— Достаточно сказать «спасибо».

— Спасибо.

— Пожалуйста, — улыбнулся он.

— Могу я прокатиться? — Она переступала босыминогами по земле, едва сдерживая нетерпение. — Чуточку?

— Давай чуть позже… — Он достал из машины большойпакет и направился с ним к воротам. — Сейчас ты должна привести себя впорядок, то есть переодеться. Мы едем в интернет-кафе «Форточка».

— Зачем?

— Будем фотографию твоей сестры изучать. Авось онараскроет для нас свои тайны… — Он хлопнул ее пониже спины,поторапливая. — Беги скорее, нас в «Форточке» уже ждут.

— Я мигом! — воскликнула Каролина, кидаясь к дверив дом.

Попав в свою комнату, она забегала по ней, хватаясь то заодну вещь, то за другую — Каролина никак не могла решить, что надеть.Приличествующее трауру черное не хотелось — она знала, что этот цвет ее старили худил, белое она постирать не успела, сиреневое вышло из моды в прошлом году,а красное было чересчур парадным… Оставалось цветастое. В мелкую ромашку.Каролина, распахнув шкаф, достала из него вешалку с висящим на ней платьем.Платье, а если точнее, сарафан, коротенький, расклешенный, с завышенной талиейи сосборенным лифом, шел ей чрезвычайно. Не скрывал ног, зато зрительноувеличивал грудь — благодаря складкам ее нулевой смотрелся первым, а то ивторым (если лифчик с поролоном надеть). К тому же сочетание цветов — желтый,белый, голубой — радовало глаз и подчеркивало загар. И лишь одно не нравилосьКаролине — в нем она выглядела не сексуально. Миленько, очаровательно, можетбыть, пикантно, но не сексуально…

— Каролина, ты ела? — донесся через открытое окноголос Андрея.

— Немного, — ответила она, выглянув во двор.

— И я немного — твой рожок с маком и все… Сейчас жратьхочу умираю, так что в «Форточку» поедем попозже. Надо сначала поесть!

— Там суп остался с… — Она хотела сказать «споминок», но вовремя прикусила язык. — Со свежей капустой. Щи.

— Щей я не хочу. Лучше яичницу сделаю…

— У меня яиц нет!

— Я купил. Сейчас пожарю… Ты сколько обычно съедаешь?

— Одно. От силы два.

— Значит, разбиваем все десять.

— Сколько?

— Десять. Я много ем…

— А по тебе не скажешь…

— Знаю. — Он начал деловито выкладывать из пакетакоробки, пакеты, баночки. Оказалось, он припер целую сумку с провизией. —А где у тебя сковородки?

— В плите.

— Ага! Нашел!

И он засуетился у плиты, как заправская домохозяйка. Чуточкупонаблюдав за Андреем, Каролина отошла от окна, натянула белье (трусики чистосимволические, зато лифчик с поролоном), платье, обулась в босоножки на каблуке— с Андреем можно себе позволить и десятисантиметровые шпильки, все равно небудешь выше кавалера. Одевшись, подошла к зеркалу, подкрасилась (прозрачнаяпудра, тушь и блеск — с этим сарафанчиком яркий макияж не гармонировал),взъерошила волосы пятерней, подушилась. Вроде бы все. Лучше она в повседневнойжизни выглядеть не может — только на подиуме… Эх, жаль, Андрей не видел ее на «языке»!Под светом софитов ее лицо преображается, становится изысканным, а тусклыеглаза начинают загадочно сверкать…

— Яичница готова! — прокричал Андрей.

— Иду, — отозвалась Каролина и, бросив на себяпоследний оценивающий взгляд, выбежала из комнаты.

