обращать? Мы все устали, дружище. Все твари божии. Представляешь, сколько у них работы? Зато твое прошлое и твое настоящее теперь вместе. И эти голоса… О, как я рад, что могу говорить ими, а не только прокручивать внутри головы.

Его собственный голос потускнел и пропал, уступив место другим – знакомым – тварям божиим. Они выпорхнули изо рта Капустина, перебивая друг друга:

– Соскучились!

– Соединимся же, братия и сестры!

– Мы из последних сил собрали всех!

– Теперь пора!

– Как мы долго ждали!

– Что новенького?

– Скукотища! Лежишь себе в могиле, носа не показываешь!

– А как же истории?

– Мы чуть не сдохли!

– Погодите! Погодите-ка!..

Капустин будто поперхнулся, и голоса разом затихли. Люди-монстры на границе света зашелестели шепотами, неуверенно, боязливо.

Что-то пошло не так.

– Что ты наделал, жирдяй? – удивленно спросил Капустин. – Мамочки, что же ты наделал… Это правда?

Он подошел к Выхину, огибая широкие старые стволы. Остановился в полуметре, громко и сипло принюхиваясь. Потом вдруг высморкался землей и извивающимися червями.

– Господе! – зашептали люди-монстры. – Господе, господе, господе! Он не мог! Он правда не мог!

В голове Аллы отголоском пронеслись вздохи тварей божиих: «Правда, правда, о хосподе-е, правда!» Она почувствовала страх, взметнувшийся над поляной. И этот страх был в тысячу раз сильнее того, что засел в ее груди.

– Мы так не договаривались, дружище, – пробормотал Капустин. – Нельзя убивать друзей. Этих всех, со своих старых тетрадей, сколько угодно, но не друзей!

Выхин не ответил. Он открыл рот и вытолкал языком кусочки камней. Кто-то среди людей-монстров громко и болезненно закричал.

Сам Капустин вдруг упал на колени и принялся лихорадочно, торопливо собирать выпавшее. Вытаскивал из травы, рассовывал по карманам.

– Что же ты натворил! – заорал он ломающимся голосом. – Ты их сожрал, как кусок свинины! Как паровую котлетку! Как ты существуешь после этого? Это же мои силы! Наши силы, мать твою! У меня почти не осталось! Вся надежда была на тебя, на пещеру, на энергию первых камней!

Людская масса пришла в движение. Уродливые люди падали на колени, вознося руки к небу. Из их ртов выплеснулись десятки голосов: чужих и настоящих.

Вознесем молитву во спасение!

Как же так?

Сосуд треснул!

Сосуд надо склеить!

Мать твою!

Так возьмемся же, друзья, во единое!

Во спасение!

Друзей не убивают, слышишь?

Во спасение!

Они стали преображаться, эти люди-монстры. Алла почувствовала, как холод вытесняет жару, как высушивает кожу и пробирается под одежду. По поляне прошел ветер, приминая траву и покрывая ее тонкой изморозью. В одно мгновение изумрудный цвет сменился искрящимся голубым. Стоящие вдоль поляны деревья разом сбросили листья – те увядали и съеживались на лету. Ледяная пыль осела на лицах людей-монстров, покрыла плечи Капустина и Выхина.

– Изыди! – закричал Капустин страшным чужим голосом.

Он вскочил, схватил Выхина за плечи и затряс, как свинью-копилку. Из приоткрытого рта Выхина посыпались ледяные камешки. Выхин рассмеялся глухим, утробным голосом.

– Изыди, жирдяй! Ты не должен был сопротивляться! Ты всегда влезаешь там, где не нужно! – Капустин продолжал трясти, выплевывая вместе со словами густые брызги снежинок. – Ну кто тебя просил меня убивать, а? Кто вообще тебя привез в этот город? Хорошо же было! Мы дружили, развлекались, влюблялись, дразнили! Зачем ты объявился, жирдючий говнюк!

