— Нет, Насреддин!.. Река темна!.. Она — река ледяной крови! И в ней мне вечно суждено бродить стоять купаться маяться смиряться!.. И на дне ее не камни донные, а мои кромешные аргамачники-чагатаи-нукеры давно убитые а не забытые а скачущие скачущие под знаменами зелеными тяжелыми моей Арбы Державы Колесницы убивающей!.. Они скачут и на дне, мои хмельные чагатаи в волчьих лисьих малахаях и острых стальных шлемах с рыжими плетеными косицами!.. С дамасскими гератскими мечами, две головы сразу с ходу ссекающими убирающими!.. Уч!.. Уран!.. Убитые мои все скачут скачут скачут!.. По дну скачут! Ягы качты!.. Раб!.. Насреддин!.. Зачем ты не дал мне их и там — на дне! — возглавить?.. Уйя!.. Учча!..

Но мы выходим из реки на берег далекий снежный непуганый невинный не измятый копытами сапогами каушами…

И тут мне холодно… И тут мне тошно… И тут я иду по снегу и сплю… Иду и сплю… И хочу домой…

И над глиняной кибиткой солнечной лазоревая ласточка все вьется вьется вьется…

Но!..

Тут снега сияют. Тут ночь долгая долгая долгая… Сонная…

Ну что за ночь?.. Такая долгая сонная морозная… Когда кончится?..

…Ночь ждущего ножа покорного дехканина…

…Ночь убитого Турсун-Мамада…

…Ночь утонувшего безносого палача-ката…

…Ночь дервиша Ходжи Зульфикара, ставшего божьим летучим Ангелом…

…Ночь!.. Ой, ночь спасенного Тирана… И все она тянется… И что? что? что? еще таит хранит готовит обещает?..

Ночь… Снег… Держава Тирана… Ночь — держава адова…

— Насреддин, пойдем в родной кишлак… в Ходжа-Ильгар… Одни мы здесь замерзнем заледенеем… Пойдем на родину… Ха-ха!.. Там нас обогреют примут пожалеют… Как в детстве…

…Ночь… Тьма… Но мы идем босые по снегу…

И деревянный висячий узкий мост опять встает опять мерцает в ночи снежной… И ледовый хрупкий ломкий мост опять под нами ходит зыблется трепещет…

И тогда Тимур останавливается…

— Насреддин, помоги… Нога неверная… Мост ледяной скользкий неверный… Река — собака непокорная неверная собака пенная шальная сумасшедшая бешеная…

…Тогда я взваливаю возношу поднимаю на спину калеку… И тащу несу его тащусь по мосту ледовому согбенно…

Айя!..

…В первый раз я бежал по мосту с Кутлук созрелою на гибкой вольной спелой шее… И не успел… И далече…

…Во второй раз я брел по мосту с палачом на ветхой шее… И уронил упустил в реку… И далече…

…В третий раз я тащусь с Тираном на спине… И что делать? И болят плечи…

А он прижимается тяжкий сонный ледовый ко мне а он размок размяк разбух в реке и шепчет сверху и лепечет…

…Насреддин!.. Раб!.. Друг далекий на реке весенней… Друг!.. Я хочу умереть ранним утром… Когда поют уг-ренние свежие птицы… Когда утренние птицы сбивают сметают младенческий февральский первоцвет с холодных миндальных деревьев, когда плывут по горным потокам розовые лепестки потревоженные… Розовые лепестки в белопенных вешних родниках ручьях!.. да!.. Я любил пить эти родники ручьи с лепестками, как тугайный олень-хангул пьет долгими бесшумными текучими губами… И сейчас февраль в моей Державе! В моем Мавераннахре!.. Сейчас плывут первые миндальные рощи рощи рощи в моем моем родном кишлаке Ходжа-Ильгаре… Я хочу умереть в родном Ходжа-Ильгаре… Учч!.. Учча!.. Хочу!.. И там ждет под деревом миндальным дымный дымный дымный Азраил-Ангел с четырьмя горящими палящими шампурами-ножами!..

