Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дракон снова выбрал подходящую поляну в нескольких минутах ходьбы от Аббатства и приземлился там. Все слезли, и Хок достал из рюкзака старую, потрёпанную карту местности. Они с Фишер некоторое время изучали её. В целом они были уверены, что знают, где находятся, но сто лет жизни накладывают свой отпечаток на память. В конце концов Чаппи надоело, и он сказал, что может провести их прямо к Аббатству, потому что оно пахнет совершенно иначе, чем всё остальное.
После короткой прогулки по лесу они вышли на небрежно вырубленную поляну, достаточно большую, чтобы вместить монастырь. Аббатство Святого Августина представляло собой скопление грубых каменных зданий с шиферными крышами и решетчатыми окнами, за длинной каменной стеной с единственной входной дверью. Для дома Божьего это выглядело не слишком привлекательно. Чаппи демонстративно понюхал воздух.
— Я же говорил вам. Вот оно. Я чую запах вина, дыма, огорода и людей, которые почти никогда не моются. И посмотрите на эти здания! У меня были более эстетичные испражнения. Уродливое место. Для чего оно?
— Это место для людей, которые ищут уединения, чтобы подумать о великом и найти утешение, — сказала Фишер. — Место религиозного уединения для тех, кто вёл весьма активную жизнь… и теперь жалеет об этом. Поэтому они решили отвернуться от своей прежней жизни и провести последние годы в уединении, раскаиваясь. Вдали от всего, что могло бы искушать их вернуться к прежним привычкам и прежней жизни.
— Когда мы войдём туда, — сказал Хок, — позвольте мне говорить.
— Не могу сказать, что я стал хоть немного мудрее, — сказал Чаппи. — Собаки не смотрят вперёд или назад… Мы живём настоящим моментом. Есть и пить, прыгать и спать. Что ещё имеет значение, если разобраться?
— Дружба, — сказал Хок.
Чаппи прикоснулся своей огромной головой к бедру Хока. — Ладно, тут ты меня подловил.
— Что же такого сделал ваш сын, что заставило его принять решение провести последние годы своей жизни в таком месте? — спросил Дракон.
— Ну, — осторожно ответил Хок, — быть Ходоком, защитником невиновных и наказующим виновных, это накладывает свой отпечаток на человека. И чем лучше человек, тем больше нагрузка.
— Пожалуй, я отойду в лес, — сказал Дракон. — Религиозные фанатики меня нервируют. Или наоборот? Не помню… В любом случае, думаю, будет лучше, если я останусь вне поля зрения, среди деревьев на краю поляны. Не стоит никого тревожить.
— Отличная идея, — сказал Хок. — Если Принц Демонов действительно вернулся, у него вполне могут быть человеческие агенты, следящие за Джеком на случай, если мы окажемся здесь. Нет смысла сообщать этому поганому ублюдку, что мы снова в игре, без необходимости.
— Значит, пора маскироваться, — сказал Дракон. Он быстро отступил к деревьям и совсем исчез. Чаппи в изумлении покачал головой.
— Для большого тридцатифутового дракона, с большущими крыльями и хвостом, он действительно ужасно хорошо сливается с окружающей средой.
— Если бы больше представителей его вида научились прятаться, их было бы больше, — сказала Фишер.
Они втроём подошли к деревянной двери, вделанной в стену, окружавшую монастырь. Дверь оказалась цельным слэбом очень прочного дерева, удерживаемой на месте массивными латунными петлями, и была совершенно точно закрыта. Над дверью висела табличка: [Аббатство Святого Августина] — “Для тех, кто неспокоен духом. Уходите. Да, это о вас. Никто здесь не хочет с вами разговаривать. Тот, кого вы ищите, уже не тот человек”.
Хок внимательно изучил дверь и всё, что её окружало, ни к чему не прикасаясь.
— Я не вижу ни дверной ручки, ни дверного молотка, ни шнурка от звонка, — сказал он наконец.
— Неудивительно, — сказала Фишер. — Это то место, куда ты идёшь, когда не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь беспокоил.
— Так что же нам делать? — спросил Чаппи. — Устроим гвалт, пока нас не впустят? Я могу это сделать. Я очень хорош в том, чтобы выставлять себя напоказ. Все так говорят.
— Не думаю, что в этом будет необходимость, сказал Хок. — Хотя спасибо за предложение. Они наверняка видели дракона, когда мы кружили над головой, чтобы убедиться, что прибыли в нужное место. И они наверняка видели, как мы приземлились в лесу, хотя могли бы просто спуститься прямо к ним во двор. Поэтому они должны понять, что мы демонстративно вежливы и цивилизованны.
— Хок, — сказал Чаппи, — почему ты говоришь всё это таким громким и пронзительным голосом?
— Чтобы тот, кто подслушивает по ту сторону двери, мог меня услышать, — сказал Хок. Громко.
Раздался звук отодвигаемых тяжёлых засовов, затем два массивных ключа повернулись в замках, а затем дверь медленно распахнулась внутрь. В образовавшейся проход шагнул очень крупный мужчина в потрёпанной коричневой монашеской одежде, преградив им путь. Лицо его было скрыто глубоким капюшоном. Из длинного коричневого рукава выглядывала крупная рука, на которой не хватало одного пальца и было множество шрамов. Рука медленно поднялась и откинула капюшон, открыв лицо, красное, как варёная ветчина, и примерно столь же привлекательное. Лысая голова, нависающие брови, большой нос-клюв и такие шрамы, которые можно получить только в серьёзных сражениях. У него был вид человека, повидавшего на своём веку не мало, но глаза были удивительно тёплыми, даже добрыми. Глаза человека, наконец-то обретшего мир с самим собой.
Он сдержанно поклонился.
— Здравствуйте, — произнёс он хриплым голосом, который наводил на мысль, что он больше почти не разговаривает. — Вы знаете, кто я? Кем я был раньше?
— Нет, сказал Хок.
— Хорошо, — сказал монах. — Я гораздо лучше лажу с людьми, когда они не знают, чем я занимался раньше. Теперь я брат Амброуз. Входите. Мы ждали вас. Вы пришли поговорить с братом Джеком? Конечно, конечно. Он сказал, что вы появитесь здесь со дня на день. У него были… плохие сны. Очень специфические дурные сны. Надеюсь, вы сможете ему помочь. Извините, без собак.
— Я не просто собака! — сказал Чаппи.
— О, это ты! — воскликнул брат Амброуз. — Брат Джек предупреждал нас… рассказывал нам о тебе. Говорящий пёс, который является другом и ни в коей мере не одержим демонами. Заходи, мы сделаем для тебя исключение.
— Damn right, — прорычал Чаппи.
Монах посторонился, чтобы дать им всем войти. Чаппи шёл впереди, с гордо поднятой головой, просто чтобы показать свою позицию. Брат Амброуз закрыл и запер за ними дверь, с силой задвинув тяжёлые засовы.
Хок не стал принимать это на свой счёт. Он оглядел пустой двор. Ни конюшни, ни даже гостевого стойла или поилки для лошадей. Они действительно не ждали гостей. Просто открытое пространство, тщательно посыпанное песком и гравием. Изнутри
