулась:

— Мамочкина дочка.

— Ничего подобного.

— Ох, Винни, — вздохнула Джули. Но сейчас она, прищурившись, рассматривала свой мизинец, а потом снова отвинтила крышечку флакона с лаком. — Знаешь, что миссис Киттеридж сказала нам как-то на уроке? — спросила она.

Винни ждала.

— Я всегда вспоминаю, как она однажды сказала: «Не пугайтесь своей жажды. Если вы испугаетесь своей жажды, вы станете такими же простофилями, как все остальные». — Винни ждала, глядя, как Джули снова накладывает идеальный розовый лак на ноготь мизинца. — Никто тогда не понял, что она имела в виду, — призналась Джули, подняв вверх мизинец и разглядывая ноготь.

— Так что же она имела в виду? — спросила Винни.

— Так в том-то и дело. Сначала, мне кажется, почти все решили, что она имеет в виду воду или что-то вроде того. Ну, я хочу сказать, мы ведь были всего-навсего семиклашки — извини, Дудль, — однако со временем, мне думается, я стала лучше понимать ее слова.

— Она математику преподает, — объяснила Винни.

— Я это знаю, глупышка. Но она произносила такие необыкновенные вещи очень значительно, с силой. Отчасти поэтому ребята ее побаивались. Ты не должна ее бояться, если она все еще останется преподавать в будущем году.

— Да я уже… Я уже ее боюсь.

Джули искоса взглянула на сестру:

— У тебя под носом вещи пострашнее творятся, прямо тут, в этом доме.

Винни нахмурилась и ударила кулаком по подушке, лежавшей рядом с ней на кровати.

— Ну, Винни, иди ко мне! — позвала Джули, протянув к ней руки. Винни не двинулась с места. — Ох, бедненькая моя Винни-Дудль, — сказала Джули и подвинулась на кровати поближе к сидевшей в ногах сестре; она неловко обвила ее руками, оттопырив кисти, чтобы не смазать лак. Потом поцеловала Винни в висок и разжала руки.

Утром Анита появилась с опухшими глазами, будто долгий сон ее истощил. Но она отпила кофе из чашки и весело сказала:

— Уф! Ну и поспала же я!