Ксорве почувствовала, как по спине пробежал холодок, внутри все сжалось. Она знала, что Неназываемый все еще существует. Но она могла спокойно жить и спать только потому, что он не покидал свое Святилище в глуши Ошаара, куда она больше никогда не вернется.

– Оранна всегда была одержима этой идеей, – продолжил Сетенай. – И теперь мы узнаем, насколько это реально.

– Мы можем остановить ее, – сказала Ксорве, борясь с нарастающей паникой. – Мы найдем ее и отберем Реликварий.

– Нет, – сказал Сетенай. – Я найду ее. Вы двое… Думаю, вам лучше остаться здесь, во дворце. Вы уже достаточно натворили дел.

– Господин… – начал Тал.

– Я все сказал, Талассерес, – произнес Сетенай. – У меня нет больше задач для вас.

– Я тут ни при чем, – запротестовал Тал. – Мы были у цели, и тут Ксорве все испортила. Разрешите мне отправиться. Я смогу ее найти. Я покажу ей…

– Нет, – сказал Сетенай.

– Это нечестно, – процедил Тал сквозь сжатые зубы и с усилием добавил: – Господин.

– Возможно, нет, – сказал Сетенай. Тал выпрямился в кресле, сжав кулаки. Когда стало ясно, что решение Сетеная не изменить, Тал поднялся, со скрипом отодвинув стул, и выскочил из комнаты.

Ксорве сидела, понуро опустив голову. Сетенай ходил взад-вперед. Тишину нарушал только звук его шагов.

В конце концов он занял место Тала напротив Ксорве.

– Я не сержусь на тебя, – сказал он. – Здесь есть и моя вина. Я неверно оценил твои способности. Присутствие Оранны повлияло на тебя, – сказал он.

Он наблюдал за ней с большим сочувствием, которое больше походило на жалость. Он был прав. Она сбежала как можно дальше от Дома Молчания, но от его влияния было не так-то просто избавиться.

– Я все еще хочу помочь, – с усилием выговорила Ксорве.

– Ксорве, ты же понимаешь, что мне нужны агенты, которым я могу доверять. Ты ценна, но в этом конкретном вопросе на тебя нельзя положиться.

Она ожидала наказания за свой провал. Сетенай редко повышал голос, но он мог вести себя очень холодно. Она ожидала, что ей устроят разнос. И вот что она получила в итоге. Это было куда хуже.

– Я действительно считаю, – сказал он, и в его устах это равнялось приказу, – что пока тебе лучше остаться здесь.

Сетенай не был добросердечным человеком. Когда он спасал ее, забрав из Дома Молчания, это не было актом сострадания. Он сделал ставку на ее обучение. Она служила ему. Ксорве отдала ему часть долга, но секундное колебание перечеркнуло все ее усилия.

Легко было бы повторить за Талом, что это нечестно, но Ксорве не собиралась потакать своим желаниям. Приговор Сетеная был ужасен, однако она его заслужила. На нее нельзя положиться. Она потеряла свою значимость для него. Она жалкое существо – слабее только дети и больные.

Краем уха она услышала, что он ее отпустил. Она поднялась, онемевшая, ослепшая, замерзшая, и вышла из кабинета.

Тал, не устраивая сцен, добрался до своей комнаты. Он до боли прикусил нижнюю губу, сдерживая крики, слезы, или что там еще планировало его бренное тело.

Он бы никогда не выбрался из крепости Псамага живым, если бы не преуспел в искусстве не давать волю чувствам до тех пор, пока не останешься наедине с собой.

Он закрыл и запер дверь в свою комнату, сбросил куртку на кровать. Яростно огляделся вокруг в поисках чего-то, что могло его утешить, а затем хладнокровно и целенаправленно пробил ногой дыру в дверце шкафа.

Его тело ныло от побоев в умирающем мире, и силы скоро иссякли. В конце концов он упал на кровать, вцепившись руками в волосы, как будто давление на кожу головы могло заглушить переживания.

Я все сказал, Талассерес.

Да пошел ты, старик! Я не рассказал и половины того, что случилось со мной…

На самом деле Тал не хотел вспоминать о том, что с ним случилось на корабле Оранны. Вместо этого он решил напиться. Недалеко от дворца располагалась таверна, где все знали, что он не любит разговоров.

В коридоре он столкнулся с Ксорве. Ее комната была рядом, и он отчасти надеялся на их встречу. На самом деле он предпочел бы никогда ее не видеть, но в неизбежности их встречи крылось болезненное удовлетворение, как будто отковыриваешь болячку. И несмотря на уже имеющиеся синяки, от этой конкретной драки он ни за что бы не отказался.

– Довольна собой? – бросил он, преградив ей дорогу.

– Ложись спать, Тал, – сказала Ксорве.

– Ложись спать, Тал, – передразнил он, сделав шаг навстречу. – Да пошла ты, Ксорве. Все было бы совсем по-другому, если бы ты не облажалась!

– Не начинай, – сказала она.

– Конечно, ты же такая разумная. Это все из-за тебя. По твоей гребаной вине. Я так стараюсь, а в любимчиках у него ты. За твои ошибки приходится расплачиваться мне.

– Да, нам обоим, – сказала Ксорве. Она развернулась и, уходя, поглядела на него через плечо. – Ложись спать.

Тал думал, не пойти ли за ней, но в итоге отправился в таверну, и, усевшись в углу, пил смоляное вино, пока не пришло время переходить на более крепкие напитки.

Ожидать от Сетеная чего-то другого было ошибкой. Теперь Тал знал это наверняка, и бессмысленно было надеяться на что-то еще.

О, Тал, ты мог умереть! Он пытался представить, как это прозвучало бы в устах Сетеная. Даже в воображении это звучало жалко. На самом деле мне глубоко плевать на тебя.

Все дело в том, решил он, потягивая вторую рюмку лакричной настойки, что с его стороны было нечестно ожидать от Сетеная другой реакции, ведь Тал еще не доказал ему, чего стоит. Тал не был выдающимся ученым, магом или политиком, но он был стойким. Сколько бы раз его ни сбивали с ног, он всегда поднимался и пробовал снова.

Таверна закрылась, и Тал нетвердой походкой направился обратно во дворец. Этой ночью дежурил один из его двоюродных братьев, еще один молодой Чаросса, который решил доверить свою судьбу Сетенаю, а не выступить против него в память об Олтаросе. Умный ход – все сторонники Олтароса теперь были в тюрьме или мертвы, некоторые пали от рук Тала. Сетенай очень ценил верность.

– Добрый вечер, Талассерес, – сказал двоюродный брат с ухмылкой, осмотрев Тала с головы до ног. – Занимался делами канцлера?

– Да пошел ты, Матеос, – сказал Тал, споткнувшись о порог, и направился к лестнице.

Он упал на матрас. Мысли улетучились, но миг спустя в голове прояснилось. Верность, вот в чем ключ. Это еще одно испытание, а их Сетенай любит. Талу нужно доказать, что он по-прежнему верен, что на него все еще можно положиться. И он знал, как это сделать.

После стычки с Талом Ксорве ничего так не хотелось, как вернуться в комнату и лечь в постель, но она обещала навестить Шутмили.