– Да, но наша связь с Норой длилась несколько месяцев, – заметил Дмитрий. – Какая нормальная женщина будет терпеть измену так долго? Конечно, если она не законченная мазохистка и ей доставляет удовольствие подглядывать за нами в замочную скважину. Тогда Ингу можно было бы понять, но…

– Но мы слишком хорошо знаем, что Инга Сереброва не относилась к данной категории людей, – продолжила его мысль Дубровская. – Она была рациональна, рассудочна и обладала обостренным чувством собственного достоинства. Такая женщина скорее убьет, чем позволит водить себя за нос!

Дмитрий неожиданно улыбнулся:

– Знаете, Елизавета Германовна, а вот сейчас вы рассуждаете здраво. Значит ли это, что вы перестали меня бояться?

– Я не знаю, что и думать, – честно ответила Лиза. – У меня голова кругом идет. Кто-то же все-таки убил двух женщин? Но, откровенно говоря, теперь мне почему-то кажется, что не вы.

– Конечно, не я! – обрадовался Дмитрий.

– Но я не буду кривить душой, – призналась Дубровская. – В вашу пользу говорит только моя интуиция, доказательства же ведут в противоположную сторону.

– Да, но я слышал, что женская интуиция значит куда больше, чем все знания мужчин, – решился на лесть Серебров.

– Но это только чутье и никакого здравого смысла!

– Ничего страшного, – успокоил ее Дмитрий. – Вот скажите, чего ради я пошел бы к вам, если бы я чувствовал за собой вину?

– Ну, разве что… – начала Лиза фразу и остановилась. Действительно, зачем? – Может, для того, чтобы отомстить?

– За что мстить? – рассмеялся Серебров. – Вы смотрели слишком много дурных фильмов, Елизавета Германовна. Я никогда не забуду, что вы сражались за меня, как львица.

– Да, но прокурор все равно хотела запросить для вас пятнадцать лет лишения свободы. – Лиза почувствовала краску на своих щеках.

– Это дела не меняет, – убежденно проговорил Серебров. – Я пришел к вам за помощью, потому что мне некуда больше идти…

«Осторожно! – зашипел Дубровской внутренний голос. – Именно так тебе говорил следователь. Сереброву больше не к кому обратиться, и он придет к тебе. Так и случилось. Ты не ошибаешься, дорогая?»

– Но что я могу для вас сделать? – пожала плечами Елизавета. – Спрятать вас?

«Да ты с ума сошла! – завопил внутренний голос. – Оказывать содействие беглому преступнику! Ты хоть понимаешь, к чему это может привести?»

– Убежище получить было бы, конечно, здорово, – заметил Серебров. – Но я хотел, чтобы вы помогли мне найти виновного. Сам я не успею сделать и двух шагов, как меня упекут обратно за решетку. И уж тогда точно навешают всех собак!

Дубровская поймала себя на парадоксальной мысли. Сейчас она верила Сереброву больше, чем когда тот еще находился под стражей в следственном изоляторе. В самом деле, теперь ему незачем было изворачиваться и юлить. Какой смысл заявляться к адвокату и просить помощи в установлении настоящего убийцы, если знаешь, что грехи лежат на твоей совести? Не проще ли подобрать теплое местечко и пережидать бурю там, не подвергая себя риску?

– Надо подумать. Но чуть позже, – сказала она решительно. – У вас должно быть безопасное место, где можно укрыться на период нашего расследования. Вам есть куда пойти?

Дмитрий покачал головой:

– Честно говоря, выбор у меня небольшой. Вокзал, чердаки, подъезды…

– Никуда не годится, – заметила Дубровская. – У меня есть вариант.

«Это не вариант, а самоубийство! – прямо-таки кричал ее внутренний голос. – Давать убийце ключи от своей квартиры может только законченная идиотка!»

– Вот ключи от квартиры моей матери, – сказала она, вынув из сумки увесистую связку. – На бумажке я напишу вам адрес. Это совсем недалеко. Моя мама в отъезде и просила меня поливать цветы.

