Все произошло настолько быстро, что никто из Лехиной команды не успел толком ничего понять. Откуда-то появились омоновцы в бронежилетах, и уже через несколько минут Леху, Сальмона и Малыша с защелкнутыми на запястьях браслетами заталкивали в милицейский «уазик».

* * *

Ваня бросил прощальный взгляд на пенную кромку у берега, на голубые и красные зонтики, шезлонги, лежаки, голые загорелые тела и вышел через аккуратную калиточку за пределы платного нудистского пляжа, успев состроить глазки охраннику в темно-синей форме. Развинченной походкой Ваня направился к обсаженному пальмами бульвару, вдыхая соленый ветер с моря и щуря даже сквозь черные очки «Пьер Карден» свои продолговатые дерзкие глазки. Издалека он был похож на марионетку.

Картинно выставляя худые ноги, Ваня лениво дефилировал мимо идущих к пляжу людей в шортах, майках и купальниках. Его взгляд порой задерживался на каком-нибудь привлекательном мужском теле, но быстро соскальзывал, при этом его чувственные губы чуть надувались, словно Ваня был разочарован.

На правой щиколотке у него посверкивал рокерскими металлическими бляшками широкий чернокожаный браслет. На мизинце левой руки тускло блестел плоский серебряный перстень с надписью на английском языке. Ваня был одет очень даже демократично – в джинсовые бриджи с живописными дырами на ляжках и коленях и красную майку без рукавов, на которой красовалось нервически-скандальное: «fuck off!» Несмотря на свои педерастические замашки и тридцать лет, Ваня в душе оставался вредным мальчишкой. На ногах Ваня носил очень стильные кожаные сандалии – без задников, на плоской подошве, которые держались в основном на ступне за счет колечка, куда продевался большой палец. На плече у Вани болтался модный матерчатый рюкзачок.

Он лениво приблизился к стоявшему в ряду прочих иномарок роскошному лазурному лимузину. Из машины выскочил накачанный смуглолицый парень с крупным носом и бритвенно-тонкими губами. Рубашка едва не лопалась на его мощном торсе.

Ваня насмешливо и даже презрительно наморщил свой длинный острый нос.

Громила распахнул перед Ваней дверцу. В жесте качка не было, впрочем, уничижительного желания угодить или как-то выказать свое расположение.

Скорее, он делал это из-под палки.

– Я поеду на такси, – капризно заявил Ваня и улыбнулся, демонстрируя свое превосходство.

– Черкес предупредил… – начал было парень.

– Отъебись, – Ваня томно повел плечами и, сделав грациозный разворот всем своим тощим и гибким корпусом, пошел прочь, чуть шаркая своими сандалиями без задников.

Он двигался так, как двигаются модели по подиуму. Его нисколько не смущала такая женственность, наоборот, он порой даже излишне подчеркивал гибкую плавность движений. Особенно четко вышагивал Ваня тогда, когда был чем-то взбешен или раздражен.

Лимузин медленно ехал вдоль тротуара. Носатый парень сидел впереди, рядом с шофером, и безуспешно пытался завлечь гордо шагающего Ваню.

– Черкес просил, чтобы ты приехал к нему… – не таким ледяным тоном, как минуту назад, произнес парень.

– Еся, отъебись, – жеманно, гнусавя и подергивая плечами, ответил Ваня.

Он чуть косил своими глубоко посаженными, скрытыми под очками глазами в сторону лимузина. Прохожие с любопытством разглядывали этого меланхоличного юношу, пренебрегающего такой шикарной тачкой.

– Доеду сам, – Ваня манерно вертел головой, так что она казалась закрепленной на шарнире.

Впрочем, все его тело, которое, мнилось, вот-вот рассыпется от собственной легкости или просто растает в воздухе, вихлялось, как шарик на нитке.

– Ну так что ему передать, – терял терпение Иосиф, – ты будешь или нет? Он пока дома…

– Прекрасно, – игриво грассируя «р» на французский манер, Ваня расслабленно кивнул. – Но мне нужно зайти на рынок…

– У Черкеса, что, жрачки нет? – грубо спросил Иосиф.

– У него, может, и есть, а у меня в холодильнике шаром покати, – томно вздохнул Ваня и пошел быстрее.

– Так что ему передать?

– Так уж и быть, приду, – Ваня на миг обернулся, согнул руку в локте и мягко махнул кистью.

Иосиф сплюнул, саркастически усмехнулся и приказал шоферу жать на газ. Лимузин цвета морской волны понесся по дороге, обгоняя более скромные машины, привлекая внимание прохожих и водителей.

Ваня любил демонстрировать независимость от своего покровителя. И хотя этот покровитель исправно платил за его услуги, купил ему оригинальную квартирку, которую Ваня опять же на французский манер называл studio, тщательно ударяя на последнем слоге, изящный мотоцикл «Кавасаки», оплачивал все его дорогие заскоки, клубные тусовки и путешествия за рубеж, Ваня упорно дистанцировался от Черкеса. И тогда его собеседник, наслышанный о том, что Ваню содержит Черкес, недоумевал, не придумали ли это завистники – таким независимым и разборчивым выглядел Ваня.

Он действительно зашел на рынок, купил небольшую треску, потому что позволял себе только рыбу (паровую), фрукты, орехи, овощи и минеральную воду, и, раскачиваясь всем телом, побрел к вилле Черкеса.

Белостенная вилла возвышалась на живописном пригорке, откуда открывался на море царский вид. Дом имел плавную конфигурацию, отвечая концепции «перетекающего пространства». Черкес настолько дорожил мнением Вани, который вел на сочинском телевидении передачу «Монстры мировой моды», что полностью доверился его фантазии. Правда, пригласил опытного архитектора ему в помощь. Интерьер тоже создавался по совету Вани, и Черкесу пришлось отказаться от красивого антиквариата, например, стола времен Павла Первого, старинных чеканных люстр, столика из гарнитура графа Орлова и дедовских домотканых ковриков. А все потому, что Ваня восхищался конструктивизмом и модернизмом. Гостиная в новом доме Черкеса была экипирована всяческими новейшими техническими приборами, имела строгие, но при этом не жесткие очертания, была оформлена в одной цветовой гамме. Черные вазы, имевшие форму греческих, но без каких-либо рисунков, прекрасно смотрелись на фоне бежевой мебели и стен.

Ванная комната выглядела мини-дворцом, с обитым розовым шелком стенами, с розовой плиткой и розовым шкафчиком для полотенец. Она была данью давнего увлечения Вани однотонными шелками. Черкес поначалу не мог привыкнуть к такой «бабской» обстановке, но потом смирился, видя, как приятно Ване бывать в этой чудо-комнате. Ваня от нечего делать дарил Черкесу туалетную воду и соль в изящных флаконах, так что мраморная поверхность столика, стоявшего возле овального зеркала, все менее просматривалась под многочисленными коробочками и пузырьками.

Ваня сбросил с плеча рюкзак и, сопровождаемый Иосифом, прошел прямиком в ванную. Черкес сгорал от нетерпения, плескаясь в розоватой пене.

Его широкая волосатая грудь тяжело дышала, черные глаза, похожие на горные провалы, метали молнии. Но, увидев Ивана, он, не желавший показывать, как тает перед этим вечным подростком, все же не мог сдержать радостной улыбки. Клыки Черкеса, однако, имели такую заостренную форму, что эта улыбка больше напоминала хищный оскал вампира.