Что было хуже всего — так это головы, подумал я. Головы врагов Суллы, выставленные на шестах вдоль Форума на всеобщее обозрение. Любители наживы отрезали их и приносили Сулле в обмен на денежное вознаграждение. А тела им были ни к чему. Что стало с безголовыми телами? Неожиданно, как и в тот день, когда ко мне подбежала Диана, перед моим взором предстало безголовое тело Немо, с запекшейся на шее кровью. Потрясение оказалось настолько сильным, что я невольно содрогнулся и глубоко вздохнул.

— Да. Наконец! — прошептал Экон в мое ухо, положив мне руку на плечо. — Вон там, со стороны реки.

Я заморгал от того, что небо было слишком ярким. Белые камни сверкали у моих ног, а солнце, казалось, наполнило все небо. В его середине была видна приближающаяся точка, постепенно превращавшаяся в тело с длинными, распростертыми крыльями.

— Ястреб, — прошептал Экон.

— Нет, — возразил Муммий. — Орел.

Птица покружила над Марсовым полем и стала приближаться. Скорость ее была поразительна, никакая лошадь не смогла бы так скакать по земле. Через мгновение она приземлилась настолько близко от Руфа, что он бы смог коснуться ее, если бы захотел. Мы в изумлении уставились на орла, и он оглянулся. Я никогда еще так близко орлов не видал. Неожиданно он расправил крылья и взмыл в небо, прямо к солнцу.

Я зажмурил ослепленные глаза. Руф повернулся к нам с благоговейным выражением на лице.

— Предсказание, — пробормотал я. — Насколько оно было удачным?

— Удачным? — Он нахмурился насмешливо и улыбнулся. — Да лучшего просто быть не может!

Если бы город не был взволнован выборами и слухами о Катилине, то это предзнаменование стало бы достоянием всеобщей гласности. Если бы это случилось в ленивый летний день, когда ничего важного на Форуме не происходит, то слух о птице Юпитера, опустившейся на Авгуракул, распространился бы по всем площадям и тавернам — подумать только, орел явился какому-то мальчишке, да еще бывшему некогда рабом, в день его совершеннолетия! Суеверные находили бы в этом предзнаменовании знак божественного благословения или, наоборот, недовольства. Но в день всеобщего хаоса этот случай остался незамеченным, и о нем никто не узнал, кроме тех, кто при нем присутствовал.

По пути обратно Марк Муммий разволновался.

— Орел, военная птица! Она предсказывает ему великую будущность в армии!

Я заметил, как Метон улыбается этим словам, и пожелал, чтобы Муммий замолчал.

Я повернулся к Руфу, который переоделся в тогу кандидата.

— Это так и есть, Руф?

— Не обязательно.

Метон услыхал эти слова, и его улыбка погасла, чему я порадовался. Я хотел, чтобы у него даже мыслей не было о военных триумфах. Не для того я спас мальчика из рабства, чтобы он погиб по прихоти какого-нибудь полководца.

Руф замедлил шаг и предложил остальным идти впереди него. Между тем он дотронулся до моей руки, давая знак остаться с ним позади. На его лице застыло неоднозначное выражение. Первоначальное возбуждение сменилось неопределенностью.

— Это серьезное предзнаменование, Гордиан. Никогда со мной такого не случалось, да я и не слыхал о подобных случаях с авгурами.

— Но ведь это добрый знак? — спросил я с надеждой. — Так тебе казалось в тот момент, когда птица опустилась на землю.

— Да, но тогда я просто почувствовал религиозное благоговение. А такое чувство может ослепить человека, даже авгура. Все знамения величественны, поскольку исходят от богов, но нужно помнить, что боги не всегда замышляют дела, добрые для людей.

— Руф, о чем ты говоришь?

— Я желал бы даже, чтобы знамение было менее величественным. Просто полет сокола или крик ворона…

— Но орел Юпитера — это же, несомненно, к добру…

— Такой сильный знак в таких скромных обстоятельствах — вот что меня беспокоит. Он кажется мне не к месту. Мы живем в такое время, когда маленьких людей вовлекают в значительные события — иногда они и сами возвеличиваются благодаря своей удаче, но чаще всего события ломают их. Метон такой добродушный, такой простой — что значит для него подобное знамение? Оно беспокоит меня.

— Ах, Руф, — забывшись, я едва не бросил насмешку прямо в лицо, но для этого я слишком уважал его. Одновременно я почувствовал симпатию к тем неверующим вроде Цицерона, которые в частных беседах смеются над благочестивыми. Или я просто старался подавить в себе волнение?

— Вдруг предзнаменование предназначалось не нам? Возможно, оно касается Катилины или Цицерона. Может быть, орла послали консулам, а он запоздал на час! Иногда даже боги ошибаются — если верить поэтам.

— Но ты ведь не слыхал, чтобы так говорили авгуры или жрецы, — сказал Руф достаточно серьезно.

Мы продолжали спускаться. Послышался шум Форума. Впереди нас Муммий, одной рукой обняв Метона за плечи, возбужденно размахивал другой.

Когда римляне идут в наступление с развевающимися флагами, то их всегда возглавляют орлы на штандартах. Помпей носит нагрудную пластину с изображением орла, распростершего крылья, — как будто эта птица помогла отвоевать ему царство Митридата. Помню, когда я еще был молодым лейтенантом при Крассе и мы воевали с Суллой, то авгуры видели трех орлов, кружащих над Римом…

Метон, казалось, был полностью поглощен этими рассказами.

Я даже испытал некоторое облегчение, когда мы подошли к подножию холма и Муммий оставил нас, сообщив, что надеется успеть в Сенат до окончания заседания. Он не высказывал слов прощания, но сильно пожал руку Метону и Экону, обнял их и удалился боевой походкой в сопровождении Аполлония.

Настало время рассеяться нашей свите; я поблагодарил друзей и доброжелателей и отпустил их. Для возвращения к женщинам достаточно отца и брата.

Но у Руфа были другие намерения.

— Помнишь, я сказал, что у меня для Метона приготовлен сюрприз?

Он, казалось, отбросил все сомнения и хитро улыбался, настолько хитро, насколько позволял его характер.

— Я собираюсь взять вас вместе с собой в Сенат!

— Что? — Сердце мое сжалось.

— Чтобы послушать прения сенаторов? — спросил Метон, которого новости интересовали не в меньшей степени, чем рассказы про войну.

Мне это пришло в голову как раз тогда, когда Экон попросил меня быть авгуром на торжестве. Конечно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, Сенат сегодня — не слишком воодушевляющее зрелище, но поскольку представилась возможность… Зал полон, и на это стоит посмотреть. Мы, конечно, немного опоздали, но все равно…

— Но, Руф, на заседаниях дозволяется присутствовать только сыновьям и внукам сенаторов.

— Не обязательно, там всегда много зевак.

— Но не из породы Гордианов. Их не допустят даже в здание Сената.

— Если вы будете со мной, то допустят, — сказал он уверенно. Патриции всегда уверены в том, что говорят.