И вот утро пришло.

Моя подруга Дарлин была бесстрашна. Ее жизненный принцип сводился к тому, что лучше быть безумно счастливой, пусть и недолго, чем вообще ничего не чувствовать. Хотелось бы мне, чтобы она оказалась здесь и посоветовала, как поступить.

И тут я мысленно услышал ее голос. Словно посланный с небес.

«Будь счастлив, Макс. Хватай его обеими руками и беги со всех ног. Для этого мы и здесь».

Улыбка тронула губы, и я снова повернулся к Сайласу. Когда прыгаешь со скалы, полет кажется потрясающим, но падение может разбить тебя на тысячу осколков. Стоит ли оно того?

Он открыл голубые глаза, прядь светлых золотых волос упала на лоб.

«Сайлас Марш того стоит».

Такой парень, как он, появлялся раз в миллион лет. И кто знает? Возможно, все не сведется к полному уничтожению. Мы могли бы обрести счастье. Вцепиться друг в друга и со всех ног броситься прочь.

– Чего ухмыляешься? – сонно пробормотал Сайлас.

– Из-за тебя.

На лице его появилась улыбка, но тут же растаяла, когда он вспомнил прошлую ночь. О том, как он раскрылся передо мной, обнажив все, что находилось внутри. Он медленно приходил в себя. Сейчас он нуждался лишь в легких прикосновениях и дурацких шутках, которые смог бы вынести.

– Я думал о том, что ты привыкаешь к жизни гея. Получаешь большое удовольствие, да и технические навыки в полном порядке. Я же с нетерпением жду, что будет дальше. – Я похлопал его по плечу. – Так держать.

Он фыркнул от смеха, хотя улыбка его казалась почти смущенной.

– Как скажешь.

– Я проголодался, а в холодильнике есть чоу-мейн. Хочешь?

– Хочу.

* * *

На кухне, прислонившись к мраморной столешнице, мы пили воду из бутылок и ели палочками холодную лапшу. Я дразнился, что Сайлас уронил больше, чем съел. А он рассказал мне о первом иске против «Марш Фарма» и о том, как Стивен Милтон выгнал его из офиса.

– Он шантажирует меня, – проговорил он. – Теми дурацкими фотографиями из «Общественности Сиэтла». Если я не отступлюсь, он пригрозил показать их папе.

Я зацепил еще лапши.

– Настолько ли страшно, если он их увидит?

Сайлас бросил на меня острый взгляд.

– Часть меня больше всего на свете хотела бы заявиться в комнату отца и сказать, что его жуткое лечение не сработало. Или мы могли бы отсосать друг у друга у него на глазах и завязать с этим.

– Умно.

– Но если я так сделаю, он выбросит меня из компании. Отдалит от Эдди. А этого я не могу допустить.

Я кивнул, хотя и не совсем верил, что в ближайшее время он сможет заявиться с этим к отцу. Сайлас был силен. Он прошел сквозь кошмар и смог выбраться с другой стороны. Но посттравматический стресс не лечился волшебным образом с помощью слез и минетов. Прошлым вечером, пытаясь вернуть себя, он проделал долгий путь, и я чертовски им гордился. Но здесь, в кухне, без посторонних глаз, мы находились в безопасности. Сайласу ничего не грозило. Однако поместье Маршей наполняли плохие воспоминания, которые набросятся на него, стоит только переступить порог.

«А может, и нет. Попытайся хоть раз не быть пессимистом».

– Ты мог бы подать прошение об опеке над Эдди, – проговорил я. – Думаю, ты и так знаешь, что найдется достаточно доказательств словесного и эмоционального насилия, способных повлиять на судью.

– Найдется, – мрачно ответил он. – Думаю, отец станет сопротивляться лишь назло мне.

– Итак, допустим, что Эдди живет где-то в безопасном счастливом месте. Какого черта тебе нужна компания? Дело ведь не в деньгах?

– Мне плевать на деньги.

– Тогда почему бы просто не уйти?

Сайлас какое-то время жевал, ковыряясь в коробке с лапшой. Размышлял. Наконец, он поставил лапшу на стойку.

– Ты когда-нибудь слышал о загадочном доме Винчестера?

– Что-то смутно знакомое.

– Это особняк в Северной Калифорнии, неподалеку от Сан-Франциско. Его построили в 1800-х годах для вдовы парня, который изобрел винтовку Винчестер.

– Допустим.

– Когда Винчестер умер, его жена унаследовала чертову кучу денег от компании, производящей винтовки. Говорят, что медиум посоветовал ей переехать на запад и построить дом. Так она и сделала. Стройка продолжалась непрерывно. Десятилетиями. За сорок лет строительство не прекращалось дольше чем на месяц.

Я поднес к губам бутылку с водой.

– Большой дом.

– Огромный. Но многие добавки и пристройки не имеют смысла. Есть лестницы, которые никуда не ведут, и двери, что открываются в кирпичные стены вместо комнат. Сейчас это ловушка для туристов, но для той женщины дом олицетворял вину. Она думала, что ее преследуют призраки всех, кто когда-либо погиб от винтовки Винчестера. И поэтому продолжала строить дом, чтобы их успокоить. Или, может, сбить с толку. Речь о том, что ее невероятное богатство было куплено и оплачено трагедией. И она это знала.

Я отставил бутылку с водой.

– Сайлас, нет. Данные, что ты мне показывал? Нельзя брать все на себя. Слишком много. И ты в этом не виноват.

– Быть виноватым и брать на себя ответственность – не одно и то же.

– Точно, – проговорил я и не смог сдержать улыбку. – Но все равно это слишком много.

– Знаю, – согласился Сайлас. – Но я просто сойду с ума, если стану думать обо всех, кто умер, чтобы я мог жить, как сейчас. Владея яхтами, автомобилями и частным самолетом, который может доставить меня в любой из шести домов по всему миру. Одна наша семья тратит больше средств, чем целые деревни в некоторых странах. Слишком много. И как бы красиво все это ни выглядело, повсюду пятна крови. Вот что я вижу. Люди страдают так же, как мучился я. – Он сделал жест рукой, словно обводя пентхаус. – Вот только они не приходят домой к подобной роскоши. Сотни из них вообще никогда не вернулись.

Восхищение Сайласом нахлынуло на меня так резко и быстро, что я впился в его губы прежде, чем осознал, что делаю. Обхватив рукой затылок, я настойчиво целовал его, чувствуя соленый привкус чоу-мейна и остроту соуса чили.

Сайлас ответил на поцелуй, и в его стоне послышалось облегчение. Потом он схватил меня за футболку и оттолкнул.

– Максимилиан, я сдерживаюсь с великим трудом, – пробормотал он и притянул меня ближе. – Но у меня еще куча дел. Я не могу провести все утро…

– Привыкая? – Я схватил его за бедра и прижался к нему, вставляя слова между поцелуями. – Тебя же уволили…

– Отправили в отпуск.

– Значит, ты в отпуске. Чем же еще помимо этого заниматься сегодня утром?

Словно в ответ на мой вопрос, в дверь позвонили. Сайлас отпрянул от меня так быстро, что я решил, будто его ударило током. Тело его напряглось, как у солдата, вставшего по стойке «смирно», и я отступил назад. Щеки пылали.