Когда она спустилась в кухню, Андрей уже накрыл стол: вцентре его дымилась сковорода с омлетом, среди желто-белой массы которогокраснели помидоры, зеленела паприка, розовела ветчина и чернел маленькимикрапинами молотый перец; рядом лежал лаваш, стояло блюдце с толсто нарезаннойсырокопченой колбасой, а также вспоротая ножом банка тунца, пластиковаякреманка с куриными желудками по-корейски и бутыль гранатового сока. Сервировкаоставляла желать лучшего (тарелки отсутствовали, а вилка была только одна), в омлетебыло чересчур много перца, а на ломти колбасы вообще без слез не взглянешь, ноКаролина поймала себя на мысли, что этот завтрак не променяла бы ни на какойдругой, пусть и самый изысканный (в парижском ресторане «Максим», например)…

Андрей готовил для нее — какое чудо!

— Вообще-то я готовить не умею, — с улыбкойзаметил он. — Питаюсь в ресторанах. Но когда был студентом, научилсяжарить яичницу и варить макароны. К концу недели на яйца и вермишель смотретьне мог, зато в субботу (по выходным я ездил домой) бабушкиным басбашем наестьсяне мог!

— Басбаш — это что?

— Суп из баранины. Обалденно вкусный! Бабушка вообще унас мастерицей по части кулинарии была. Особенно ей армянская кухняудавалась! — Он дал Каро вилку, сам взял ложку, которой помешивал яичницу,и скомандовал: — Начинаем!

Каролина подцепила кусок омлета, отправила в рот, прожевала.

— Ну как? — поинтересовался Андрей, зачерпнувложкой такой кус, что он еле убрался в рот. — Не очень остро?

— В самый раз, — заверила Каролина, но сама елеотдышалась — так было наперчено. — Мне нравится…

На самом деле яичница ей совершенно не нравилась, как иповедение Андрея. Да, он купил для нее машину, да, он приготовил завтрак, да,беседует с ней о милых пустяках типа бабушкиных супов. Но почему он сел нерядом, а напротив? Почему он, как приехал, ни разу ее не обнял, не поцеловал?Почему не сказал «Сегодня ночью было здорово!»? Ведь он должен понимать, чтоона ждет хоть какого-то действия — касания, слова, взгляда! Но не дружеского —касания, слова, взгляда, — а интимного, нежного, благодарного и обещающегоодновременно…

«Ну скажи. Скажи что-нибудь! — мысленно молилаКаролина. — Пусть это будет пошлость типа: „А ты горячая штучка!“ Иливранье на тему: „с другими было не так хорошо“… Скажи, скажи, скажи хоть что-нибудь…Только, пожалуйста, не надо больше о яичнице!»

— Знала бы ты, какой омлет делает наш поварЖиль! — не внял ее мысленным мольбам Андрей. — Нежный, воздушный! Смелко пошинкованными грибочками и белыми сухариками… — Онпричмокнул. — Никогда такой вкуснятины не ел!

— А мне твоя яичница нравится! — Каролина задушилав себе глупую бабью обиду и как ни в чем не бывало прочирикала: — Даже неподозревала, что ты можешь взять и сварганить завтрак! С плитой и фартуком ты уменя совсем не ассоциируешься…

— Я пятнадцать лет у нее не стоял. Самое большее, что яделаю — это грею готовый ужин в микроволновке… — Он схватил кусок колбасы,закинул его в рот, смачно прожевал. — Веришь, я не знаю, как варить рис.Не говоря уже о таком сложном блюде, как гуляш или запеканка… Я и представитьне могу, как это приготовить!

— Но вы же, кавказцы, отличные кулинары…

— Лентяи мы отличные! У нас все женщины делают —сначала матери, потом жены! Мужики только шашлык по праздникам готовят… Вотвзять, например, мою семью. Во сколько бы отец ни возвращался домой, мамадолжна была накормить его… Если он приходил с друзьями, она так же радушно былаобязана приветить и их. Если спишь — вставай. Нечем угостить — беги в магазин,покупай. Если не приготовлено — несись к плите, вари. Ты хозяйка — это твояобязанность… — Андрей хлебнул сока прямо из бутыли, после чего передал ееКаролине. — Моя мама русская, воспитанная совсем в других традициях, но иона подчинялась. Да и попробовала бы не подчиниться — бабушка ей бы устроила!