– Ничего не причитается, мистер Бейли.

– Но, мистер Фарнон, как же можно?..

– Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! – Зигфрид тревожно замахал рукой на старика. – Ни слова больше. Я ничего не желаю об этом слушать.

Принудив мистера Бейли замолчать, он протянул ему внушительный мешочек и, настороженно оглядываясь через плечо, объяснил:

– Тут сотня таблеток МБ. Ей они будут часто нужны, а потому возьмите про запас.

Я понял, что Зигфрид заметил прореху у колена, потому что он долго смотрел на нее, а потом сунул руку в карман.

– Погодите минутку.

Он извлек горсть самых разных предметов. Несколько монет скатилось с его ладони, пока он перебирал на ней ножницы, термометры, обрывки бечевки, ключи для открывания бутылок. В конце концов его поиски увенчались успехом, и он ухватил банкноту.

– Вот фунт, – прошептал он и снова нервно зашипел на старика, когда тот попытался возразить.

Мистер Бейли понял, что спорить бесполезно, и спрятал бумажку в карман.

– Ну спасибо вам, мистер Фарнон. Я на это свожу свою хозяйку в Скарборо.

– Вот и хорошо, вот и молодец, – пробормотал Зигфрид, виновато косясь по сторонам. – Ну так до свидания.

Старик приподнял кепку и зашаркал по тротуару, тяжело передвигая ноги.

– Э-эй, погодите! – крикнул Зигфрид ему вслед. – В чем дело? Что у вас с ногами?

– Все ревматизм проклятый. Ну да помаленечку, полегонечку дойду.

– До муниципальных домов? – Зигфрид нерешительно потер подбородок. – Далековато… – Он последний раз воровато заглянул в коридор у себя за спиной, а потом указал пальцем. – Вон там моя машина, – шепнул он. – Забирайтесь в нее, я вас подвезу.

Иногда мы сцеплялись насмерть, но быстро остывали.

Я сидел за обеденным столом, потирая и сгибая локоть. Зигфрид, увлеченно нарезавший жареную баранину, оторвался от своего занятия.

– Что у вас с рукой, Джеймс? Невралгия?

– Нет. Утром меня корова задела рогом. Прямо по косточке.

– Не повезло. А вы что, пытались ухватить ее за нос?

– Нет. Делал ей инъекцию.

Рука Зигфрида с куском предназначенной мне баранины замерла в воздухе.

– Инъекцию? С этого конца?

– Ну да. В шею.

– Вы делаете инъекцию в шею?

– Конечно. А что?

– Да просто то, что, прошу извинения, место, по-моему, довольно дурацкое. Я всегда делаю инъекции в круп.

– Неужели? – Я положил себе пюре. – А чем плоха шея?

– Но вы же сами продемонстрировали чем, не так ли? Ну, во-первых, от нее чертовски близко до рогов…

– Ну а от крупа чертовски близко до задних ног.

– Но послушайте, Джеймс! Вы же прекрасно знаете, что после инъекции в круп коровы брыкаются крайне редко.

– Предположим. Но хватит и одного-единственного раза.

– Одного-единственного раза хватит и с рогами, а?

Я промолчал. Зигфрид полил соусом баранину, и мы принялись за еду. Но после первого же глотка он возобновил атаку.

– Во-вторых, круп обращен к проходу. А к шее вы должны протискиваться между коровами.

– Ну и что?

– Только то, что вам сдавят ребра и оттопчут ноги.

– Пусть так. – Я зачерпнул из миски зеленой фасоли. – Но ваш способ обещает немало шансов получить в лицо залп коровьего навоза.

– Чепуха, Джеймс, вы просто подыскиваете оправдания! – Он с яростью принялся кромсать свою баранину.

– Вовсе нет, – возразил я. – Просто таково мое убеждение. А вы не выдвинули ни единого веского аргумента против шеи.

– Ни единого? Да я могу привести их сколько угодно! Хотя бы то, что инъекция в шею болезненней.

– А круп легче инфицируется, – отпарировал я.

– Мускулатура шеи бывает очень тонкой, – огрызнулся Зигфрид. – Там нет удобной мышечной подушки, куда втыкать иглу.

– Зато и хвоста нет, – огрызнулся я в свою очередь.

– Хвоста? Да о чем вы говорите?

– О хвосте. Хорошо, если есть кому его держать, чтобы он не хлестал почем зря.

Зигфрид быстро прожевал мясо.

– Хлестал? Господи помилуй, ну при чем здесь это?

– Очень даже при том, – ответил я. – Возможно, вам нравится, когда вас бьют по физиономии вонючим хвостом, но я этого не люблю.

Наступила пауза. Мы оба тяжело дышали. Затем Зигфрид произнес зловеще-спокойным голосом:

– Может быть, вам хочется еще что-нибудь сказать о хвосте?

– Да, хочется. Некоторые коровы очень ловко выбивают хвостом шприц из руки. Совсем недавно одна такая зацепила мой большой, на пятьдесят кубиков, и грохнула его о стену. Осколки так и брызнули по всему полу.

Зигфрид слегка покраснел и положил нож и вилку.

– Джеймс, мне неприятно говорить вам это, но я все-таки обязан сказать, что вы несете полную, отпетую и идиотскую чушь.

Я прожег его взглядом.

– Вы так считаете?

– Да, Джеймс.

– Значит, так?

– Значит, так.

– Ну ладно.

– Очень хорошо.

Обед мы доели в молчании.

Но в последующие дни я постоянно вспоминал наш спор. Зигфрид умел быть убедительным, и я нет-нет да и ловил себя на мысли, что во многом он, пожалуй, прав.

Неделю спустя я, держа в руке шприц, уже собрался проскользнуть между коровами – и вдруг остановился. Моя пациентка и ее соседка, разгадав, как обычно, мое намерение, сдвинули могучие крупы и преградили мне путь. Да, черт побери, Зигфрид говорил дело! Зачем мне протискиваться вперед, когда задний конец – вот он и прямо напрашивается на инъекцию? Я принял решение.

– Подержите хвост, будьте так добры, – попросил я фермера и вогнал иглу в круп.

Корова не шелохнулась, и, пока я делал инъекцию и вытаскивал иглу, меня помучивал стыд. Очаровательная толстая ягодичная мышца, такая доступная! Нет, Зигфрид совершенно прав, а я упрямый осел. Но теперь-то я буду знать, что делать.

Фермер попятился, перешагнул через сток и засмеялся.

– Странно, как вы, ребята, все делаете по-разному!

– А именно?

– Так вчера мистер Фарнон впрыскивал что-то вон той корове…

– Да? – На меня снизошло озарение: а вдруг даром убеждения владеет в Скелдейл-хаусе не только Зигфрид? – Ну и что?

– Да просто он это делает не так, как вы. Очень понятно объяснил, почему к крупу лучше не подходить. И колол в шею.