— Тимур, ты пришел умереть, потому что ты жил… Потому что ты убивал… Потому что ты властвовал… Тимур — я пришел жить, потому что я умирал… Потому что спасал… Потому что умирал за других… Тимур. Мост кончился. Слезай. Вот он… Наш Ходжа-Ильгар… Кишлак-колыбель-люлька-гахвара… Эй, кибитка с гнездом ласточки лазоревой!.. Где ты?.. Где ты, кишлак? родина? колыбель — гахвара деревянная?.. Я вернулся, родина…

…И тут мудрость моя! И тут брег! И тут заводь! И тут лазоревая ласточка!..

Эй!.. Я вернулся!.. Навек! Навсегда! Я больше никуда никогда не уйду!.. Тут моя колыбель, тут люлька-гахвара! И тут будет саван!.. И в люльке будет гроб! И в люльке колыбели будет саван!..

Эй, где ты, родной кишлак?.. И что не лают твои талые весенние зеленые миндальные ранние рьяные собаки?..

КИШЛАК

…Айя!.. Ачч!.. Уран!..

Но!..

Где ты, родной кишлак?.. И что не лают твои талые морозные зеленые собаки-волкодавы?.. Что не лают псы твои сторожевые, ночная волчья родина моя?.. Что не лают не истекают злобною слюною пенные гонные охотничьи псы твои военная зоркая охотничья Держава моя?.. А?..

— Тимур! Тиран, у тебя нет родины… У тебя есть Мавераннахр, власть. У меня есть родина… Мой кишлак Ходжа-Ильгар малый…

— Насреддин, но он и мой — Ходжа-Ильгар… И я пришел сюда не как Джахангир, Тиран, а пришел как замерзший заблудший увечный недужный старец…

…Но где кишлак?..

Ночь… Снег… Сон… Собаки не лают…

И мы в снегу во тьме в ночи блуждаем ищем кричим взываем… Где кишлак? Где люди? Где кибитки-мазанки?.. Айя!..

…Но в ночи в ночи одни деревья тяжкие дремучие дремные темные глухие деревья вырастают… Дремучие груши… Дремучие гранаты… Дремучие чинары…

…И мы блуждаем и кричим молим зовем: эй, кишлак!.. Эй, люди!.. Эй, кибитки!.. Отзовитесь!.. Эй!.. Хотя б собаки темные звериные залаяли оскалились ощерились сбежались!..

Нет!.. Никого!.. Нет Ходжа-Ильгара!.. Одни деревья темные одичалые серые мшистые глухие беспробудные безродные беспутные вырастают подступают окружают угрожают удушают… Нет кибиток… Одни сады одичалые…

Айя!..

— Эй, кто там?.. Человек?..

Нет!.. Ствол глухой древесный тяжкий тянется… Айя!..

…И тут мы натыкаемся набредаем наступаем на развалины на рухлые кибитки… на дувалы рыхлые трухлявые лежащие…

И в арыках одичалых замерзших стоят одичалые снежные чинары необъятные…

Айя!.. Да что это?.. Да куда я ехал?.. Да куда бежал?.. Все ушло, упало, замерзло, одичало!.. И нет кишлака! и нет люльки! и нет гнезда! и нет прошлого!.. А есть сады сирые разросшиеся неоглядно одичалые одичалые одичалые… И есть деревья забвения удушающие…

И мы в саду диком неоглядном снежном ледяном немом ночном блуждаем теряемся смиряемся…

…Айя!.. да я ж бежал стремился к людям а пришел к деревьям одичалым!.. Да я же шел к живым а пришел к мертвым…

И тут я падаю… поскальзываюсь кончаюсь что ли?.. засыпаю?.. ухожу увядаю заживо?.. замертво?.. Падаю у какого-то карагача китайского ночного снежного глухого необъятного в ночь в небо неоглядно уходящего…

…И тут Тимур, Тиран, Владыка мира… и тут мальчишка дальний речной… И тут хромой беспалый калека… И тут приходит его срок, его очередь… И тут он поднимает меня со