Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этого не случится, — сказал Хок, легко взмахнув своим огромным боевым топором.
— Только не тогда, когда мы здесь, — сказала Фишер.
— Я откушу твои яйца и прополощу ими рот, — прорычал Чаппи, глядя прямо на Гамблера.
— Он снова заговорил! — сказал один из бандитов, отступая в сторону и многократно крестясь.
— Тогда прикончи эту дьявольскую собаку, если она тебя так беспокоит! — сказал Гамблер. — А теперь вперёд! Разнесите это аббатство! Всё, что найдёте, что вам понравится, всё ваше, кроме книги!
Бандиты издали серию боевых кличей и ринулись вперёд; Хок, Фишер и Чаппи вышли им навстречу. Хок взмахнул двуручным топором, и огромное лезвие вонзилось в первого встречного бандита, пробив ему грудную клетку и снова вырвавшись наружу в потоке крови, а затем пронзило горло другого бандита.
Хок, не сбавляя темпа, двинулся дальше, и обрушил острие топора вниз, чтобы насквозь пробить лопатку другого мужчины — до грудины. От сильного удара бандит упал на колени и вскрикнул от шока, боли и ужаса. Хок выдернул топор, перевернул умирающего на спину и огляделся в поисках новой цели. При этом он неприятно ухмылялся. Чужая кровь капала с его лица и груди.
Меч Фишер ярко сверкал, когда она перерезала глотки, вспарывала животы и вонзала клинок бандитам в лёгкие. А потом она шла вперёд по трупам, оглядываясь по сторонам в поисках новых неприятностей.
Долгие десятилетия занятий фехтованием сделали её быстрее и сильнее, и теперь она владела клинком лучше, чем большинство людей. Кровь густым потоком текла по песку и гравию внутреннего двора, пока Фишер занималась своей кровавой работой, и мужчины ужасно кричали, умирая от её рук.
Чаппи прыгнул на грудь одному мужчине и повалил его на землю, придавив его своим огромным весом. Бандит попытался ударить его ножом, и Чаппи своими мощными челюстями разорвал ему горло. Он прыгал из стороны в сторону, вырывая подколенные сухожилия — откусывая огромные куски плоти, и всегда двигался так быстро, что никто не мог за ним угнаться. Он был стар, но всё ещё оставался псом Верховного Мага, и Дикая Магия пылала в его крови.
Никто из них не заметил, что Джек наблюдает за ними, как не заметили и грусти в его глазах.
Хок, Фишер и Чаппи яростно носились взад и вперёд среди разбойников, рубили их, резали и рвали им глотки. Разбойники сражались яростно, размахивая мечами и топорами с отчаянной силой и скоростью, но всё это не помогало. Их превзошли и они знали это. Голд стоял в стороне, у пролома в стене и задумчиво наблюдал за происходящим. Он подождал, пока не стало ясно, что его люди уничтожены; и тогда он позвал остальных своих людей, ожидавших за стеной. И ещё пятьдесят человек ворвались внутрь, с клинками наготове, свежие и жаждущие боя.
Хок, Фишер и Чаппи сгруппировались и отступили, все они были забрызганы чужой кровью. Они стояли вместе, бросая вызов бандитам, чтобы те не прорвались мимо них к беззащитным монахам Монастыря Святого Августина. И тогда Джек шагнул вперёд.
И все бандиты и убийцы, получавшие приказы от Голда, остановились и посмотрели на него. Потому что было что-то такое в этом маленьком, иссохшем старике… Они чувствовали это своими костями. Гамблер Голд закричал на них, и неохотно они снова двинулись вперёд. Джек с улыбкой вышел им навстречу, его одежда развевалась, а длинный деревянный посох двигался с ужасающей, смертоносной скоростью. Он стремительно двигался среди бандитов и ломал руки, ноги и спины такими внезапными ударами, что никто не мог их остановить. Он бил своим посохом с такой силой, что черепа не выдерживали.
Джеку было уже семьдесят лет, но в своё время он был Ходоком, и Божья сила и скорость всё ещё были с ним, пока он шёл по пути Небес. И вероятно, помогло то, что он снова сражался только для того, чтобы защитить своих собратьев-монахов.
Хок и Фишер сражались спина к спине, поражая всех, кто попадался под руку, а Чаппи танцевал, прыгал из стороны в сторону, хватая людей за ноги и сбивая их с ног одним мощным толчком своего мускулистого плеча. И как только кто-то оказывался на земле, его горло оказывалось у Чаппи. Джек, казалось, почти скользил сквозь бой, его лицо было спокойным, а в глазах затаилась грусть.
Но, несмотря на все их способности, они всё ещё были в подавляющем меньшинстве. И никто не мог сказать, чем бы закончилась схватка, если бы из главного входа Аббатства внезапно не появилась дюжина монахов. У кого-то были мечи, у кого-то топоры, у некоторых в руках искрила и агрессивно потрескивала мистическая энергия. Они ринулись в бой, старики с ужасным прошлым, которые не забыли, кем они были, как бы они ни старались. Разбойники кричали, когда их рубили умелые старые руки и разрывали на части ужасной магией, которая взрывалась среди них. Их убивали монахи отшельники, которые когда-то были гораздо страшнее бандитов.
Вскоре всё было кончено. Немногие выжившие разбойники бросили оружие на землю и сдались. Руки, поднятые вверх, тряслись от шока. Их лидер не говорил им, что так будет. Только сам Гамблер Голд всё ещё стоял непоколебимо, прижавшись спиной к внутренней стороне внешней стены. Он тяжело дышал и дико озирался по сторонам. Хок и Фишер опустили оружие и устало прислонились друг к другу, переводя дыхание.
Чаппи рухнул у их ног, задыхаясь, слизывая кровь с морды и широко скалясь. А Джек, опираясь на посох, смотрел вокруг себя, на кровавое месиво во дворе Аббатства, усеянное мёртвыми и умирающими. Он даже не запыхался; но из всех них он, казалось, не получил ни удовольствия, ни удовлетворения от содеянного. Вокруг него его собратья-монахи оставили мечи и магию, чтобы встать на колени рядом с умирающими. Чтобы помолиться за них и сделать всё возможное, чтобы утешить их в последние минуты жизни. Некоторые из них утешали друг друга — они поддались старым демонам, которых, как им казалось, они давно изгнали. Джек подошёл к отцу и матери.
— Ты молодец, сынок, — сказал Хок.
— Отличная реакция, — сказала Фишер.
— Круто, — сказал Чаппи.
— Я читал истории и слушал песни, — сказал Джек. — С самого детства я знал все баллады о вас… Но я никогда не видел, как вы сражаетесь. Вы действительно
