Ночами, особенно с наступлением холодной погоды, стали подходить близко к палаткам и завывать шакалы, которых было очень много. К их резкому и неприятному вою и хохоту было очень трудно привыкнуть. Продолжала свирепствовать эпидемия сыпного и возвратного тифа, уносившая много жертв. Лазареты были полны больными. Скончался от тифа и генерал Шифнер-Маркевич129 – редкий по храбрости, талантливый кавалерийский начальник. Похоронили его в Галлиполи 23 января 1921 года.

Водосвятие в лагере состоялось только 25 января в 11 часов. Богослужение совершил греческий митрополит Константин в сослужении наших военных священников. После состоялся парад войск. К началу службы из города прибыли генерал Кутепов со штабом, французский комендант – подполковник Томассен, также со своим штабом, местные греческие и турецкие власти и много корреспондентов. По окончании молебна и водосвятия генерал Кутепов приветствовал войска, которые в ответ прокричали «Ура!» России, генералу Врангелю, местным властям и населению. Местные жители все время сердечно относились к своим неожиданным гостям – Русскому армейскому корпусу. Построенные для парада части были при оружии и произвели на всех присутствовавших отличное впечатление своей выправкой и стройными движениями. Для нас было немного странно видеть пехоту, вооруженную винтовками без примкнутых штыков. Корреспонденты не поскупились в словах при описании этого парада, наши части действительно проходили церемониальным маршем очень стройно. В особенно ярких красках и восторженно описал картину парада корреспондент газеты «Пресс дю Суар». Кроме всего другого, он написал: «Вот идут знаменитые дроздовцы, и все поле покрылось малиной». Хотя наши части были в потрепанном обмундировании, но оно было приведено в полнейший порядок, и все имели головным убором фуражки с малиновым верхом. Недостатки обмундирования сгладились стройными движениями. Наши «цветные» полки постарались вывести наши части в соответствующих им формах, благодаря чему получилось отличное зрительное впечатление. Смотря на проходивших, зритель чувствовал, что проходят части, к которым вернулось бодрое настроение, есть вера в свою силу, сгладилась острота переживаний после катастрофы в Крыму. Дисциплина, пошатнувшаяся было, вновь сама собой восстановилась. Чувства растерянности и безнадежности прошли. Испытания новой жизни за рубежом еще больше усилили любовь к своей Родине. Это особенно проявилось во время водосвятия и парада.

Прошло то время, когда возмущались военной организацией и пели песенку «Мама, мама, что мы будем делать…». Авторитет генерала Врангеля, очень большой и раньше, возрос невероятно, а с ним и авторитет других начальников. Все с нетерпением ожидали приезда генерала Врангеля, чтобы выразить ему свою верность.

27 января ночью разразилась редкая по силе гроза при сильнейшем ветре. Ударом молнии в палатку беженского лагеря было убито двое и несколько человек ранено. Выйти из палаток во время грозы мало кто и пытался. Кругом были потоки воды; ручей в лощине так разлился, что превратился в бушующую реку, и наша лощина заполнилась быстро текущей темно-коричневато-желтой водой, несущей песок и глину. Для приготовления обеда пришлось взять эту, окружавшую нас, воду, и обед получился малосъедобный, а вместо кипятка для чая получилось что-то вроде густого кофе – и по цвету, и по густоте. Когда перестал лить дождь, подул северный ветер и похолодало настолько, что сразу все замерзло. В палатках невозможно было согреться, так как от печек тепла почти не было, но дымили они так, что было трудно дышать и глаза наполнялись слезами.

29 января объявили приказ, согласно которому всем желающим вернуться на Родину нужно было записаться у французских властей, указав порт, в котором они желают высадиться. Французы только обещали доставить записавшихся в Россию, но никаких других гарантий не давали, а поэтому каждый мог возвратиться только на свой риск. В Галлиполи желающих возвратиться на Родину не нашлось, но среди донцов и кубанцев некоторые выразили такое желание.

В конце января выдали немного белья и по второму одеялу. На белье была пометка, что оно предназначалось для армии генерала Колчака. С 1 февраля в частях Армейского корпуса в Галлиполи были введены занятия по следующему расписанию. С 9 до 10 часов – гимнастика, от 10 до 11 часов – пеший строй, с 15 до 16 часов – теория стрельбы и потом, один час, уставы. Такого рода занятия пытались ввести еще в ноябре, но тогда из этого ничего не вышло. Тогда предложение заниматься встретили возгласами: «К чему?!» или «На кой черт это?!». Теперь не только таких возгласов, но даже и какой-либо критики не было слышно. Правда, занятия эти, из-за нарядов, не всегда проводились.

У артиллеристов появилась мысль составить историю Дроздовской артиллерийской бригады, начиная с момента выхода из Ясс и до лагеря в Галлиполи. Для этого, приказом по Дроздовскому дивизиону, была образована комиссия, председателем которой был назначен полковник Булатов130, – из 2-й батареи. История эта не была написана, а собранные материалы и весь архив погибли во время Второй мировой войны.

Лагерь жил и готовился к ожидавшемуся вскоре приезду генерала Врангеля. Проводились строевые занятия, и приводилось в порядок обмундирование. Наши полки, в полном смысле из ничего, создавали свои формы. Наконец стало известно о дне приезда генерала Врангеля и что 15 февраля в лагере состоится смотр частей и парад. С утра 15 февраля моросил дождик, и многие уже пришли в уныние, поговаривая, что из-за дождя и грязи парад, наверно, отменят. В 11 часов было приказано выходить и строиться в поле между ручьем и пехотным лагерем. Части, несмотря на моросивший дождь, стали выходить и строиться четырехугольником. «Цветные» полки вышли в своих формах. Как они ухитрились добыть и сделать эти формы – много не говорили. Если приглядеться к их формам, можно было изумляться, как и из чего они сделаны, но в общем все же вид был отличный – детали сглаживались. Дроздовский артиллерийский дивизион вышел в скромном и уже потрепанном обмундировании, но в однообразном и вычищенном. Всех поразили пехотинцы и кавалеристы – все дроздовцы были в фуражках с малиновым верхом и белыми околышами и при белых поясах. Как потом узнали, пояса были сделаны из полотенец, но издали это заметить было невозможно, а вид получился более чем приличный. Немного навредил моросивший дождик, краски немного потекли, но и это не бросалось издали в глаза. Все замерли в ожидании приезда Главнокомандующего. Раздалась команда «Смирно!» – и наступила гробовая тишина. В это время вдали показался генерал Врангель в сопровождении большой свиты, в которой были представители французских военных и гражданских властей, греческой и турецкой властей, а также многочисленные журналисты и корреспонденты. В это время разорвались тучи и заблестело солнце. В поле прозвучала команда