вброд узкий холодный ручей и поднялись на невысокий холм, поросший молодыми дубками.

– Хорошо, – оценил Варг. – Вытащи из мешка голову и сердце… Это будет первая жертва. Первая жертва в новом капище, ибо, я смотрю, ты и не помыслил давно устроить таковое.

Лейв задрожал, словно лист на ветру, быстро исполнил приказание: воткнул в землю заостренный кол и насадил на него сердце и голову несчастного Проксы. Затем, одновременно с хозяином, упал на колени.

– О Кром Кройх! – возопил друид.

Два десятка воинов Лейва вышли в поход утром, еще до восхода. Впереди, как всегда, быстро шагал проводник Лютша, за ним – рыжебородый приземистый Лепсяй, поставленный во главе похода, дальше шли два берсерка – воины-медведи Блекса и Йорм – потом уж и все остальные. Шли весело, не обращая внимания на комаров и мошек, предвкушали поживу, ну и, как-никак, развлечение.

– Лютша, а есть у них серебришко-то? – спрашивал по пути Лепсяй.

Лютша оборачивался, пожимал плечами:

– А я-то почем знаю?

– А девки? – не отставал рыжебородый. – Девки есть у них?

– Одна есть вроде.

– Одна? – Лепсяй вдруг захохотал. – Слышали, вой? Чур, я первый!

Пройдя меж болотами, к обеду вышли к порожистой Явосьме, перешли вброд, по каменьям, устроили передых у озера, напились, подкрепились лепешками и вяленым мясом. Дальше пошли вдоль реки, берегом, поторапливались – до темноты успеть бы к Паше-реке выйти.

Успели! Впереди, за холмом, заголубела речка. Воины заулыбались – быстро пришли, теперь бы еще сыскать тех, ради кого сюда и тащились.

– Сыщем, – усмехнулся Лютша. – Лодок у них кет, на плотах вверх по течению несподручно, значит, идут вдоль реки, волока иль брода никак не минуют. Там их и подождем. Только осторожней – места вокруг начинаются людные. Вели, Лепсяй-воин, помолчать всем. Не смеялись чтоб, да оружьем на ходу не звенели.

– Не учи, – обиделся Лепсяй. – О том вой и так знают. Эй, ребята! Кто вякнет теперь – душу выну.

Обойдя несколько селений, воины Лепсяя оказались на излучине, у брода. Лютша тщательно осмотрелся вокруг и удовлетворенно кивнул:

– Не проходили еще. Ждем.

– Во-он в тех кусточках залягте, вой, – принялся распоряжаться Лепсяй, рыжая борода его смешно тряслась. Проводник улыбнулся: и вправду – Ленс, что на языке приозерной веси означает «рыжий».

– Коровы! – приглушенно воскликнул вдруг один из воинов.

– Все в кусты! – зашипел Лепсяй. – Пропускаем.

Спрятавшись за кустами, нидинги следили, как несколько отроков-пастушков перегоняют через реку стадо рыжеухих коров. Некоторые животные упирались, недовольно мыча, и тогда пастушки подгоняли их длинными бичами. В основном же стадо вошло в воду ровно – друг за другом.

– Погоняй, погоняй! – кричал один из пастухов – белоголовый, повыше и постарше других. – Посматривай. Да гони от омута ту, красную… По рогам, по рогам ей! Вот так. В следующий раз будет знать, как к омуту заворачивать, глупая. На берег, на берег их выгоняйте… Потом попьют, как выйдут.

Белоголовый пастушок выбрался на низкий берег первым, прошелся босиком по пыльной дороге с застывшими в глине следами копыт, пробежался до луга, едва не задевая затаившихся в кустах воинов.

Лепсяй наложил на тетиву тяжелую боевую стрелу. Нельзя рисковать. Если отрок подбежит чуть ближе…

Отрок остановился на полпути, у березы, достав нож, срезал кору, закричал напарникам:

– Сейчас, парни, туес сделаем! Ужо напьемся водицы!

