Это оживление благоприятно повлияло на мисс Квестед. Ей стало легче, после того как она увидела всех людей в зале. Теперь она видела худшее и была уверена, что выдержит — без душевного напряжения. Этой новостью она не замедлила поделиться с Ронни и миссис Тертон, но они были так расстроены унижением британского престижа, что она их не заинтересовала. Со своего места она видела изменника мистера Филдинга. С возвышения он был виден лучше, и она знала, что на коленях у него сидит индийский ребенок. Филдинг внимательно следил за процессом, но наблюдал и за ней. Взгляды их встретились, но он отвел глаза, показывая, что она ему не интересна.

Судья заметно приободрился. Он выиграл битву за возвышение и ощутил уверенность в своих силах. Выдержанный и беспристрастный, он выслушивал доказательства, стараясь не думать о том, что на их основании ему скоро придется выносить вердикт. Начальник полиции между тем продолжал зачитывать обвинительное заключение; он предвидел оскорбительные выходки — естественные поступки для людей низшей расы — и не выказывал ни малейшей ненависти к Азизу, хотя и не скрывал своего безмерного презрения.

Большая часть речи была посвящена «невольным пособникам обвиняемого», как назвал их Макбрайд, — Филдингу, слуге Энтони и Навабу Бахадуру. Этот аспект обвинения с самого начала казался сомнительным мисс Квестед, и она просила полицию не развивать эту тему. Но полиция рассчитывала на суровый приговор и надеялась квалифицировать преступление как заранее обдуманное и подготовленное. Для того чтобы проиллюстрировать стратегию преступления, обвинение заготовило планкарту Марабарских холмов, где был указан маршрут экспедиции и лагерь у «Кинжального бассейна».

Судья проявил недюжинный интерес к археологии.

Суду продемонстрировали изображение одной из пещер. Она была обозначена надписью «Буддистская пещера».

— Не буддистская, думаю, что джайнская…

— Так в какой пещере, по мнению обвинения, состоялось нападение — в буддистской или джайнской? — спросил Махмуд Али, явно решив сорвать заговор.

— Все Марабарские пещеры — джайнские.

— Да, сэр, значит, в какой из джайнских пещер?

— У вас будет возможность задать этот вопрос позже.

Мистер Макбрайд отреагировал на все эти глупости едва заметной улыбкой. Индийцы всегда спотыкаются на таких вещах. Он знал, что защита отчаянно хотела установить алиби, что она пыталась (безуспешно) отыскать проводника, что Филдинг и Хамидулла ездили в Кава Дол и в светлую лунную ночь обошли пешком весь этот район.

— Мистер Лесли утверждает, что это буддистские пещеры, а он знает, о чем говорит. Но могу ли я привлечь ваше внимание к существу дела? — Потом Макбрайд принялся описывать, что, собственно, произошло. После он рассказал о приезде мисс Дерек, о том, как мисс Квестед бежала вниз по расщелине, о том, как они вернулись на машине в Чандрапур, и о документе, подписанном мисс Квестед, в котором упоминается бинокль. Затем последовала кульминация обвинения — Макбрайд рассказал о том, что бинокль был обнаружен в кармане обвиняемого.

— Мне больше нечего добавить к сказанному, — сказал Макбрайд, сняв очки. — Теперь мы приступим к допросу свидетелей. Факты скажут сами за себя. Подсудимый — один из людей, ведущих двойную жизнь. Осмелюсь предположить, что его деградация развивалась постепенно. Он очень умело скрывал это, что характерно для людей такого сорта, притворялся нормальным членом общества и даже занимал должность в государственном учреждении. Однако он до мозга костей порочен и, боюсь, не способен к раскаянию. Он также очень жестоко, я бы сказал, по-зверски, обошелся и с другой своей гостьей, другой англичанкой. Для того чтобы избавиться от нее, как от возможного свидетеля своего преступления, он затолкал ее в пещеру вместе со своими слугами. Но это к слову.

Последние слова его, однако, вызвали настоящую бурю, и внезапно в зале прозвучало еще одно имя, имя миссис Мур. Махмуд Али был в ярости, нервы его не выдержали; он кричал, как маньяк, вопрошая, не обвиняют ли его клиента в покушении на убийство и изнасилование и кто была эта вторая английская леди.

— Я не намерен ее называть.

— Конечно, не намерены, потому что не можете, потому что вы вывезли ее из страны. Это миссис Мур, она бы засвидетельствовала его невиновность, она была на нашей стороне, она была другом бедных индийцев.

— Вы могли бы сами вызвать ее в суд, — крикнул Дас. — Ни одна сторона не вызвала ее, и ни одна из них не может ссылаться на нее, как на свидетеля.

— Ее скрывали от нас до тех пор, пока не стало слишком поздно, — я узнал об этом слишком поздно — вот она, английская юстиция, вот вам Британский Радж.[29] Дайте нам миссис Мур на пять минут, и она спасет моего друга, она спасет честь своих сыновей, не исключайте ее, мистер Дас; возьмите назад свои слова, ведь вы тоже отец; скажите, куда они ее дели, о, миссис Мур…

— Если вам это на самом деле интересно, то могу сказать, что она сейчас находится где-то недалеко от Адена, — сухо произнес Ронни; он не собирался вмешиваться, но натиск Махмуда Али вывел его из себя.

— Вы заперли ее там, потому что она знала правду. — Он был вне себя, его голос заглушал гомон толпы. — Это конец моей карьеры, но мне все равно; они уничтожат нас одного за другим.

— Так вы не сможете защитить своего клиента, — попытался вразумить его судья.

— Я не защищаю клиента, а вы не можете судить. Мы оба — рабы.

— Мистер Махмуд Али, я уже предупреждал вас, и, если вы сейчас не сядете, я буду вынужден употребить власть.

— Употребляйте; этот суд — не что иное, как фарс. Я ухожу. — С этими словами он передал свои бумаги Амритрао и вышел. Остановившись в дверях, он обернулся и патетически воскликнул:

— Азиз, Азиз, прощай навсегда.

Суматоха нарастала, требования вызвать миссис Мур становились громче, и люди, не знавшие, что обозначают эти слоги, повторяли их, как заклинание. На индийский манер они стали произносить это имя как Эсмисс Эсмур, и в такой форме оно вышло на улицу. Тщетно судья угрожал публике и одного за другим выгонял людей из зала. Он был бессилен против этой стихии.

— Это очень неожиданно, — хладнокровно произнес мистер Тертон.

У Ронни уже было готово объяснение. Перед отплытием мать говорила о Марабаре во сне, это было вечером, когда на веранде были слуги, и они могли услышать ее бессвязное бормотание об Азизе. Естественно, они тут же продали то, что слышали, Махмуду Али за несколько анн. На Востоке это в порядке вещей.

— Думаю, что они этим воспользовались, и, надо сказать, довольно изобретательно. — Он посмотрел на их широко открытые рты. — Если они начали, то не скоро закончат, это впитано ими вместе с религией, — спокойно добавил он. — Мне жаль старика Даса, едва ли он справится с этим спектаклем.

— Мистер Хислоп, как же они бесцеремонно эксплуатируют вашу дорогую матушку, — подавшись вперед, сказала мисс Дерек.