эвакуации. Внимание, запуск дезинфекции верхнего уровня через тридцать секунд.

Отпустив кнопку, Штайн решительно встал. Выдернул флешку из компьютера, торопливо сунул в карман. Подхватил сумку, вышел из кабинета и направился к ближайшей лестнице, ведущей на нижний — портальный, — уровень.

— Тревога! Угроза высшего уровня! Всему персоналу немедленно проследовать к порталу для эвакуации. Внимание, запуск дезинфекции верхнего уровня через пять секунд.

Подойдя к ведущей на лестницу двери, Штайн полез в карман, вытащил пропуск.

— Тревога! Тревога! Тревога! Неизвестная ошибка. Аварийная остановка системы дезинфекции верхнего уровня. Тревога! Неизвестная ошибка. Разгерметизация среднего уровня. Тревога! Все проходы на нижний уровень заблокированы. Персоналу, находящемуся на нижнем уровне, немедленно эвакуироваться. Тревога! Неизвестная ошибка. Самоликвидация базы невозможна.

До Штайна смысл сказанного сухим механическим голосом, дошёл сразу.

«Вот и всё, — холодея, подумал он и покосился на зажатый в руке, бесполезный теперь пропуск. — Всё».

Глава 24

…и после

Первым среагировал Стоун. Бросился к Шпильке, сбил с ног, накрыл своим телом. Гуддини, матерясь сквозь зубы, навис над неподвижным Процем. Снизу слышался слитный хор муровских воплей и урчания погибающих заражённых.

— Скорее, — простонал Знахарь. — Давай! Иначе все сдохнем!

И, словно по команде, дождь из раствора фунгицида прекратился.

Стоун, скатившись со Шпильки, принялся ерошить волосы, вытряхивая из них капли.

— Хороши у внешников скафандры, — процедил Гуддини.

Лицо и шея знахаря были покрыты волдырями и ожогами, но тело, судя по всему, не пострадало. А вот Проц, матерясь так, что заглушал стоны и вой остальных муров, торопливо сдирал с себя промокшую одежду.

Больше всех повезло Шпильке. Скафандр докторши-вивисектора уберёг тело, а голову прикрыл собой Стоун. Остались лишь несколько ожогов на лице — от самых первых капель.

— Всё, мля, — оставшись, в чём мать родила, подал голос Проц. — Я их сломал. Кто выше минус третьего остался — скоро заурчит.

— А камеры? — уточнил Стоун.

— Открыты. Но там химический дождь тоже успел накапать.

— Оружейка? Коридорные двери? — хором завалили его вопросами Шпилька и Гуддини.

— Вообще всё открыл, — устало проговорил мур. — И самоликвидацию базы сломал. Живца дайте.

Гуддини молча протянул муру его же фляжку.

— Что теперь? — поинтересовался Стоун. — Идём навстречу?

— Не советую, — хрипло оборвал его Проц. — Всё значит всё. Клетки с заражёнными тоже. Внешники недавно элиту приволокли, живая ещё.

— Твою налево, — тихо и весомо проговорил Гуддини.

— Ничё, — неожиданно осклабился мур. — Ваши там кучу танков притащили, я им отправил приглашение заглянуть на огонёк. Если доноры к выходу побегут, а не ринутся мстить всем подряд — успеют уйти. Большинство, по крайней мере.

Шпилька, припомнив расположение помещений, согласилась с муром. Оружейка располагалась довольно близко от фермы, но проблема состояла в том, что аккурат между ними была вторая мясницкая. И заражённые, содержащиеся там, были уже отнюдь не низшими.

— Где элиту держат, знаешь? — спросила она Проца. — Во второй мясницкой?

— Нет, есть ещё третья. Там отдельный въезд, своя пропускная система. Я туда лезть не стал.

— Значит, не вырвется, — констатировал Гуддини.

— Уже вырвалась, — покачал головой мур. — Внешники сами разблокировали. Пытались выиграть время на собственную эвакуацию.

— То есть, элита теперь на свободе? И куда она направляется?

Мур ухмыльнулся.

— Ломает стену во вторую мясницкую. Дверь маловата, но это только вопрос времени.

— Ясно, — кивнула Шпилька. — Тогда надо добраться до доноров и предупредить, чтоб в ту сторону даже и не пробовали соваться. Стоун, Проц, вы со мной. Гуддини, ты на выход, предупреди стронгов, чтоб по донорам огонь случайно не открыли.

— А она всегда сумасшедшей была или только в Стиксе мозгами поехала? — с некоторым восхищением в голосе спросил у Гуддини мур.

— Ты ж сам погонялу удивлялся, — усмехнулся в ответ тот. — Вот и подумай.

— Мама твоя пусть думает, — отрезал мур и добавил. — Видимо, всегда. Мля, ну и попал.

— Обсудили моё психическое здоровье? — со злой иронией поинтересовалась Шпилька. — А теперь за дело.

— Выберемся — сдам тебя крёстному, пусть отшлёпает, чтоб не командовала, — пообещал Гуддини и первым полез вниз.

— Слушай, давай Проца с Гуддини отправим, — подойдя ближе, шепнул Стоун. — В таком виде он больше мешать будет.

— Твоя правда, — вынуждена была согласиться Шпилька. — Эй, Проц…

Уговаривать мура даже не пришлось, махнув рукой, он молча последовал за знахарем. Шпилька и Стоун остались одни.

Пол мясницкой был залит вспенившейся от раствора фунгицида кровью. Скафандры внешников позволяли смело передвигаться по этой мерзотной каше, но желудок то и дело содрогался от рвотных позывов. На обезображенные тела муров и заражённых Шпилька вообще старалась не смотреть.

За следующей дверью их уже ждали. Шпилька, увидев нагромождения непонятных металлических ящиков, установленных друг на друга, не успела даже задуматься, что в них. Рядом с ухом просвистела пуля, и пришлось применять ящики не по целевому назначению. Иными словами — прятаться за ними.

Уже второй раз за последние полчаса Шпилька пожалела о потерянном пистолете. А также о том, что не догадалась пересилить себя и забрать какой-нибудь ствол у дохлых муров.

— Чёрные, — прокричал ей сквозь грохот выстрелов Стоун. — Не высовывайся, я сам.

Шпилька кивнула. Толку от неё и впрямь никакого сейчас. Можно, конечно, ускориться и попытаться добежать до змеёнышей, но что с ним делать дальше? В рукопашной у Шпильки нет шансов даже с одним противником. А их там явно больше.

Поток мыслей прервался металлическим скрежетом, и в одном из ящиков, за которыми Шпилька пряталась, образовалась дырка — видимо, внешники прихватили с собой не только пистолеты, но и что-то крупнокалиберное.

Из ящика на пол посыпалась бледно-розовая пыль. Шпилька подняла глаза. На боку ящика, прямо рядом с пробоиной, чернела выведенная по трафарету надпись:

«F-217».

Вот так-так, это что же, та самая эфка?

— Стоун, — позвала Шпилька и, заметив, что клокстоппер обернулся, ткнула пальцем в сыплющийся из ящика порошок, а затем показала на своё обожжённое лицо.

— Понял, — одними губами произнёс Стоун и вновь сосредоточился на стрельбе.

Шпилька не знала, сколько внешников противостояло им. Не один и даже не двое — слишком плотный огонь те обрушили на иммунных. Покосилась на тонкой струйкой высыпающуюся из ящика эфку — жаль, но