Размышляя над тем, как можно организовать похищение, и прикидывая вероятные планы, Мартинес присел на скамейку, чтобы хорошенько все обмозговать. И, как оказалось, не зря присел, потому что увидел, как из корпуса, где жил профессор, уже без спутника, вышла и направилась к другому корпусу крупная женщина. Значит, она просто доставила Скипидарова до номера, а сама ушла, не желая связываться с таким щуплым и к тому же пьяным мужичонкой. Пришла, видимо, к выводу, что калибр ухажера ее не устраивает. Это сразу облегчило выполнение задачи и настроило мысли на нужный лад. Планы начали было выстраиваться в стройную картину, но тут телефонный звонок оторвал полковника от размышлений.

Звонил Бексолтан.

– Слушаю тебя, – ответил полковник. – Голова болит? Или она больше болит у Ризвана?

– Беда, мистер Валентино. На подходе к верхней поляне мы нашли Аскерби. Прямо у дороги. Избит и убит. Еще теплый. Только-только это случилось. Ноутбука у него с собой не оказалось. Мы осмотрели следы на обочине. Снег там неглубокий. Похоже, Аскерби дрался с кем-то один на один. Хотя при свете фонарика все следы прочитать сложно.

– Понял. Сейчас буду у вас. Поищите ноутбук. Может, лежит где-то. Это очень важно.

Убить можно любого, прекрасно знал Мартинес, но избить такого опытного бойца, как Аскерби, – сложно. Тем более в поединке. Хотя сегодня уже избили и Ризвана, и Бексолтана. Однако и женщина, и подполковник спецназа ГРУ в это время находились рядом с полковником. Бар ненадолго покидал Кольчугин, но подняться до верхней поляны он не успел бы. Но, главное, пропал ноутбук. Значит… Значит, нужно форсировать события и как можно скорее захватывать обладателя ноутбука. Другого выхода Мартинес не видел. И делать это нужно, не успев подготовить пути вывода группы вместе с похищенным. То есть придется импровизировать. Полковник такие неподготовленные акции не любил, но обстоятельства порой принуждали к подобным действиям. Принуждали и сейчас, хотя и хотелось бы узнать, что случилось с Аскерби, найти пропавший ноутбук, в котором может оказаться нужная информация. Но может этой информации и не оказаться. Поэтому полагаться можно не на память ноутбука, а только на память профессора Скипидарова…

* * *

Давид Вениаминович предполагал, что звонок на мобильник может быть от такого абонента, с которым лучше разговаривать без тех свидетелей, с которыми он на момент звонка общался. Так и оказалось. За дверью бара отставной подполковник посмотрел на определитель. Звонил полковник Габиани.

– Здравствуй, Анзор Георгиевич, еще раз. Ты по мне уже соскучился?

– Здравствуй, Дато, здравствуй. Получил мое послание?

– Получил. Спасибо. Данные передал, по ним плотно работают. И я уже работаю. Тоже плотно. Мне командующий даже самолет выделил, чтобы я не опоздал. На место прибыл вместе с Валдаем. Устроился. И только что с сыном твоим познакомился. Посидели с ним в баре. Узнали-таки друг друга. И с полковником познакомился. И даже весьма тесно – с бойцами его группы. Правда, кажется, сустав на кулаке себе повредил. Но у меня в сумке есть аптечка. Сейчас заморожу, утром сделаю прогревающий компресс, завтра днем все будет в порядке. У меня организм традиционно настроен на быстрое самоизлечение.

Анзору Георгиевичу подробности можно было и не рассказывать.

– Понял. Был конфликт?

– Где Мартинес таких уродов набрал? – спросил Давид Вениаминович, не отвечая на вопрос, поскольку ответ и так был ясен. – Мне кажется, они сюда развлекаться прибыли. И хамеют привычно, как всегда и везде. Первого из них, плюгавого и самого наглого, женщина в баре единственным ударом на пару минут спать уложила – рука у нее тяжелая, второго – я постарался. Для боевых операций, могу дать даже официальное категоричное заключение, как эксперт, этот контингент непригоден. Для разведывательно-диверсионных – тем более. Они себя в руках держать не умеют. Таких вообще из леса выпускать нельзя, потому что они через десять минут покажут свою внутреннюю сущность. Никакой внутренней дисциплины не признают. А без этого у нас, как ты хорошо знаешь, нельзя.

– Я, признаюсь, только рад этому. И расцениваю это как существенный прокол самого Мартинеса и Доку Умарова, и вообще программы подготовки Мартинеса. – Анзор Георгиевич думал только о своем и мало интересовался выводами Кольчугина. – Если дело было на глазах Тенгиза, он напишет рапорт.

– Напишет. Дело было на его глазах.

А Кольчугин вдруг подумал, что Мартинес обязательно должен смотреть ему в спину из-за дверей, и обернулся. Но стеклянные двери были затемнены тонировкой, в баре был полумрак, и различить какую-нибудь фигуру было невозможно. Тем не менее, не выпуская трубки из руки, Давид Вениаминович свободной рукой помахал, приветствуя того, кто может стоять за дверью. Наверное, это было мальчишество, но мальчишество приятное. Тем более при работе в открытую, под своим собственным именем и даже в действительном своем положении, не открывая только небольших нюансов, подобное поведение было допустимым.

– Хочу дать тебе дополнительные сведения. Доку Умаров переправляет через Абхазию в район Сочи боекомплекты для осуществления террористических актов во время Олимпиады. Если будут конкретные данные, я добавлю. Проблем с электронной почтой не возникло?

– Нет. Я читаю данные в интернет-кафе, перебрасываю их на «флэшку» и передаю кому следует. Там разберутся.

– Спасибо. Если можно, не передавай никому мой электронный адрес.

– Извини, я уже передал своему руководству. Мало ли что нужно будет тебе сообщить. И со мной что-то случиться может. Тогда вся связь с тобой потеряется. А искать через другие каналы – это значит привлечь к тебе излишнее внимание.

– Ладно. Пусть так будет, – согласился Габиани-старший. – Передай привет Тенгизу. Его рядом нет?

– Мы вместе сидели в баре. Тенгиз жалуется на бронхит…

– Да, никак вылечить не может.

– Вот-вот. У меня травяной сбор с собой. Для себя собирал и составлял. И проверял на себе. Помогает. Выделю ему для лечения. Как раз вышел, чтобы к себе в номер сходить.

– Хорошо. Привет Тенгизу.

Габиани-старший отключился от разговора, Кольчугин собрался было спрятать телефон, но тут позвонил подполковник Известьев.

– Рад, Виктор Николаевич, что вы не забываете меня, – вместо традиционного приветствия недовольно сказал Давид Вениаминович. Недовольство его было вызвано подозрениями, что Космическое управление ГРУ, возможно, слишком доверилось ФСБ, которое прослушивает разговоры Кольчугина в реальном режиме.

– Спешу поделиться сведениями, Давид Вениаминович.

– Слушаю очень внимательно.

– Мне только что сообщили ваши бывшие сослуживцы из Москвы…

– Да, я понимаю, о чем речь. И что сообщили?

– Вы сейчас разговаривали с другом…

– Разговаривал.

– Он не сказал вам, где находится?