Мездрикову пояснил: специально для «Тайги» лонгрид. Извини, старик, раньше не мог, сам понимаешь, расследование — дело такое. Давай в 12, очень поможем ребятам. Спасибо.

Он набрал Борьку. Как там у вас обстановка? У меня тоже тип-топ. Потом подробно. Бомбим в 12 красноярского. Давайте, разжигатели!

Потом было красноярское ТВК. Привет, Маша. Не забыла ещё старого пер…спективного кавээнщика? Ну, рад. Провожу прессуху по делу «Комитета». Прямо завтра в 12:00. Обиженными не уйдёте. Вытащу за шкирку одного живого мертвеца. Честное пионерское. Где? А вот прямо перед недовзорванным мостом. С нашей стороны.

Он затем набрал ещё троих. Последним — Андрюху из «Улицы Ленина».

— У меня тут для тебя завалялся материал на Пулитцера, — сказал он, — с кляпом во рту. Помнишь, конечно, «дело „Комитета“»? В наличии одноклеточное, из которого оно выросло.

— Это всё очень круто, — мрачно признал Андрей, — но, Лёшик, давай пока отложим.

— В смысле — отложим? Чего вдруг?

— У нас тут свой Пулитцер в обнимку со следственным комитетом. И мне шепнули, что завтра ещё будут родители.

— Какие ещё родители?

— А вот как раз родители твоего же «Комитета».

Аня Пазникова / Очень надо

СУДЬЯ: Вы уже достигли совершеннолетия?

АННА ПАЗНИКОВА: Нет, мне три недели назад исполнилось семнадцать.

СУДЬЯ: Вы замужем?

АННА ПАЗНИКОВА: Нет-нет.

СУДЬЯ: У вас есть дети?

АННА ПАЗНИКОВА: Нет… И не факт, что после карцера они у меня будут.

СУДЬЯ: Почему? Вы больны?

АННА ПАЗНИКОВА: Мне после карцера сказали на медосмотре… я просидела на полу восемнадцать часов…

СУДЬЯ: А как это вы попали в карцер?

АННА ПАЗНИКОВА: Сказали, за выкрикивание лозунгов, но я…

СУДЬЯ: А что это были за лозунги?

АННА ПАЗНИКОВА: Не знаю.

СУДЬЯ: А кто знает?

АННА ПАЗНИКОВА: Я не знаю.

СУДЬЯ: То есть вы кругом не виноваты?

АННА ПАЗНИКОВА: Но я правда не выкрикивала…

СУДЬЯ: Ладно. Так о чём вы хотели просить?

АННА ПАЗНИКОВА: Ваша честь, я никуда не убегу! Честное слово! У меня по ночам болит голова. Мне нужно что-то решить с почками, здесь это невозможно совершенно. И я хотела бы, ну, пока идёт следствие, хотела бы до суда, чтобы меня вернули в семью. Мне очень надо к родителям. Я не могу. Я хочу обнять маму (плачет). Извините. Я прошу суд изменить меру пресечения на любую, только чтобы не в тюрьме.

ПРОКУРОР: Органы следствия не видят деятельного раскаяния. Если бы подсудимая на самом деле дала подробные признательные показания, раскрыла всю сеть организации в других городах, был бы предмет для разговора. А так — одни манипуляции.

СУДЬЯ: Почему вы не хотите сотрудничать со следствием?

АННА ПАЗНИКОВА: Да я же сотрудничаю! Я же подписала, что мы на стрельбище… Но я не знаю никого в других городах. Я всю жизнь жила здесь…

ПРОКУРОР: Опять двадцать пять.

СУДЬЯ: Что ещё по поводу характеристик?

СВЕТЛАНА ПАЗНИКОВА, МАТЬ АНИ: Ваша честь! Аня всегда была очень отзывчивым, была очень честным, очень… Она была добрейшим человеком! Она обожала животных. Когда недавно ремонтировали зоопарк в «Роевом Ручье», Аня сказала мне: «Мама, я хочу помогать им ухаживать за животными, можно я буду волонтёром у них?» И её взяли туда. Каждый день рано утром она приходила и делала там всю грязную работу. Она была счастлива, потому что ей разрешили быть рядом с животными…

СУДЬЯ: Почему вы говорите — «была»?

СВЕТЛАНА ПАЗНИКОВА: Не знаю…

СУДЬЯ: Говорите в настоящем времени.

СВЕТЛАНА ПАЗНИКОВА: Хорошо. Аня была… то есть… ну тут про детство… очень домашним ребёнком. У неё были… детские увлечения, она играла с пони, рисовала. Никогда не ходила в клубы, не пьянствовала, не курила. Она любила и любит Россию, свой город. Аня ходила на все патриотические мероприятия, которые проводились в нашем районе… У моей дочери очень ухудшилась нервная система. У неё сыпятся зубы. Ей нужно лечение. Она говорит, ей хотят отнять пальцы на ногах…

ПРОКУРОР: Ваша честь, это явные попытки эмоционально прессовать суд. Ну какие ещё пальцы?.. Считаю прежнее решение суда обоснованным и мотивированным. Для изменения меры пресечения на другую оснований не имеется. Защита не предоставила никаких медицинских свидетельств о наличии у Пазниковой заболеваний, о которых она постоянно талдычит. Причастность Пазниковой к инкриминируемой деятельности полностью подтверждается материалами. Наличие положительных характеристик не помешало ей замыслить и готовиться к совершению ряда тяжких преступлений, связанных с созданием экстремистского сообщества, направленного на низвержение конституционного строя путём подрыва стратегических объектов. Оснований для удовлетворения апелляционных жалоб нет.

Светлана

Без изменений

Она всё складывала в 4 октября: все мысли, все ожидания, весь оставшийся на донышке смысл. Открывание дверей, выходы из подъездов, переходы улицы, очереди в «Командоре», сброшенные звонки, чёрное небо, кровь на разодранных ладонях, гречка, «Бородинский», две ложечки, феназепам с мелаксеном — всё это было тоже для 4 октября. До 4 октября.

Спроси Светлану, что будет потом, она бы не ответила. Но никто, конечно, не спрашивал.

Это была дикая ошибка с Анютой. Она так себе говорила. Повторяла вслух и внутри тоже — бесконечным речитативом. И соседке на лестничной клетке сказала — вы же понимаете? Та быстро кивнула.

Она стала звонить в следком, но там никто не хотел отвечать. Тогда она туда побежала. Как зовут следователя? Бригада? А старший? Валерий? Где? Да я подожду. Да ничего, что через три часа. Я на улице похожу.

Он всё равно её не принял.

Тогда она пошла в школу. Да-да, слышали, такое несчастье, сказала классная. У нас же теперь тоже проблемы будут, вы понимаете? Нет, она не понимала. Может, просила она, родительский комитет? Может, школа даст поручительство? У неё же четвёрки-пятёрки. И краевая олимпиада по биологии. У неё же почки, ей же нельзя! Классная делала понимающие глаза. Она потом пришлёт следователю: «Воспринимает школу как враждебную среду, на меры воспитательного воздействия должным образом не реагирует, взаимопонимания не находит, не следует установленным в обществе нормам и правилам».

Светлана позвонила сестре, которой думала, что никогда. Сказала, помоги, и я что хочешь. Материн дом, гараж, что там ещё отпишу. Помоги, ты же можешь. Раньше надо было соображать, написала сестра.

Она пробовала соседей. Согласился только один. И то только когда она заплакала. Она только