Из кабинета Сетеная вышел слуга.

– Вы двое можете войти, а вашу спутницу я отведу в гостевую комнату, – сказал лакей, сделав легкий жест в сторону Шутмили, которая сжалась в кресле. – Он говорит: уже поздно, и он встретится с ней завтра.

Шутмили выглядела потерянной, и Ксорве осенило, что та не знает их языка.

– Все в порядке, – сказала Ксорве, переведя слова слуги. – Следуй за ним. Все хорошо. – Она была так поглощена мыслью о встрече с Сетенаем, что даже не подумала, что делать с Шутмили. – Я зайду к тебе попозже, – добавила она, и Шутмили позволила лакею увести ее.

Сетенай сидел у камина. Парадные одежды он сменил на зеленую шелковую ночную рубашку, а печать канцлера – на бокал смоляного вина, но от этого производил не менее грандиозное впечатление. Что бы ни ждало их впереди, чудесно было снова видеть его: словно возвращаешься домой в темноте и видишь зажженные окна. Они вошли, и он посмотрел на них с неподдельным удовольствием.

– Господин, – сказала она и поклонилась. Тал поступил так же.

– Проходите и садитесь, – сказал Сетенай. – Я попрошу подать еще бутылку. Возможно, у вас есть для меня новости?

Ксорве надеялась, что он каким-то образом уже узнал о случившемся и теперь пребывает в ярости, но все было гораздо хуже – ей придется объясняться лично.

– Господин… – сказала она. – В умирающем мире… Его лицо помрачнело.

– Что случилось?

Ксорве открыла рот, но слова не шли с языка. Что вообще она может сказать? Тал явно не собирался ей помогать. Она посмотрела на Сетеная, все еще пытаясь подобрать слова.

– Вы были правы, – сказала она. – Реликварий был там.

Глаза Сетеная округлились, наполнились предвкушением и волнением – Ксорве никогда не видела у него такого выражения. Но до того, как она успела придумать, как смягчить удар, вмешался Тал.

– Ксорве упустила его, – сказал он. – Он был почти у нас в руках, и…

– Спасибо, Талассерес, – сказал Сетенай, слегка постучав пальцами по столешнице. Он никогда не делал ничего просто так. Ксорве похолодела, как будто из открытого окна вдруг подул зимний ветер.

– Ты упустила его? – спросил он, повернувшись к ней.

– Да, господин, – сказала она. – Простите, господин.

Не в силах смотреть ему в глаза, она уставилась на бокал вина, отмечая игру света и тени. Она не сомневалась, что стоит ей поднять взгляд, как она увидит, что стены и углы кабинета напирают на нее.

Ксорве старалась объяснить все как можно четче. Воспоминания о событиях в Пустом Монументе были расплывчатыми: всякий раз, как она пыталась понять, что произошло, они путались и смешивались, и ее рассказ получался сбивчивым. Все это время Сетенай смотрел на нее словно издалека.

Когда она закончила свой рассказ, он кивнул, но промолчал. В комнате повисла тишина, долгая, как сама вечность. Это было мучительно. Ксорве украдкой бросила взгляд на Тала – его лицо ничего не выражало. Пришла его очередь объясняться.

– Я чувствую, – заметил Сетенай, – что вы двое собираетесь устроить соревнование. На вашем месте я бы хорошенько подумал.

Он встал из-за стола и, подойдя к окну, взглянул на огни города внизу.

– Итак. Реликварий существует. Он найден. Он по-прежнему цел и невредим. Все это время он был поблизости. Это должно было стать поводом для триумфа.

Тишину нарушало лишь потрескивание защитной сетки.

– И все же вы его упустили. Не просто упустили – позволили Оранне завладеть им. Этого не должно было случиться, – сказал он. – Я не совсем понимаю, как вы это допустили. – Тал начал что-то говорить, и Сетенай вскинул руку. – Вы оба.

Сетенай стоял у окна, его силуэт слегка вырисовывался на фоне звездного неба.

– Большую часть жизни я искал Реликварий, и долго готовил тебя к этому, – сказал он, обращаясь к Ксорве. – А теперь он в руках врага. Ты знаешь, как это меня печалит.

– Она не знает, как его открыть, – вставил Тал. – Она все время спрашивала, но я ей не сказал. – Ксорве стало почти жалко его.

– У Оранны нет никаких принципов, – сказал Сетенай. – Если ей удастся его открыть… нам останется надеяться только на себя, потому что боги нам уже не помогут.

– Зачем ей это? – спросил Тал. Ксорве хотела, чтобы он заткнулся. Как только объяснение закончится, она просто спрыгнет с моста или сделает что-то в этом роде.

– Вынужден предположить, что во многом это желание досадить мне, – сказал Сетенай. – Но кроме того, все ищут его по одной и той же причине. Наследие Пентравесса. Все эти знания. Оранна копит знания, как другие копят деньги. Ей хочется заполучить их и быть уверенной, что ни у кого больше их нет. Но это не единственная причина. У нее есть странная теория.

Он повернулся к ним, чуть успокоившись. Истории всегда настраивали его на благодушный лад.

– Магия требует постоянного напряжения, – продолжил он. – Даже если ваш покровитель – любезная, покорная и услужливая богиня вроде Сирены. С одной стороны, у вас есть колодец божественной силы. С другой стороны – ограничения, которые накладывает ваше собственное слабое, бренное тело. Мы всегда желаем больше, чем можем получить. У нас есть доступ к силам, которые формируют и изменяют вселенную, но нас сдерживает наша плоть.

Вытянув вперед руку, он согнул пальцы.

– Этот хрупкий остов, эта маленькая оболочка дряхлеет, стареет и страдает, и с каждой каплей поглощенной силы распадается все быстрее. Не все готовы с этим мириться. Оранна видит в этом вызов.

Кто-то мог бы заподозрить, что Сетенаю нравится звук его собственного голоса, но Ксорве это никогда не смущало. Он умел рассказывать. Он начинал со знакомой темы и, словно паук, раскручивал ее в невероятных направлениях.

– О Пентравессе и Ирискаваал ходили слухи. Поговаривали, что у них сложился небывалый союз. Что Ирискаваал мог использовать тело Пентравесса, не подавляя его сознания. Что Пентравесс выжил в сжимавших его объятиях.

Сетенай перевел взгляд на ладонь и повернул ее так, что кольца засверкали в свете огня.

– Оранна убеждена, что это правда, и что такое может случиться вновь, если маг установит правильную связь с божеством и проведет нужный ритуал. Она верит, что ритуал – одна из тайн, которые спрятаны в Реликварии.

Его голос обладал такой властью, что на миг Ксорве показалось, что все еще можно исправить. Если она рядом с ним, в безопасности, и он рассказывает истории о давно ушедших магах древности, значит, все не так уж плохо.

Она украдкой подняла взгляд и увидела, как легкая улыбка на его губах увяла.

– Если она права… Я уверен, ты можешь представить, чего она хочет, Ксорве. Если у нее получится, Оранна уберет последний барьер между магом и богом. Она мнит себя истинным посланником Неназываемого. Она станет его воплощением. Живой, ходячей, бессмертной и непобедимой. Она выведет его на свет, и он принесет с собой древние знания и всю свою неутолимую жажду.