– С этим я справлюсь, – обрадовался Дмитрий.

– Вы пойдете туда прямо сейчас, продукты я привезу вам сама, – продолжала Лиза. И, словно преодолевая внутренне сопротивление, тихо добавила: – Я вам верю, Дмитрий.

Серебров понял, о чем идет речь.

– Я вам тоже доверяю, – сказал он. – Ведь вам ничего не стоит вызвать туда группу захвата.

– Тогда мы квиты! – улыбнулась Лиза. И уже почти весело добавила: – Мне нужно спешить, пока мои домочадцы не заявили меня в розыск.

– Кстати, с наступающим праздником, – вспомнил вдруг Дмитрий.

Это было не самое странное поздравление, которое Дубровская получила сегодня, но, бесспорно, при самых странных обстоятельствах…

На следующий день был выходной, и если бы не неожиданная встреча накануне вечером, Лиза бы с удовольствием провела половину дня в постели, наслаждаясь замечательной возможностью полениться на законных основаниях. Домашние знали о таком пристрастии Елизаветы и поэтому были немало удивлены, когда узрели ее на кухне в восемь часов утра.

– Боже мой, Лиза! Ты спутала мне все карты! – воскликнул Андрей. – Я собирался подготовить тебе праздничный сюрприз к моменту твоего пробуждения. Но оно ожидалось не ранее двенадцати часов. Что с тобой приключилось, дорогая?

– Даю голову на отсечение, она перепутала дни недели и уже готова мчаться на помощь какому-нибудь безродному бродяге, стянувшему накануне булку хлеба из киоска, – усмехнулась свекровь.

– Оставьте девочку в покое, – оторвался от утреннего кофе Сергей Аркадьевич. – Хорошо, что хоть кто-то в нашей семье может трудиться безвозмездно, не ожидая взамен золотого дождя с неба.

Дубровская застыла посреди кухни, размышляя, стоит ли ей броситься в атаку на ехидных родственников. Но поскольку каждый из них требовал своей порции аргументов, она в конце концов махнула рукой. Вступив в дискуссию (или ее лучше назвать перепалкой?), она только потеряет время, которого в праздничный день никогда не бывает много. Судя по восхитительным ароматам, витающим в воздухе, вечером их ждал лукуллов пир и назойливые гости в придачу.

Словно читая ее мысли, Ольга Сергеевна заметила:

– Будет очень мило с твоей стороны, если день ты проведешь в семейном кругу, не выезжая в город. Не забывай об обязанностях хозяйки большого дома, дорогая.

– Ольга Сергеевна, вы же знаете, что я охотно уступаю вам эту честь, – заметила Лиза. – Так что принимайте гостей и не ломайте себе голову глупыми формальностями.

– Да, но ты вернешься хотя бы к пяти часам? – смиренно спросила свекровь. – Иначе будет неудобно.

– Я подумаю об этом, – снисходительно ответила Дубровская.

Было время, когда Елизавета жутко переживала по поводу своей хозяйственной несостоятельности и тщетно пыталась разрешить дилемму, как быть одновременно образцовой женой и преуспевающим адвокатом. Перед глазами были устрашающие примеры светских львиц, закатывающих грандиозные приемы и благотворительные балы, превращающих свои дома в нечто, напоминающее филиалы Екатерининского дворца. С другой стороны, воображение потрясали образцы состоявшихся женщин, успешно занимающих высокие посты и строящих карьеру с упорством лесного муравья. Разрываясь на части перед соблазном успеть все на свете, Дубровская не чувствовала себя счастливой, пока в один прекрасный день не поняла смысл известного выражения – нельзя объять необъятное. После этого она с невероятным облегчением водрузила хозяйственные хлопоты на красивые плечи своей свекрови и навсегда отказалась от конкуренции с ней в вопросах приема гостей и составления праздничного меню, а сама занялась тем, что ей было по душе – адвокатскими расследованиями и защитой в суде. Такое положение вещей устроило всех, и с тех пор в семье Мерцаловых воцарились покой и гармония…