– Нельзя! – воскликнула леди Ирэн и ударила ее по руке.

– Почему нет? – удивилась Морвен и прижала руку к груди. Было не больно, но неприятно. – Что с тобой, маман?

– Ты не знаешь, что это такое, – сдержанно произнесла леди Ирэн, – и я должна рассказать тебе об этом.

Она снова завернула хрустальный шар в ткань, откинулась на кушетке и сложила руки на коленях. Потом внимательно посмотрела на дочь:

– Надеюсь, ты не устала. Это займет некоторое время.

* * *

– Я родилась не в господской комнате на верхнем этаже, – приступила к рассказу леди Ирэн. – В доме, где я была рождена, не было этажей вообще.

Морвен заморгала от удивления, и мать презрительно усмехнулась:

– Конечно, тебе этого не понять, ведь у тебя было все, что пожелаешь, с момента рождения. И даже до него.

Морвен нахмурилась, но леди Ирэн только махнула рукой.

– Не обращай на мои слова внимания. Это не часть истории, всего лишь ее результат. – Она подтянула к себе шаль с другого конца кушетки и укутала ею колени, а потом повернулась к звездному небу за окном. – Единственная вещь, унаследованная тобой, – это французский язык. По крайней мере за этим я проследила. Однако мне следует вернуться к самому началу.

Морвен слушала, и ее глаза раскрывались все шире. Леди Ирэн рассказывала о французских корнях семьи, о том, как они, спасаясь от гонений, покинули родной берег в утлой лодке и, преодолев бурные моря и непогоду, нашли новый дом в Корнуолле. Она рассказывала о таинственных ритуалах, о подозрениях и преследованиях… И наконец о побеге.

– Ее звали Урсулой. Она занималась хозяйством на ферме, ухаживала за животными, была вынослива, с большими, как у мужчины, руками. Она сбежала из Корнуолла, оседлав жеребца-тяжеловоза, в чем была.

Морвен, сидевшая не шелохнувшись, подняла голову:

– Тяжеловоза? Такого, как Инир?

– Именно как Инир, так бывает. Теперь слушай внимательно, Морвен. – Леди Ирэн поправила шаль. – Она была беременна. Мною.

Морвен не смогла скрыть своего изумления.

– Да, это так, – подтвердила леди Ирэн. – Меня родила крестьянка. У нее не было мужа. И родственников тоже не было. Она назвала меня Ирэн.

– Красивое имя.

– Может быть. Уэльсцам сложно его произносить.

– Где ты выросла?

– Достаточно далеко отсюда.

– Но почему, маман? И что случилось с Урсулой?

– Она пропала.

– Как жаль, что я ее не знала!

– Почему? Тебе все равно не о чем было бы с ней говорить. Она целыми днями ухаживала за коровами и вычищала сарай.

– Она была моей бабушкой. Твоей матерью. Разве тебе не жаль, что она исчезла?

– Мы не ладили с ней.

– Но ведь и мы с тобой не ладим…

Морвен ожидала гневной реакции, но взамен получила печальную улыбку.

– Мы больше сродни друг другу, чем ты думаешь.

– О чем ты?

Леди Ирэн беспокойно пошевелилась, и шаль сползла с ее колен. Она не торопилась поднимать ее, устремив взгляд за окно, где небо постепенно окрашивал рассвет.

– Ты никогда не задумывалась, почему Инир знает твои мысли?

Морвен вздрогнула:

– Ч-то т-ты имеешь в виду? Откуда тебе это известно?

Леди Ирэн не пошевелилась, только взгляд ее скользнул по Морвен.

– Я знаю все.

– Яго, должно быть, рассказал тебе.

– В этом не было нужды.

– Инир смышленый.

– Такой же, как его предок.

– Ты знала его?

– Его предком был Арамис. Именно он увез Урсулу из Корнуолла.

– Тогда куда…

– Он был ее единственным достоянием. Арамис да еще этот хрустальный шар. Она использовала обоих.

– Шар? – Морвен беспомощно подняла руки и снова опустила их. – Маман, пожалуйста… Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Надменная улыбка леди Ирэн погасла.

– Мне начать рассказ заново?

– Нет, просто объясни, что все это значит.

Леди Ирэн поднялась с кушетки и направилась к окну. Ночная сорочка струилась вокруг нее, словно легкий утренний туман. Она коснулась руками оконной рамы и замерла, всматриваясь в дымку, а потом с невозмутимым видом повернулась к дочери:

– Ведьмы, Морвен.

– Ч-что, маман?

– Ведьмы. Вот о чем я тебе рассказывала. Неужели так трудно понять? Они были ведьмами. Они покинули Бретань, потом Корнуолл, скрываясь от охотников на ведьм. Урсула была ведьмой. И я ведьма. В хрустальном шаре я могу видеть что угодно, например свою дочь, когда она думает, что за ней никто не следит.

Морвен вскочила на ноги, кровь пульсировала в ее голове.

На лице матери расплылась ледяная улыбка.

– И ты тоже, как оказалось. Я надеялась, что ты ею не станешь, – так жить было бы легче. Это опасное знание, а я тебе не доверяю.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – прошептала Морвен.

– Обычно ты гораздо сообразительнее, Морвен! Подумай, почему Инир знает твои мысли? Ты – ведьма. Ведьма. Как твоя мать. И как бабушка. Как все женщины семейства Оршьер. К несчастью, это правда.

У Морвен перехватило дыхание. Она не увидела горького триумфа на лице матери. Тьма облаком опустилась на нее, и девушка в глубоком обмороке рухнула на пол.

Четыре дня после того, как леди Ирэн показала ей хрустальный шар, Морвен была больна. Кто-то помог ей добраться до постели. На следующее утро ее мучили горячка и тошнота. Пришел доктор и констатировал грипп, но Морвен ему не поверила: она заболела от потрясения и замешательства.

Она пыталась убедить себя, что мать придумала историю о колдовстве, чтобы наказать ее. Или, что гораздо хуже, леди Ирэн просто не в своем уме. Если так, то что же делать? Морвен не могла обратиться с этим к отцу, но и то, что сказала ей мать, не могло быть правдой. Просто не могло быть! Она была в растерянности, и попытки понять услышанное только ухудшали ее состояние. Морвен не могла ни есть, ни пить, ни разговаривать.

И не к кому было обратиться за защитой. Она не доверяла мадемуазель Жирар, поскольку знала, что та доносит все до ушей леди Ирэн. Яго был ее поверенным, однако предупреждение матери держало Морвен в страхе, и она не могла ему ничего рассказать. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой.

Морвен лихорадило три дня, а она отчаянно пыталась принять решение. Отец приходил навестить ее и, стоя у двери, осведомлялся, есть ли у дочери все необходимое. Горничная приносила подносы с едой, от которой Морвен тошнило. Мать написала ей записку, но держалась подальше от комнаты больной.