Однако все по порядку. Пока воришка Бомбанс терпеливо ждал, когда богатые иноземцы покинут «Золотую шпору», в просторном гостиничном номере шли оживленные переговоры гетмана Правобережной Украины в изгнании Филиппа Орлика с сыновьями черниговского полковника Полуботка.

– …Из-за этого негодяя Войнаровского, – возмущался Орлик, – казачество и старшина, которым пришлось уйти на чужбину, остались без средств! Он, видите ли, изъявил желание, как родственник Мазепы, получить все его имущество. Даже те шестьдесят тысяч талеров, которые Мазепа одолжил Карлу XII в Будищах из военной казны, что удостоверено было векселем. Для правового выяснения сложившейся ситуации шведский король назначил комиссию, в состав которой вошли польский генерал Понятовский, канцлер фон Мюллерн, камергер Клингерштерн и советник канцелярии фон Кохен. Но комиссия полагалась прежде всего на свидетельство Быстрицкого, бывшего управляющего имений Мазепы, а также на близких ему лиц и решила дело в пользу Войнаровского. А Карл подтвердил ее решение. Кому поверили – Быстрицкому! Этот мошенник еще при жизни Мазепы был замешан в разных аферах. И сидеть бы ему на колу, да он вовремя сбежал. А потом прибился под крыло Войнаровского. Сукин сын!

Андрей и Яков вежливо внимали речам беглого гетмана, который сильно оживился, когда они передали ему деньги. По такому случаю Орлик закатил целый пир, на котором присутствовал, кроме сыновей Полуботка, секретарь гетмана капитан де Клюар; им прислуживал старый слуга Орлика, которого звали Кароль.

– Не имея постоянного места, где бы я мог приклонить голову, – тем временем продолжал Орлик, – мне пришлось стать позорищем перед миром и людьми, переезжая с места на место под чужим именем, при этом выдавая себя за чужеземца. Русский посол в Вене, ссылаясь на приязненные отношения Австрии и России, добился от цесаря приказа об отказе мне в праве приюта. Власти потребовали, чтобы я выехал с семьей из цесарских владений. Не помогли ходатайства ни чешского канцлера, ни папского нунция, ни английского посла в Вене, ни польского короля, ни шведского правительства…

Сыновья Полуботка уже откровенно томились, слушая нескончаемые речи Орлика. Беглый гетман наконец нашел достойную аудиторию и заливался перед казаками соловьем. Наверное, в Салониках, где турки разрешили жить беглому гетману, упражняться в красноречии, которым славился хорошо образованный Филипп Орлик, ему было не перед кем.

– Иногда не было за что купить даже хлеба и дров… – Орлик допил свой бокал, который тут же наполнил бесшумный, словно болотный лунь, Кароль.

Старик и похож был на эту птицу: в темно-коричневом, изрядно потертом сюртуке, рыжий, плешивый и с огромными глазищами, замечавшими малейший непорядок на пиршественном столе.

– Да что дрова! Стыдно признаться, но однажды, чтобы не умереть с голоду, я заложил клейноды – две булавы и пернач. Назначенная мне шведским королем ежегодная пенсия в семнадцать тысяч серебряных талеров была заменена бумажными ассигнациями, стоившими дешевле, чем бумага, на которой их напечатали. Этих денег совершенно не хватало, чтобы содержать семью и службы. Пришлось мне перевезти жену и детей в Краков, где я устроил их в францисканском и бернардинском монастырях…

Пока господа вкушали непритязательные, но сытные блюда шеф-повара «Золотой шпоры», старый казак Грицко Потупа набивал брюхо отварной говядиной, запивая ее крепким вином из фляжки. Он сидел в своего рода предбаннике, от которого брал начало узкий коридор, ведущий в комнату Орлика.

