Крендал дрожащими руками развязал кошелек и хотел уже высыпать все содержимое в руки монаху, но тот только брезгливо поморщился и кивнул в сторону ящика для монет. Спустя несколько минут мнимый купец уже мчался по направлению к родной деревне, бормоча молитвы вперемешку с проклятиями и отчаянно труся. Добраться до дома, распродать весь скот и – ехать куда глаза глядят. Жена? Пропади она пропадом вместе со всей ее семейкой! Бежать, бежать не оглядываясь. Если церковники возьмутся за него, тут уже никакие деньги не помогут – можно сразу распрощаться с жизнью. И быстрая смерть станет тогда для него самым желанным исходом. Но нет, не на того нарвались.

Когда Крендал наконец прибыл домой, ему навстречу выбежал слуга, который помогал ему следить за скотиной.

– Беда, хозяин! Как только ты уехал, здесь такое твориться начало!

– Что? – схватился за сердце мужчина. – Говори же, не томи!

Перепуганный помощник только размахивал руками и выкрикивал что-то несвязное. Поняв, что не сможет от него ничего добиться, Крендал побежал на скотный двор, но, только войдя, остановился, потрясенный увиденным. То, что еще месяц назад делало его одним из самых состоятельных людей во всей округе, теперь превратилось в ничто – на ногах оставалась только одна, самая крупная, дойная корова, тогда как остальные валялись где придется. Их бока были раздуты до невероятных размеров, и было сразу видно, что им ничем уже не помочь. Увидев хозяина, несчастное животное жалобно замычало и тоже повалилось на землю, несколько раз дернулось и затихло. Не веря своим глазам, Крендал кинулся в свинарник, мысленно молясь о том, чтобы хотя бы там все было в порядке, но, вбежав туда, он закричал от отчаяния и тут же выскочил наружу, зажимая руками нос.

– Этим тушам уже как минимум две недели! – накинулся он на слугу. – Что ты мне плетешь о том, что они только что околели?!

– Хозяин, как на духу. – Щуплый мужичок, привыкший оправдываться, на этот раз выглядел уверенным в себе. – Да ты сам вспомни – к нам только вчера заходил сосед, хотел пару твоих свиней купить, помнишь? Ты деньги-то у него взял еще. Так вот, все было в порядке. Я же говорю: все случилось аккурат во время твоего отъезда.

Крендал тут же вспомнил о том, что все так и было, и, разразившись проклятиями, бросился в дом. Он знал, чьих это рук было дело, – конечно, доказать это было сложно, но ему этого и не требовалось. Все, чего он хотел, так это собственными руками задушить Мареллу, глядя при этом ей в глаза. Его уже не волновало, что с ним будет дальше.

Распахнув дверь в комнату девушки, он вбежал внутрь и, словно ангел мести, навис над женой, сжимая кулаки. Однако та, похоже, нисколько не испугалась. Напротив, спокойно подняла на него свои огромные глаза и улыбнулась. Запал Крендала тут же куда-то пропал – он обессилел и был вынужден опереться о стену, чтобы не упасть. Покачиваясь, он с трудом удерживал равновесие и ненавидящим взглядом буравил Мареллу, которая, поднявшись, подошла к нему ближе и заглянула в лицо.

– Тебе нехорошо, муж мой? Может быть, выпьешь моей настойки? Я приготовила ее сама, с любовью – ты ее заслужил. Она станет платой за все, что ты для меня сделал.

С этими словами девушка взяла со стола глиняный кувшин, в котором плескалась какая-то жидкость. Продолжая улыбаться, она протянула его мужу:

– Пей!

Тот, глядя с ужасом на сосуд, попытался оттолкнуть ее руки, но почувствовал, что не может управлять своим телом. Глаза скотника расширились от животного страха, который полностью подчинил его себе.

– Пощади, – только и смог он прохрипеть, с трудом шевеля онемевшим языком.

