Винни вспомнила, как Клифф Мотт в продовольственном магазине сказал маме, чтобы она прекратила свою сумасбродную болтовню. Это было очень странное чувство — перейти от гордости и восхищения своей красивой матерью к желанию узнать, что о ней говорят люди в городе, а вдруг она сумасшедшая? И Винни неожиданно подумала о том, что ведь у ее мамы нет близких подруг, как у других матерей. Она ни с кем не болтала по телефону, ни с кем вместе не ходила по магазинам.

Теперь Винни сидела вместе с Джули за кухонным столом и смотрела в окно, как мама, с лейкой в руке, идет к розовым кустам.

— Ты ведь поняла, из-за чего тут весь этот сыр-бор разгорелся, да? — тихо спросила Джули. — Из-за секса.

Винни кивнула, однако, если быть точной, она этого не поняла. Солнце, ярко светившее в кухню, вызывало у нее головную боль.

— Она не может примириться, что у нас с Брюсом был секс.

Винни встала, вымыла и вытерла тарелку, убрала ее на место. Джули сидела, глядя прямо перед собой, без всякого выражения, будто совсем ни на что не глядела. Иногда Винни замечала, что точно так же смотрит мама.

— Винни, — сказала Джули, по-прежнему глядя прямо перед собой. — Маме всегда надо лгать. Запомни, что я тебе говорю. Только лгать. Лги ей обо всем напропалую.

Винни вытерла еще одну тарелку.

Суть заключалась в том, что Брюс перепугался. Он не хотел разрыва с Джули, он только не хотел жениться на ней. Он просто хотел жить с ней вместе. Анита же сказала Джули, что, если она желает жить, словно обыкновенная шлюха, с мужчиной, который бросил ее на глазах у изумленной публики прямо у алтаря, она может не надеяться, что когда-нибудь снова вернется домой.

— Она это не всерьез, — возразила Винни. — Сколько людей вокруг просто живут друг с другом, и ничего.

— А хочешь — поспорим? Хочешь, поспорим, всерьез это она или не всерьез? — спросила Джули.

А Винни почувствовала себя так, будто ее укачало в машине: она поняла, что ей вовсе не хочется спорить ни о чем таком, что касалось бы ее матери.

— Напиши картину. Почитай книгу. Повесь ковер.

Ладонь Аниты шлепала по столу с каждым предложением. Джули не отвечала. Она сидела, грызя крекер, пока Анита и Винни ели суп: им удалось перебраться в новый день, наступила суббота, и они сидели за ланчем.

— Помой окна, — сказала Анита. — Винни, перестань пить из суповой тарелки, как свинья. — Анита утерла рот бумажным полотенцем — в семье ими пользовались вместо салфеток. — Что тебе прежде всего надо сделать, так это позвонить Бет Марден и узнать, сможешь ли ты этой осенью вернуться на свою работу в детских яслях.

Анита встала и поставила свою тарелку в раковину.

— Нет, — ответила Джули.

— Слушайте, я придумала. — (Винни было ясно, что мама чем-то очень довольна. Когда у мамы сияли глаза — вот так, как сейчас, — Винни готова была прижать ее к груди, как прижимают ребенка, когда он чем-то смущен.) — Тесто для овсяного печенья! — продолжала Анита. Она кивнула Джули, потом — Винни. — Мы приготовим порцию, но печь ничего не станем. Просто съедим тесто.

Джули ничего не ответила. Принялась чистить ноготь.

— Ну, что скажете? — спросила Анита.

— Я так не думаю, — сказала Джули, поднимая на мать глаза. — Но все равно, то есть я хочу сказать — все равно спасибо, это ты хорошо придумала.

Лицо Аниты утратило всякое выражение: похоже было, что она не может найти ничего подходящего, чтобы надеть сейчас на свое лицо.

— Джули, — окликнула сестру Винни. — Давай, это будет забавно.

Она встала, принесла миску, ложку и мерные чашки.

Анита вышла из кухни, и сестры услышали, как открылась и закрылась передняя дверь. Сегодня Анита должна была сидеть на своем месте в больничном кафетерии, где она работала кассиршей. Она сказалась больной. Винни увидела в окно, как мама прошла мимо кустов восковницы и направилась вниз по дороге, туда, где у нее был устроен небольшой бассейн с золотыми рыбками. В тот первый год, что Анита устроила бассейн, она дала золотым рыбкам вмерзнуть на зиму в лед, объяснив, что слышала, будто так можно делать, потому что они оттаивают и оживают весной. Винни иногда соскребала снег, чтобы посмотреть на нечеткие оранжевые пятнышки во льду бассейна.

— Думаю, я сорвала всю затею, а? — спросила Джули; она сидела, упершись подбородком в ладони.

Винни не могла решить, начинать ей готовить тесто для овсяного печенья или нет. Она достала из холодильника сливочное масло, и как раз в это время зазвонил телефон.

— Возьми трубку, — скомандовала Джули, резко выпрямившись на стуле. — Быстрей!

Она сидела у угла стола, и ей пришлось отталкивать другие стулья со своего пути. Телефон зазвонил снова.

— А ты — дома? — спросила Винни. — Ну, знаешь, если это Брюс или что?

— Да возьми же ты трубку, — потребовала Джули. — Пока мама не услышала. Поторопись! Да, конечно же, я дома!

— Алло? — сказала в трубку Винни.

— Кто? — беззвучно, одними губами, спросила Джули. — Кто-о?

— Привет, — сказал Джим. — Ну как там у вас всё?

— Привет, пап! — ответила Винни.

Джули отвернулась и вышла из кухни.

— Отмечаюсь, — сообщил Джим. — Еду домой.

Не успела Винни повесить трубку, как телефон зазвонил снова.

— Алло? — сказала она. Никто ничего не ответил. — Алло? — повторила она.

В трубке послышался тоненький звон колокольчика.

— Винни, — раздался голос Брюса. — Мне надо поговорить с Джули, пока вашей матери нет дома.

— А вот и я, — объявила Анита, войдя на кухню через черный ход. — Ну как насчет теста для овсяного печенья? Что вы решили, девочки, будем его делать или нет?

— Я не знаю, — ответила Винни, по-прежнему держа в руке трубку.

— Кто это? — спросила мама.

— Ладно, пока, — сказала Винни и повесила трубку.

— Кто это был? — повторила мама. — Это был Брюс? Виннифрид, немедленно скажи мне — это был Брюс?

Винни повернулась к ней.

— Это папа, — ответила она, не глядя на мать. — Он скоро будет дома.

— А-а, — произнесла мама. — Хорошо.

Винни положила брусочек масла в миску и попыталась растереть его ложкой. Магазин Муди, решила она. Колокольчик, который она услышала в телефонную трубку, когда звонил Брюс, был маленьким колокольчиком на сетчатой двери магазина Муди.

— У одной рыбки опять этот грибок появился, — сказала Анита.

Джули была внизу, на берегу, сидела на небольшом камне, чуть больше ее попки, и смотрела на воду. Она лишь слегка повернула голову, услышав шаги Винни, бредущей по водорослям, потом отвернулась и снова стала глядеть на воду. Винни принялась переворачивать камни: искала белых моллюсков — литорин. Когда она была маленькой, она собирала их, наблюдая, как прижимается к камню мускулистая ножка литорины, а потом раковина захлопывается, стоит руке Винни ее коснуться. Однако сегодня Винни оставила их в покое. Желание собирать их ушло, она принялась искать их исключительно по привычке. Мимо проплыла лодка с ловцами омаров, и Винни помахала им рукой. Хорошее воспитание требовало махать тем, кто в лодке.