— Длинновато, — заметил Бейль.

— Зато этим все сказано. Остается только утвердить это распоряжение в сенате и Государственном совете. Не думаю, что они станут чинить препятствия. Поразмыслив, император решил не обращаться к народу, хотя конституция и дает такую возможность.

— Почему же?

— Он мне сказал, что если результат референдума окажется слишком благоприятным, то он пожалеет о своем отречении, а если слишком неблагоприятным, то это ослабит мою власть. В обоих случаях результат будет негативным.

— Император намекнул мне на «либеральную империю». Ты знаешь, что он под этим подразумевал?

— Он и со мной о ней говорил. Он не хочет опять открывать дверь множеству болтунов и разносчиков дурных новостей, будоражащих народ. Однако он полагает, что времена меняются и впредь нужно будет предоставить гражданам больше возможностей выражать свое мнение.

— А ты знаешь, что для этого нужно сделать?

— Да. Прежде всего, дать избирательное право всем французам, независимо от их состоятельности. Затем — наделить сенат правом одобрять указы об объявлении войны. И пока это, пожалуй, все. Народу больше ничего и не надо. Но мне будет нужно хорошее правительство.

— У тебя есть какие-нибудь идеи?

— Кое-какие есть, но пока это тайна! Большинство министров императора я сохраню. Иностранными делами будет по-прежнему заниматься Коленкур.

— Значит, ты не рассчитываешь на Талейрана? Он ведь наверняка Рвется вернуть себе этот пост.

— Он накопил достаточно денег, чтобы купить замок в Балансе, где император поселил несчастного короля Испании. Вот пусть там и живет! Человек он ненадежный, ему можно доверять лишь как министру. Коленкур опытен и благоразумен. Военным министром я сделал бы нашего замечательного Дарю, а министром внутренних дел — Монталиве, который, пока мы прохлаждались в России, отлично себя зарекомендовал. Если говорить о должности министра полиции, то Фуше уже собирает чемоданы, хочет бежать в Триест. На его место я выберу кого-нибудь из Государственного совета. Император говорил мне о проекте создания мощного франко-испанского флота, способного положить конец британскому морскому владычеству! Я ищу человека, который его осуществил бы. Ты можешь кого-нибудь порекомендовать?

Бейль, немного подумав, ответил:

— Мне кажется, ты мог бы обратиться к Лакюэ де Сессаку, министру военной администрации. Он постарался на славу, обеспечивая нас провиантом во время последних кампаний. И он, полагаю, человек знающий, способный заняться строительством современных кораблей.

— Спасибо за совет, — поблагодарил принц Евгений. — Я подумаю. Однако время идет, сенаторы вот-вот рассердятся, а мне бы еще хотелось поговорить о тебе. Я знаю, что император поручил тебе реорганизовать конную гвардию и собирался назначить тебя командующим кавалерией вместо великолепного герцога Истрийского, которого рассчитывает взять с собой во дворец Фонтенбло. Это, конечно, было бы полезно, но я думаю о других делах, более важных. Тот мир в Европе, о котором мечтает император, требует организовать военное дело по-другому. Полагаю, необходимо создать пять или шесть постоянных армий, которые обеспечат безопасность и стабильность в Европе. Одна армия будет Рейнской, главным образом франко-германской. Вторая — Итальянской, третья — Польско-литовской. Четвертую следует расположить около Гамбурга, чтобы наблюдала за Пруссией и Швецией. И пятая, которую из-за обидчивости Австрии будет восстановить труднее всего, — австрийская, или, скорее, австро-саксонская армия, которая должна сдерживать продвижение Пруссии к югу и вытеснять турок с Балкан. Для командования этими армиями у нас есть бесподобные маршалы — Ней, Даву, Удино. Для австрийской армии можно порекомендовать Шварценберга: он вел себя осторожно, но сохранил верность Великой армии во время русской кампании. Однако нужно создать и резерв — тех людей, которые смогли бы их заменить. Потому-то я к тебе и обращаюсь. Когда ты выполнишь то, что тебе поручено сделать в кавалерии, то есть примерно через полтора года, я был бы рад, если бы ты возглавил Рейнскую армию. Она будет самой важной из пяти, преимущественно французской, и именно ей в конечном счете предстоит обеспечивать равновесие сил в Европе!

— Спасибо, Эжен, что помнишь обо мне, у тебя ведь наверняка и других забот хватает.

— О, да! Особенно меня тревожит здоровье матушки. Ты бы доставил ей удовольствие, если бы навестил ее в Мальмезоне. Подумай хорошенько над моим предложением. Твоя командная должность будет самой важной в Европе и достойной герцога!

— Не смейся надо мной! Об этом уже что-то говорили? Ты слышал?

— Император советовался со мной по этому поводу. Он уточнил, что это будет последнее назначение, которое он сделает, и я дал ему полезный совет. Однако прости меня, я вынужден прервать наш разговор, потому что если я его продолжу, то сенаторы потеряют терпение и, рассердившись, предпочтут мне короля Людовика! У нас еще будет случай вернуться ко всем этим вопросам. Прошу тебя, приходи ко мне, когда захочешь. Я с удовольствием выслушаю твои советы!

— Приходить к тебе, как и раньше? — спросил Франсуа.

— Как сейчас! — ответил Евгений.

Ожидавший у двери адъютант-неаполитанец проводил генерала Бейля до прихожей, где находилась делегация сенаторов: они ждали стоя, образуя группу, словно спаянную раздражением. Бейль остановился поздороваться с председателем сената, графом де Ласепедом. Потом вышел во двор и пошел дорогой, которой уже столько раз возвращался к себе домой.

* * *

Охранительный сенат собрался в понедельник, 1 февраля 1813 года. Он утвердил акт об отречении императора Наполеона и подтвердил назначение принца Евгения де Богарне императором-регентом. Он принес присягу, поклявшись уважать и заставлять уважать Конституцию VIII года, с поправками сенатусконсульта X года, установившего во Франции консульскую республику, пожизненно управляемую императором, передающим свою власть по наследству. На этом заседании Наполеон не присутствовал. Зато Жозефина сидела в ложе, из которой могла наблюдать за интронизацией своего сына.

В последующие дни Франсуа Бейль действительно принял под свое начало гвардейскую кавалерию. Ее следовало приспособить к новым условиям: при правлении Наполеона, когда война постоянно казалась неотвратимой, гвардия должна была всегда быть готовой к бою. Однако теперь, когда Европа предпочла мир, необходимость в боеспособной гвардии отпала, так что генерал Бейль решил сократить число полков с четырех до двух. Один эскадрон он откомандировал в Фонтенбло для обеспечения безопасности императора. Бейль усовершенствовал снаряжение и боевую подготовку подразделений, следил, чтобы коннозаводчики заботились о качестве поставляемых лошадей.

Осенью 1813 года он свои задачи выполнил. Он стал преемником маршала Бессьера на посту командующего армейской кавалерией и получил звание маршала. Это была работа более рутинная, ближе к административному управлению, чем к военному командованию.

Все это время Бейль жил в Военной академии, на служебной квартире. Всякий раз, когда это можно было сделать без ущерба для его деятельности, он уходил к себе домой, в свою комнату на улице Лилль.