От сомнительной чести присутствовать на ужине, устроенном Орликом по случаю встречи с сыновьями Полуботка, он отказался наотрез. «Это он привел на Украину хана Ислам-Гирея! – гневно ответил старый казак Якову, который вышел из комнаты Орлика, чтобы позвать Потупу к столу. – Вы ему напомните, как татары обдирали и опустошали церкви, оборачивали их в конюшни или вообще сжигали, как топтали ногами святые дары, глумились над иконами, как насиловали наших девчат, а детей малых рубили на куски. Ясыря в Крым увели – не считано. Многие так и остались в полоне. Казаков погубил… из шестнадцати тысяч, что пришли вместе с ним на Украину, осталось всего три. В общем, мне лучше держаться от гетмана подальше. Иначе ей-ей не выдержу и покрошу его в капусту. Скажите, что оставили меня на часах».

«А неплохое винцо», – с удовлетворением думал старый казак, время от времени прикладываясь к фляжке. Как его понял гарсон, Потупа и сам не знал – они объяснялись жестами, как глухонемые; но француз принес ему именно то, что хотел запорожец.

Неожиданно он насторожился. В темном переходе, который вел к «предбаннику», послышался подозрительный шорох. Несмотря на то что последний месяц ему пришлось жить среди огромного количества громких звуков, сильно давивших на уши, слух старого воина не потерял свою остроту. Этот шорох явно отличался от мышиной возни в стенах и под полом гостиницы.

Незаметно переменив позу, Потупа положил руку на эфес шпаги, а затем стремительно – что вовсе не вязалось с его внешним обликом достаточно немолодого и несколько медлительного человека – бросился в переход и вытащил за шиворот под свет масляной лампы мальчишку, который извивался в его руках как угорь, но освободиться от железной хватки казака не мог. Это был Бомбанс.

– Что тебе нужно?! – грозно спросил Потупа, приставив острый конец шпаги к подбородку Бомбанса. – Ты следил за нами? Отвечай! Э, да это старый знакомый… – наконец узнал он воришку. – Опять ты?! Что ты здесь делаешь?

Мальчик что-то оживленно залопотал по-французски, уже не пытаясь вырваться из рук старого казака, но Потупа не понял его.

– От клятые жабоеды! – сплюнул он с отвращением. – И что у них за мова такая – ничего не понять.

Он отпустил мальчишку и сел на табурет, поставив шпагу между ног. Бомбанс опасливо покосился на оружие и снова с жаром принялся что-то объяснять:

– Пуф-пуф! – сложил он пальцы, изображая пистолет. – Там бандиты! Их много! Они окружили «Золотую шпору»! – Бомбанс жестами объяснял то, что пытался донести до Потупы.

Старый казак нахмурился. Он наконец уловил смысл речей мальчика. «Ах ты, мать честная! – подумал казак. – Похоже, мы попали как тот глупый петух в борщ…»

– Сиди здесь! – приказал он Бомбансу. – На, жуй, – отдал мальчишке остатки мяса. – Я сейчас…

И Потупа, постаравшись спрятать свое ретивое куда подальше, направился в комнату Орлика.

Бомбанс, который изрядно проголодался, сидя в засаде, жадно вонзил зубы в нежданный подарок судьбы.

Он совсем замаялся ждать, когда наконец чужеземцы покинут «Золотую шпору». Бомбансу очень хотелось узнать, где они остановились. У таких богатых господ, был уверен воришка, есть чем поживиться, кроме денег, которые они держат в кошельках. А забраться в гостиничный номер – раз плюнуть. Конечно, это не его «профиль», но у Бомбанса был приятель, который «специализировался» на таких кражах. Ему нужна была лишь стоящая «наколка». В таких случаях Бомбанс получал свой процент.

Задумавшись, Бомбанс невольно вздрогнул, когда неподалеку от него материализовались две тени, в которых он узнал обитателей Дома Чудес. Одно из них звали Гото, а второго – Цезарь. Это были грабители и убийцы, по которым давно плакала тюрьма. Что они здесь делают?