Прихватив кору, вприпрыжку побежал обратно. Внимательно наблюдавший за ним Лепсяй видел, как, поднявшись чуть выше, черпают пастушки сделанным из коры туесом незамутненную воду, как пьют, толкаются, поливают друг друга… Ага, вот и упустили туес, растяпы! Во-он, поплыл он, вынесся на быстрину белым, приметным издалека лебедем.

Махнув на уплывший туес рукой, пастушата сноровисто согнали разбредшихся по берегу коров в стадо и погнали его за холм, к селению.

– Повезло белоголовому, – убирая стрелу, прошептал Лепсяй. – Чуть ближе подошел бы, и…

– Тогда всех бы пришлось, – обернулся Лютша.

Рыжебородый кивнул:

– Я и говорю – всех.

Выбравшись из кустов, он долго смотрел на удаляющееся стадо, до тех пор, пока последняя коровенка не скрылась за плоской вершиной поросшего редким лесом холма. Вечерело, солнце садилось далеко за рекою, за тем самым холмом, куда не так давно гнали пастухи стадо. Лепсяй вдруг прислушался – где-то за рекой раздался шум.

– Они? – Он обернулся к Лютше.

– Сейчас посмотрю. – Весянин быстро взобрался на высокую раскидистую березу, ту самую, с которой срезал кору пастушок. Затаился среди ветвей, внимательно осматривая округу.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Лепсяй.

– Они, – слезая с дерева, кивнул Лютша. – Я узнал девчонку, монаха и длинного парня. Как есть, все пятнадцать.

– Что ж, – Лепсяй обернулся к своим. – Повеселимся, парни? Предупреждаю, кто раньше времени убьет девку, получит от меня хорошего тумака!

– Да нечто мы такие дурни, дядько!

– То-то и оно, что дурни, – усмехнулся рыжебородый. – Знаю я вас. Ну, по местам все.

– Может, подождать ночи? – засомневался Лютша.

Лепсяй бросил на него презрительный взгляд:

– Ночью они будут уже за холмом, а там, судя по коровам, селение, и весьма большое.

– Ну да…

– Так зачем нам лишние сложности? Спроворим все по-тихому и быстро. Верно, вой?

– Верно, дядько Лепсяй!

– Стрелами только не палите сразу. И так справимся.

Воины занимали указываемые Лепсяем места: за камнями, у березины, в кусточках. Человек восемь укрылись на том берегу, готовясь, ежели что, преградить дорогу тем, кто попытается спастись бегством. Приказано ведь убить всех. Все и будут убиты. Одни раньше, другие – чуть позже. И те, что погибнут в мучениях позже, позавидуют убитым сразу. Лепсяй не собирался лишать своих воинов мелких радостей победителя. Девка! Это уже хорошо. Ну и так, попытать от души поверженного врага – тоже неплохое развлечение. Рыжебородый с удовольствием наблюдал, как маскируются его люди. Ни одна железка не звякнула! Одно удовольствие на них смотреть, но, кажется, пора и самому спрятаться. Вытащив меч, Лепсяй пригнулся за камнем… И вовремя! Из-за деревьев показались люди. Молодые парни с пилами и топорами, монах в длинном смешном одеянии, девка… Девка… Из-за нее-то и не разрешил Лепсяй поражать идущих стрелами, из-за нее да из-за берсерков – те стрелки неважные, вдруг промахнутся? Какая ж тогда потеха?

Вот подошли уже к самой реке, ступили в воду. Лепсяй обернулся, махнул рукой своим – пора!

В воздухе пропела стрела, впиваясь ему в горло. Захрипев, Лепсяй откатился от камней, орошая сухую землю алой дымящейся кровью. Он умер почти сразу, не видел, как со всех сторон запели стрелы, поражая прячущихся в кустах воинов, как неведомо откуда возникли перед ними дружинники в кольчугах и блестящих шлемах, ведомые светлобородым хевдингом в темно-голубом