Я подхожу к Тессерану — молодому парню, самому «юному» из Высших. Он вместе со своей подругой Лиерой (которая сейчас тоже стоит на коленях, справа от любовника) попытался убить Советника, используя украденные кристаллы Этерниума и помощь почти сотни колдунов-предателей.

Ублюдки перетянули на свою сторону целую роту мечников, и обратили почти две сотни горожан из трущоб в «кукол»… А затем попытались выманить советника к казармам в западной части города. К счастью, Беренгар предупредил моего подчинённого о том, что задумали эти тупицы — и волнение быстро подавили. Да, ренегаты нанесли ещё несколько ударов в столице — подожгли продовольственный склад, разрушили пару мастерских, захватили арсенал, натравили оживших мертвецов на горожан в нескольких кварталах.

Но смута, вызванная ими, быстро погасла — благодаря Советнику и Сейнорай. И что меня радовало ещё сильнее — тому, что практически все солдаты, оказавшиеся рядом с мятежными колдунами, оказывали ренегатам яростное сопротивление.

Многие погибли — но я отблагодарил их семьи землями, едой и золотом. А тех, кто выжил, противостоя предателям-ублюдкам — возвысил, или собирался сделать это в самое ближайшее время.

Как показал пример капитана Кроноса — на вояк можно было рассчитывать куда сильнее, чем на малефиков…

— Господин… — хрипит Высший, которому отсекли обе руки, чтобы лишить возможности колдовать в полную силу. — Господин, прошу… Пощадите! Я осознал… Я понял… Я не хотел! Не хотел! Я не замышлял ничего против вас лично! Я всего лишь исполнял приказы Харрана и Тайбель! Те «куклы»… Я не собирался направлять их против вас! Я всего лишь получил приказ припугнуть чернь! Всего сотня простолюдинов, владыка! Это всего лишь сотня простолюдинов! Умоляю, господин!..

В конце фразы его голос срывается на визг, а я морщусь.

— Даже если бы я поверил, что ты ничего не замышлял против меня… Ты плохо расслышал обвинения, Тессеран? Плохо понял, что я сказал на совете сангаур несколько месяцев назад? Жизнь каждого — КАЖДОГО! — человека в моём королевстве ценна! И крестьянина, и солдата, и даже бездомного бродяги! А ты… Ты отобрал жизни у ста человек! Отобрал их — и превратил в кукол, заставил их убивать МОИХ ПОДДАННЫХ! Ты предатель, Тессеран. А предатель всегда умирает, — отвечаю я, поудобнее перехватывая оружие.

Взмах двуручника, брызги крови на солнце — и гулкий стук, с которым голова колдуна падает в подставленное заранее деревянное ведро. Тело Высшего содрогается от конвульсии и наваливается на колоду.

— НЕ-Е-Е-ЕТ! — кричит его любовница. — Проклятый узурпатор! Предатель наших идеалов! Ты же колдун! Ты же сын Ирандера! Возвысив чернь, ты первый предал нас!

Лиера, закованная в талмеритовые оковы (оказалось, что на некоторых малефиков они по-прежнему действуют отлично), отчаянно бьётся в своих кандалах. Её каштановые волосы спутались, одежда изорвана, а взгляд налит кровью.

Я подхожу к ней.

— Это не чернь. Это мои люди — такие же, как и все прочие. И мне важна жизнь каждого из них, а не только тварей, которые забыли, кто ими правит.

— Ты!..

Я не собираюсь слушать, что она скажет. Взмах меча — и голова женщины тоже падает в ведро.

Всё это происходит при таком молчании толпы, что мне становится не по себе. Было бы куда проще, если бы люди кричали, свистели — хоть как-то показывали свои эмоции! Но они просто стоят, вперившись взглядом в помост и то, что на нём происходит…

— Я ошибалась… — каркает Тайбель.

Беловолосая карга, стоящая на коленях между двумя трупами, поднимает на меня лицо, скрытое за её лохмами.

— Я знаю, — отвечаю я, подходя ближе. — Вы все ошибались, пойдя против меня.

— Я не про то, — хрипло смеётся старуха. — Я думала ты — слабак и недостойный правитель, тряпка, захотевшая мира… Но теперь вижу, что ты — истинный сын своего отца.

Мне не по себе от её слов.

— Я — это я, — отвечаю просто. — И тебе стоило присмотреться ко мне, чтобы понять это чуть раньше. Может, тогда ты осталась бы жива.

— Это вряд ли, — снова смеётся Тайбель. — Я считала себя Хранителем… Пророчество… «Когда на город на реке придёт темнейший дар, взовьёся в небо синяя роса…». Ирандер думал, что оно о нём… Я — что оно обо мне… Тут ведь раньше была река, ты знал? А я столько времени провела с камнями Эрленкар… Но всё оказалось глупостью… Настоящий Хранитель — ты.

— Я не верю в пророчества.

— И напрасно. Но это уже неважно — делай, что должен, владыка. Только позволь дать тебе совет напоследок.

— Слушаю.

— Опасайся Харрана. Эта бородатая скотина ещё доставит тебе проблем.

Я киваю, заношу меч и опускаю его. Третья голова оказывается в ведре, а я поворачиваюсь к людям и громко объявляю:

— Приговор приведён в исполнение! Преступники понесли заслуженное наказание — и так будет с каждым, кто нарушит законы нашего королевства! Так будет с каждым, кто посягнёт на жизнь своих соплемеников!

Несколько мгновений толпа всё также молчит. А затем по мне бьёт такая волна эмоций, что в первый миг я едва не пошатываюсь!

Осязаемое удивление, восхищение вперемешку с благоговением и уважением поднимается над площадью, закручивается в воздухе и стягивается ко мне… Оно невидимо, но ощутимо настолько, что пьянит!

Люди, от самых первых рядов и до последних — солдаты, стоящие в оцеплении, кухарки, кузнецы, ремесленники, алхимики, крестьяне, пастухи, трубочисты, вообще все, кто стоит на площади! — один за другим, опускаются на колени!

А через миг до меня доносятся сотни, тысячи голосов:

— Владыка… Владыка Хэлгар!

— Хэлгар Справедливый!

— Этот день станет праздником!

— Владыка любит свой народ!

— Господин покарал предателей…

— Даже Высшие не избежат суда повелителя!

— Спасибо, спасибо, владыка!

— Слава владыке Хэлгару! Слава нашему спасителю! Слава истинному правителю Ялайского королевства!

— Хэлгар Освободитель!

— Слава! Слава! Слава!

Я смотрю на своих подданных и вдруг понимаю — они молчали не потому, что их что-то смущало! А потому, что они сами были ошеломлены происходящим! Никто из них даже не предполагал, что я могу вот так запросто разделаться с самыми сильными магами королевства!

Только сейчас они окончательно поняли, что как раньше уже ничего не будет!

И судя по их лицам, эмоциям, которые пропитывают воздух, счастливым лицам и благоговейным взглядам, которые на меня устремлены — я только что, окончательно и бесповоротно, заручился поддержкой простолюдинов и солдат Ялайского королевства…

* * *

Подвальные помещения замка огромны. Они, как и остальная твердыня, подчиняются воле перчатки и моей воле — и изменяются так, как того требую я.