что переговоры с правительствами Болгарии и Югославии закончены с успехом, что Болгария принимает к себе все пехотные части и часть кавалерии, а в Югославию будут отправлены казачьи части и кавалерийская дивизия, остальных русских эти страны принимают тоже.

И вот, наконец, лед тронулся. 3 августа из кавалерийского лагеря двинулась на погрузку в город первая партия. Она отправлялась в Югославию. Все были одеты аккуратно и однообразно, а посему общий вид отправляемых был больше чем приличный. Генерал Кутепов в приказе благодарил генерала Барбовича за службу дивизии. Кавалеристы были при оружии и выглядели молодцевато. Погрузка шла быстро. В тот же день, в 18 часов, на стадионе, устроенном на плацу между лагерем Алексеевского артиллерийского дивизиона и ручьем, начались спортивные состязания чинов лагеря, так называемые «Олимпийские игры», которые продолжались три дня, так как

программа была большая: бег, метание копья, толкание ядра, прыжки, гимнастика на снарядах, вольные упражнения и прочее. Предполагалось и плавание, через пролив на азиатский берег (6 верст), но из-за сильного ветра и поднятых им волн было отменено. Игры все время сопровождал музыкой оркестр Дроздовского стрелкового полка, считавшийся лучшим оркестром в лагере. Отъезд частей на Балканы продолжался, и 6 августа ушла из лагеря на погрузку конная артиллерия, которая отправлялась на службу в пограничных войсках Югославии. Почти опустел беженский лагерь. Некоторые уехали из него все-таки в Советскую Россию или в Бразилию и другие страны, но многих приняли обратно в армию, и главным образом в кавалерийские полки, так как в них не хватало солдат до числа нужных для службы в пограничных частях. 12 августа ушел в Югославию следующий транспорт с кавалерийскими полками.

После возвращения баронессы Врангель в Константинополь генерал Кутепов получил от генерала Врангеля письмо, которое полностью было объявлено в приказе по корпусу. Оно начиналось так:

«Главнокомандующий Русской Армией. 8 августа 1921 года. № 197. Яхта «Лукулл».

Дорогой Александр Павлович!

Не могу сказать тебе, как я тронут тем вниманием, которое оказали жене моей части 1-го корпуса. Вот полгода, как я оторван от родных соратников заложником Русской Армии в руках вчерашних ее союзников. Находясь вдали от вас, я сердцем и всеми помыслами с вами. Слушая рассказы жены моей, разделяющей мой плен, о пребывании среди вас, я как будто на время переношусь в родные мне части 1-го корпуса.

Прошу тебя принять и передать всем соратникам мою горячую благодарность за внимание и сердечные слова, которые неизменно поддерживают меня в тяжелой борьбе за честь, достоинство и самое существование Армии и воплощаемое ею Русское дело. Обнимаю тебя. Твой П. Врангель».

В продолжении своего письма генерал Врангель благодарил офицеров, приславших ему стихи, рисунки и свой труд: «Запорожцы XX века на берегах Мраморного моря».

28 августа, по случаю предстоявшего отъезда в Болгарию Дроздовского и Алексеевского полков, французский комендант Галлиполи, полковник Томассен, обратился к генералу Кутепову со следующим письмом:

«Полковник Томассен. 28 августа 1921 года. № 1848.

Командиру 1-го Армейского корпуса.

Ввиду отъезда из Галлиполи 15 000 русских, французское правительство для уменьшения расходов по реквизиции помещений, между прочим, решило полностью эвакуировать город Галлиполи от русских за исключением госпиталей. Вследствие этого все штабы, школы, управления, склады, мастерские и т. п. должны будут переехать в лагерь и устроиться там в палатках. Помещения, предоставленные в данное время для госпиталей, остаются до нового распоряжения по сему предмету в настоящем положении.

Я имею честь просить Вас составить по этому поводу детальную программу общей эвакуации города русскими в лагерь Муниб-бей-Дере с указанием частей и дней таким образом, чтобы эта операция была выполнена в порядке без задержки…»

Заканчивалось письмо следующими словами: «Эвакуация должна начаться, как только будет Вам возвращена Ваша телеграмма, по одобрении ее французским командованием. Она должна быть полностью выполнена к 30 сентября, другими словами, начиная с 1 октября никакое русское учреждение, кроме госпиталей, и ни один русский не должны оставаться в городе, равно как не должно быть и ни одной палатки. В интересах самих русских было бы быстро выполнить это предложение в течение последнего периода хорошей погоды, не дожидаясь наступления дождей. Я обращаю Ваше внимание на категорический характер, придаваемый командиром Оккупационного корпуса этому приказанию. Полковник Томассен».

29 августа дроздовцы и алексеевцы стали разбирать свои палатки и на другой день полностью перебрались в город. В час дня на площади города был отслужен напутственный молебен, и после него началась, довольно медленным темпом, погрузка на транспорт. Генерал Кутепов несколькими короткими словами попрощался с отплывавшими в Болгарию частями. Отъезд первого транспорта русских частей в Болгарию совпал с приездом в Галлиполи А. Карташова от русских политических и общественных организаций, а поэтому утром состоялся в лагере парад. Все очень сожалели, что в нем не могли принять участие отъезжавшие в тот день в Болгарию алексеевцы и дроздовцы, и парад от этого несколько потерял в красоте. Но несмотря на это, вид и выправка, стройные ряды и церемониальный марш частей произвели такое впечатление на гостя из Франции, что он был поражен, умилен и, в восторге от всего виденного, расцеловался с генералом Кутеповым. Под вечер состоялся парад частей также и в городе, который дополнил перед Карташовым картину порядка и жизни частей Русской Армии в Галлиполи. Он был так растроган, что все время твердил: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет».

31 августа погрузка была закончена и транспорт с Дроздовскими и Алексеевскими частями отчалил и тронулся в путь-дорогу на Балканы. В тот момент, когда он отплывал от берега, с него донеслось громкое «Ура!». Был ли то прощальный привет остававшимся в Галлиполи, или, может быть, и своего рода подбадривание самих себя, но я не ошибусь, если скажу, что это было и выражением восторга по случаю отъезда из Галлиполи.

Н. Ребиков133

Дневник капитана 7-й гаубичной батареи Дроздовской артиллерийской бригады134

Ноябрь 1920 года

1. Стоим на рейде в Севастополе. Затем с другими пароходами покинули рейд и направились в Константинополь. Пароход сильно переполнен.

2. В пути на пароходе.

3. В пути на пароходе.

4. Пришли в Константинополь. Стоим на рейде.

5. Стоим на рейде. Видна Айя-София. Масса транспортов с нашими войсками.

6. Стоим на рейде. Направляемся в Галлиполи.

7. Утром пришли в Галлиполи. Стали на рейде.

8. Стоим на рейде. Начали выгрузку. Выгрузили 2-й и 3-й Дроздовские полки.

9. Стоим на рейде. Кормят довольно плохо. Особенно мало дают хлеба.

10. День моего рождения. Мне исполнилось 26 лет. Живу на пароходе. Все еще стоим на рейде.

11–12. Стоим на рейде.

13. Наконец нас