– Конечно, пощажу, – ласково проговорила Марелла. – Вот сейчас и начну. Точно так же, как ты пощадил нас с Урсанной. Помнишь ее? Но я должна тебя успокоить: когда вы с монахами жгли тело невинной, ее душа уже была на небесах. Поэтому она ничего не почувствовала. Жаль, что я не могу сказать того же про тебя.

С этими словами девушка выплеснула содержимое кувшина в лицо Крендала. Завизжав, тот рванулся в сторону, но его ноги отказались сдвинуться с места, а рука, которой он опирался о стену, оказалась словно к ней приклеенной. Несмотря на то что внешне с мужчиной ничего не происходило, он испытывал чудовищную боль, будто с него живьем сдирали кожу. Его вопли, достигнув апогея, начали стихать, и через несколько секунд все было кончено. Марелла же, которая все это время спокойно наблюдала за этой жуткой агонией, с равнодушным видом пожала плечами и, перешагнув через упавшее тело, вышла из комнаты. Оказавшись во дворе, она заметила слугу, который слышал предсмертные крики Крендала и теперь стоял с открытым ртом, глядя на нее с беспомощным видом. Девушка направилась было к нему, но передумала и, помахав на прощание рукой, растворилась в тумане, который спустился на деревню.

* * *

Марелла смотрела на спящего мужа, пытаясь понять, что же ей делать дальше. Она знала, что за ошибки всегда рано или поздно приходится платить, особенно если кто-то ждет, когда ты их совершишь. А Мари именно ждала – как клещ, который годами живет на капле крови, чтобы в самый неожиданный момент напасть. Нельзя было позволять Бертрану становиться Карлом, но это даже не самое страшное – нельзя было самой терять память. О чем она думала? Девушка сокрушенно покачала головой и взглянула на кинжал, который лежал перед ней на столике. Его тонкое лезвие уже привыкло ощущать вкус крови и не могло долго обходиться без него. Может быть, прервать этот эксперимент, пока он не зашел слишком далеко? Бертран ничего не почувствует, он просто снова заснет. Но выдержит ли она сама внеочередное расставание? Марелла не была в этом уверена. Ведьма и так чувствовала, что ее силы были на исходе – долгая разлука совершенно опустошила ее, так что этот прыжок может стать последним, что она сделает в своей жизни. Рассудив, что крайние меры следует применять в крайних случаях, девушка убрала клинок и, стараясь не разбудить любимого, поднялась и подошла к окну. Снаружи стояла непроглядная ночь, и Марелла подумала, что такое безлуние как нельзя некстати, особенно если придется заниматься магией. Разглядывая отражение в стекле, она вдруг увидела себя прежнюю – полузабытый образ, почти полностью стершийся из памяти. Что бы сказал Бертран, если бы увидел ее настоящую? Они ведь были даже чем-то похожи с его Ирицей – те же черные волосы, белая кожа, фигура. Да, у нее была прекрасная фигура.

Марелла много раз задумывалась о том, как бы поступила, если бы у нее была возможность вернуться в тот день, когда состоялась их первая встреча с доктором из Прованса, забывшим что-то в сибирской глуши. Сделала бы она что-то иначе? Может быть, позволила бы прожить отпущенный ему срок и умереть в глубокой старости? И если раньше она всегда отвечала однозначно: нет, ни за что, то теперь ее все чаще одолевали сомнения. Да, возможно, ее уже не было в живых, но разве кому-то было бы от этого хуже? Вряд ли. Бертран забыл бы об их встрече, как о страшном сне. Как, впрочем, и об Ирице. Раздавленный навалившимся несчастьем, врач опоздал всего на несколько минут и вызвал ее к уже пустой оболочке – ведьма не смогла бы ее воскресить, даже если бы очень захотела. Но в открытых зеленых глазах покойницы она увидела столько любви, что подумала: может быть, это как раз та возможность, о которой ей говорила перед смертью Урсанна? Девушка была сметена лавиной новых ощущений и с тех пор не мыслила себя вдали от мужчины, которого со временем начала считать своим.