– Пожалуйста, Виктор! – сказала Сидни, так и не опустив папку.

Чтобы ее успокоить и чем-то себя занять, он взял папку и открыл ее. Страницу с синеволосой девушкой уже убрали, так что осталось всего два досье.

Первые данные принадлежали мужчине по имени Закери Флинч. Виктор уже прочитал посвященную этому мужчине страничку, пока ждал звонка Митча, так что знал: это тупик. Все в этом человеке с подозрением на ЭО было слишком неоднозначным – ЭО-способность, похоже, имела как минимум косвенную связь либо с характером смерти, либо с психическим состоянием человека, но это пока оставалось на уровне догадок – и то, что после несчастного случая от него все сбежали, указывало на проблемы. А Виктору сейчас было не до проблем.

Он обратился ко второму профилю – тому, до которого пока не успел добраться: пробежал глазами страницу и замер.

Доминику Рашеру было под тридцать: он был бывшим военным, который имел несчастье остановиться слишком близко от фугаса во время службы за границей. Взрывом Доминику раздробило множество костей, однако внимание Виктора привлекло не его пребывание в коме и даже не обретенная им способность исчезать. Его взгляд остановился на краткой врачебной справке в нижней части листа. Согласно данным госпиталя, Рашеру прописали 35 миллиграммов метагидрикона.

Это была весьма высокая доза довольно сомнительного синтетического наркотика, однако Виктор одним бесконечно тянущимся тюремным летом занимался тем, что зазубривал довольно длинный список болеутоляющих, которые на тот момент отпускались по рецептам врача: их действие, дозировки и официальные названия, а также непатентованные названия, так что это лекарство он узнал моментально. Больше того, он не сомневался в том, что если Эли не посвятил этому вопросу такого же количества времени, он это вещество не опознает.

Похоже, судьба снова улыбнулась Виктору.

До полуночной встречи оставались считаные часы, так что он прекрасно сознавал: сейчас не время и не место строить отношения доверия или преданности, но, возможно, их можно будет заменить необходимостью. А Виктор успел убедиться в том, что нужда порой бывает не менее мощной, чем любые эмоциональные связи. Эти последние были невротическими и запутанными, а вот нужда может быть очень простой, такой же примитивной, как страх или боль. Нужда может стать основой лояльности. А у Виктора было именно то, в чем нуждался Доминик. Он может ему это предоставить – если способность Доминика будет того стоить. А выяснить все это можно только одним способом.

Виктор сложил лист бумаги и спрятал в карман.

– Хватай куртку, Митч. Нам надо кое-куда отправиться.

– На машине или пешком?

– На машине.

– Совершенно исключено. Ты что, прозевал извещение о копах? Насколько я помню, та машина краденая.

– Ну что ж, просто придется постараться не привлекать внимания.

Митч пробурчал что-то раздраженно, но потянулся за курткой. Сидни побежала за верхней одеждой в спальню, где ее оставила.

– Нет, Сид, – сказал Виктор, когда она вернулась, уже натягивая свое великоватое красное пальто. – Тебе надо остаться здесь.

– Но почему? – заныла она. – И не говори, что это слишком опасно. Ты так говорил про того копа, а потом все равно меня втянул.

Виктор фыркнул:

– Это действительно слишком опасно, но останешься ты здесь не поэтому. Мы и так достаточно выделяемся – даже без пропавшего ребенка. И к тому же мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Сидни скрестила руки на груди и недоверчиво на него уставилась.

– Если я не вернусь до десяти тридцати, – сказал он, – то тебе надо будет кликнуть на «отправить» у Митча на компьютере и загрузить мой профиль в базу данных. Он уже открыл нужное окно и все подготовил.

– Почему в десять тридцать? – поинтересовался Митч, застегивая куртку.

– Достаточно времени, чтобы кто-то его увидел, но, надо надеяться, недостаточно, чтобы подготовиться. И я понимаю, что это риск.

– Не самый большой из тех, на какие ты идешь, – заявил Митч.

– И это все? – спросила Сидни.

– Нет, – заверил ее Виктор. Он охлопал карманы куртки. Одна рука нырнула в карман, а потом появилась с синей зажигалкой. Он не курил, но зажигалка то и дело пригождалась.

– В одиннадцать ты должна начать сжигать папки. Абсолютно все. Клади их в мойку. – Он протянул ей зажигалку. – По одной странице за раз, понятно?

Сидни взяла синенькое устройство и начала вертеть в руках.

– Это очень важно, – добавил он. – Нам нельзя оставлять улики, ясно? Поняла, почему мне надо тебя тут оставить?

Она неохотно кивнула. Дол тихо заскулил.

– Ты ведь вернешься, правда? – спросила она, когда они уже были у двери.

Виктор посмотрел на нее через плечо.

– Конечно вернусь, – пообещал он. – Это ведь моя любимая зажигалка.

Сидни чуть улыбнулась закрывающейся двери.

– Насчет того, чтобы сжечь бумаги, я понял, но зачем по одной? – спросил Митч у Виктора, когда они начали спускаться по лестнице.

– Чтобы ей было чем заняться.

Митч сунул руки в карманы куртки.

– Значит, мы не вернемся, так?

– Этой ночью – нет.

XXII

За три часа до полуночи

Бар «Три вороны»

Эли сидел за столиком у задней стены «Трех ворон» и ждал появления Доминика Рашера. Когда он только приехал, то справился о нем у бармена, и тот заверил, что Рашер заходит каждый вечер около девяти. Эли пришел раньше, но ему нечем было себя занять в ожидании полуночи и того, что она принесет, и потому он заказал пива и ушел на отгороженный столик, наслаждаясь отсутствием Серены даже больше, чем пивом.

Да и, вообще-то, пиво он взял для видимости, поскольку регенерация устраняла воздействие алкоголя, а спиртное без опьянения оказалось гораздо менее привлекательным (к тому же он уже мог доказать свое право пить спиртное, так что и эта новизна давно исчезла). Однако оказываться подальше от Серены было важно (совершенно необходимо, как он успел убедиться) для того, чтобы сохранять хоть какую-то власть над собой. Чем дольше он оставался с ней, тем более нечетким становилось все вокруг: этот вид опьянения организм Эли не преодолевал с такой же легкостью. Ему следовало убить ее, когда у него была такая возможность. Теперь, когда в дело впуталась полиция, все стало гораздо сложнее. Полицейские преданы ей, а не ему – и они оба это осознают.

Сменить город – вот что ему нужно.

Когда минует полночь и он разберется со всей этой историей с Виктором, он подберет себе новый город. Начнет все снова. Подальше от следователя Стелла. И подальше от Серены, если получится. Он даже был согласен вернуться к своим прежним методам, требовавшим времени и упорства: многие недели поисков за считаные мгновения вознаграждения. В последнее время все стало слишком просто, а «просто» – значит «опасно». Простота ведет к ошибкам. Серена была ошибкой. Эли отпил пива и проверил телефон. Сообщений не было.