А за спиной Капустина люди-монстры сливались в единую массу. Как будто невидимые руки лепили из них огромный ком. Люди подходили друг к другу, обнимались и – склеивались. Втягивались. Размазывались. Невозможно было разглядеть отдельные головы, руки или ноги. На эту человеческую массу сыпал снежок. А еще над поляной продолжали звучать голоса тварей божиих.

Во спасение!

Сольемся!

Новый сосуд нам нужен, друзья!

Алла поняла, чтó делают люди-монстры: живой сосуд.

– Сучонок! – выкрикнул Капустин в бессильной злобе. Запустил пальцы между губ Выхина, принялся выковыривать кусочки камней, распихивать их по карманам. – Жирная башка, я все из тебя вытащу, все крошки! Будешь снова превращать людей в скетчи, ибо ничего больше делать не способен!

Цилиндр упал и покатился по заснеженной траве. Вано легко соскочил с дерева и поднял его. Рядом оказалась Маро, застыла, поглаживая драную фату. Разглядывала пытливо Капустина и Выхина.

Нам нужна энергия, друзья!

Мы так долго ждали свободы!

Надо собрать ее всю!

Злость, страх, гнев, радость!

Выхин присел на одно колено, безвольно болтая головой. Замычал что-то, а потом резко сомкнул зубы на пальцах Капустина. Капустин завизжал – но не от боли, а от гнева. Задергался, пытаясь вытащить руку.

– Пусти, гад! Пусти, пусти, пусти!

Алла больше не могла прятаться и ждать. Она и сама не понимала, почему стоит до сих пор за деревьями и наблюдает. Нельзя так. Пора прекратить. Неважно как – но пора!

Она подняла с земли два влажных теплых камня, сжала в кулаках. Выбежала на поляну. Ее никто не заметил: Капустин корчился перед Выхиным, Вано и Маро смотрели на них, а люди-монстры – о, люди-монстры заканчивали формировать сосуд из собственных живых тел.

– Держи, подруга! – выдохнула Алла, сблизившись с Ингой на расстояние удара.

Две глазницы, забитые липким снегом, повернулись к ней. Алла замахнулась и ударила в нижнюю челюсть. Боль отдалась в запястье и костяшки пальцев. Голова Инги дернулась, цилиндр тяжело упал в траву. Алла не останавливалась, ударила еще раз, потом еще – в глаз, скулу, челюсть, лоб, затылок, снова в глаз, в нос, в нос, в нос. Что-то глухо хрустнуло внутри черепа Инги. Кто-то схватил Аллу за ноги – тут же резкая боль поднялась от бедра к голове. Алла, не глядя, лягнула пустоту, угодила во что-то мягкое, опустила взгляд и увидела Маро, раздирающую зубами ее бедро выше колена. Окровавленная, вертлявая Маро походила на жирного зверька, вроде белки. Алла ударила сверху по голове несколько раз, сдирая фату.

– А ты что тут…

Делаешь?

Голоса тварей божиих налипли на нее, как мухи. Алла развернулась и увидела брата. Он освободил-таки руку из рта Выхина, но лишился двух пальцев. Вместо указательного и среднего торчали только нижние фаланги.

Она откуда взялась?

Этого еще не хватало!

Надо убрать!

– Друзей не убивают, забыл? – тяжело выплюнула Алла. – Но это если бы вы были мне друзьями, твари! Если бы оставили от Андрея хоть что-то, кроме телесной оболочки.

Маро ударила под колено, и Алла упала руками в траву, роняя камни. Хрустнуло в плече. Алла не могла сдержать болезненный крик. Длинные пальцы, пахнущие смертью и грязью, обхватили ее за голову, подняли, зафиксировали. Алла смотрела на брата, управляемого тварями божиими. Признаться, Капустин сейчас мало походил на ее брата. Волосы большей частью вылезли, кожа на