– Но ведь ты не единственный, кто много потерял из-за обвала рынка.

– Знаю, знаю, но у меня не было сил и умения справиться с этим, – отвечает он. – У меня вылетела в трубу вся вера в себя, в свое будущее. И я отыгрывался на тебе, о чем жалею. Я до сих пор хожу к психиатру. Она мне сказала, что я уже могу с вами встретиться. Я не мог рисковать, сделав это раньше, потому что не был уверен, что я готов на роль отца, готов снова войти в твою жизнь. Я ведь не могу входить и выходить, вызывая новые беды. – Мой мобильный опять завибрировал. – Я догадываюсь, что все твои подруги и семья…

– Они беспокоятся за меня.

Он пожимает плечами.

– Такой проблемы у меня нет. Мне повезло или, может быть, не повезло. – В его глазах появилась знакомая мне беззащитность; она больше всего привлекала меня в нем. Несмотря на его внешнюю уверенность в себе, я видела другого Мэтта, которого больше не видел никто.

– Какой он, наш мальчуган? – спрашивает он. – У тебя есть его фотка?

Я беру свой мобильный и отыскиваю его фотографию – улыбка клоуна, губы в шоколаде. Снимок со дня рождения Мэйси. Протягиваю телефон Мэтью. Он улыбается. – Хорош! Милые карие глаза, как у тебя. И твои густые волосы. Полли, он красавец.

Я немного смягчаюсь.

– Он лучше всех.

– Когда я могу его увидеть?

– Не знаю. – У него нет никаких прав, Полли. Не связывайся с ним.

– Ты можешь мне доверять, я обещаю.

– Не знаю, – повторяю я. – Мне нужно время.

Когда я возвращаюсь к станции метро, пытаясь разобраться в своих мыслях, снова звонит и звонит телефон. Сначала тетя Вив, затем Хьюго и тут же…

– Как все прошло? – спрашивает Джейни. – Ты будешь встречаться с ним снова?

В тот вечер я укладываю Луи спать.

– Мы очень благодарны судьбе за Джима и Мэйси, правда? – говорю я. – И за все удовольствие, которое ты сегодня получил у них. Нам повезло, что у нас так много добрых друзей и семей. – Я снова думаю о Мэтью и пытаюсь представить себя на его месте, без тети Вив, без Хьюго, без Джейни. Что бы он там ни делал мне, но я не улучшала ситуацию своим пьянством, а его было некому поддержать, ведь он был один.

– Мам, а еще Большой Бен и Эмили.

– Да, конечно, сынок. – Я чувствую себя виноватой. Из-за недавних событий у меня почти не было времени подумать о нем. Я не хочу, чтобы Бен исчез из моей жизни. Я глажу Луи по головке. Как же мне сказать ему, что его отец вернулся и хочет его видеть?

«Ты встретишься с нами завтра, – незадолго до этого сказала я Мэтью по телефону, – на Примроуз-Хилл, наверху, где барельеф Уильяма Блейка».

Тетя Вив не поддержала моего решения. Я пыталась ее переубедить, но безуспешно.

– Как же Бен? – снова взывала она к моему разуму. – Не отбрасывай шанс на настоящее счастье.

– Я не собираюсь возвращаться к Мэтью. Все это только ради Луи.

Идя на кухню, я вспоминаю тетю Вив, как мы сидели с ней тут за ланчем почти полтора года назад. Тетя Вив рассказывает мне, в какие игры она играла с Луи, пока я ездила к Стефани. Она создала для нас с Луи безопасную гавань.

Я понимаю, почему она больше всех тревожится за меня. Когда я ушла от Мэтта, я была словно разбитая ваза. Тетя Вив подобрала осколки и постепенно сложила меня заново.

– Я вернулась, – кричу я, открывая ключом дверь.

Тетя Вив выходит ко мне, за ней Луи в своем джинсовом комбинезончике.

– Ого! – Я хлопаю в ладоши и гляжу, как он неуверенными шажками топает ко мне, но тут же падает. Тетя Вив помогает ему встать, он делает еще пять шажков, и я подхватываю его. – Молодец! Ты прямо как ловкая обезьянка.

Тетя Вив рассказывает, что они играли кастрюлями, сковородками и деревянными ложками.

– Локи, – повторяет Луи.

– Еще мы опустошили корзинки для бумаги.

– Ой, извини, – бормочу я, когда вижу, что ее гостиная выглядит так, словно по ней пронесся ураган.

Она смеется.

– Еще мы плясали по всей квартире, правда, Луи? И мы сделали для тебя открытку.

Взяв Луи на руки, я иду за тетей Вив в гостиную, и она показывает мне листок бумаги с красными и желтыми карандашными каракулями.

– Так ты, Луи, не терял времени со своей двоюродной бабушкой?

– Не называй меня так. – Тетя Вив смотрит куда-то в угол. – А то я чувствую себя такой старой…

Пока я укладываю Луи спать, тетя Вив готовит нам ланч.

– Ну, как все прошло? – спрашивает она небрежным тоном, хотя я знаю, что ей не терпится поговорить о моих занятиях со Стефани.

– Тетя Вив, когда ты начала пить? – спрашиваю я. У меня так много вопросов, но ни я, ни Хьюго не решались задать их ей прежде.

– В десять лет. Я стащила вино из кухни, когда случайно услышала в деревенской лавке, как кто-то сказал, что у моего отца была любовница. Я была уверена, что мама узнает о моем проступке и накажет меня. Тогда мне и в голову не пришло, что вино приглушает мой страх. Но оно мне не понравилось, я как будто проглотила лекарство от кашля.

– Мама никогда не говорила мне, что дед Артур гулял.

– Полли, у него были любовницы. Бабушка Сью просто закрывала на это глаза.

– Я обожала его, когда была маленькая.

– Еще бы! Я тоже. Пьяницы часто умеют разговаривать с детьми, потому что сами никогда не взрослеют. Папа был веселым, обаятельным, милым и умел прощать. Он был хорошим человеком, пока выпивка его не испортила.

– Вы с мамой такие разные.

– Джина всю жизнь воздерживалась от алкоголя, потому что видела, сколько горя он принес нашей семье. Она постоянно тревожится, беспокоится, потому что ей всегда приходилось играть роль старшей сестры. А я была эмоционально незрелой.

– В нашей семье было так много секретов. Маме надо было бы рассказать нам про тебя.

– У нее были на то свои мотивы. Мы всегда считаем, что поступаем правильно и защищаем наших детей.

– Как же ты выдержала и смогла пройти через все муки? – спрашиваю я, не зная, хватило бы у меня силы духа, чтобы продержаться, если бы я потеряла сына, брата, сестру, всю мою семью и оказалась за решеткой.

– Я хотела свести счеты с жизнью, – признается она. – Я поняла, почему люди вешаются в камерах. Все время, когда я не спала, я мучительно хотела отмотать время назад, мучилась… – Она замолкает, словно от этого разговора ей слишком больно. – Наркотики и алкоголь были в тюрьме обычным делом; только они и оставались. Люди травили сами себя. Вначале я подумала «катитесь все к черту» и приняла героин. «Давай, лови кайф, он заставит твою птичку летать», – сказали мне сокамерницы.