– Боюсь, я не ношу при себе большие суммы денег, – сказала Жиури, как будто Ксорве была попрошайкой и это могло ее остановить.

– Тогда я полечу с вами, – заявила Ксорве. C каждой минутой она убеждалась в своей правоте, и ей не хотелось выпускать карсажийцев из поля зрения.

Выражение лица Жиури походило на сорвавшийся и потерявший управление механизм. Ксорве даже подумала, что та ее ударит.

Затем они услышали шорох шагов по гравию. Шутмили подходила все ближе, и Канва Жиури вздохнула.

– Хорошо, – сказала она. – Уверена, мой помощник с удовольствием позаботится о тебе.

Ксорве хватило одной минуты в компании инквизитора Цалду, чтобы понять, что он жалкий ублюдок.

Инквизитор Карсажа был расхожим персонажем на подмостках Серого Крюка и Тлаантота: неутомимый охотник со зловещими мотивами, закутанный в длинный черный плащ и злодейски хохочущий. Цалду прекрасно удавался презрительный взгляд, но он не из тех, кто смеется.

– И сколько же тебе пообещал доктор Лагри? – спросил он, сверля ее взглядом из-за стола.

Фрегат «Созерцание в спокойствии» пришвартовался у подножия холмов вблизи Тлаантота. Парочка тлаантотских охранных судов следила за кораблем на приличном расстоянии. Ксорве ничуть не сомневалась, что боевые машины Сетеная в каждой башне древней стены только прикидывались дремлющими. Карсажийский фрегат – это не шутки, но, кажется, он действительно проделал весь путь только ради Шутмили.

Ксорве зевнула.

– Не помню. Много, – заявила она. Удивительно, чего можно достичь, если ведешь себя напористо и выглядишь опасной. У нее также сложилось впечатление, что Канва Жиури скинула ее на Цалду, потому что у нее были другие дела, и Ксорве не собиралась миндальничать.

– Что ж, – сказал он. – Конечно же, мы благодарны за усилия по спасению адепта Канвы.

Едва они поднялись на борт, Шутмили, будто чумную, тут же увели прочь две фигуры в вуалях и масках. Ксорве пришлось напомнить себе, что она знакома с Шутмили меньше недели. У нее не было никакого логического объяснения, с чего она вдруг решила, будто лучше, чем соотечественники Шутмили, знает, что той нужно. И все же она не хотела оставлять Шутмили с ними наедине.

– Мм, – протянула Ксорве. – Вообще-то я пострадала. Сильно поранила плечо.

– Ясно, – сказал Цалду. – Сколько ты хочешь?

Ксорве назвала баснословную сумму. Цалду сохранял мрачный вид. Но не успел он ответить, как вошел посыльный – за ним послала Верховный инквизитор Канва.

Ксорве шла следом, держась на пару дюймов позади Цалду. Она надеялась, что такое подозрительное поведение спишут на алчность. Салон корабля был из полированного дерева и украшен лакированными панелями, иконами в нишах и толстыми красными коврами, поглощавшими шум. На борту фрегата были сотни людей, но все разговоры сливались в единый гул.

Они подошли к нижней каюте без окон, и Ксорве протиснулась вслед за Цалду. Комната служила частично часовней, частично мастерской, частично застенком – перед большой оловянной иконой горели свечи, на скамьях были расставлены стеклянные приборы, здесь же стояла складная кровать, оборудованная цепями.

На краю койки сидела Шутмили, одетая в простую робу. Глаза ее покраснели. Возможно, ей рассказали о судьбе Лагри Арицы и Дарью Малкхаи, и она плакала по ним. Она не подняла головы, когда вошли Ксорве и Цалду, неотрывно глядя на икону на противоположной стене.

Рядом с койкой стояла инквизитор Канва в окружении двоих в белых плащах и вуалях, их лица скрывали маски из черной марли. Единственным цветным пятном был тонкий как лента пояс с голубой вышивкой на белом фоне. Ксорве решила, что это священники, и тут они заговорили.

– Очищение завершено, как и первый этап проверки способностей, – сказали они в унисон негромкими, ровными, мелодичными голосами, по которым совершенно невозможно было определить их пол. – Адепт Канва чиста и подготовлена к слиянию.

– Мать всех городов заботится о нас, – с удовлетворением произнесла инквизитор Канва. Она была так довольна, что даже не стала возражать против присутствия Ксорве.

– Уверены ли вы насчет скверны? – спросил Цалду.

– Если Бдение уверено, значит, уверены и мы, – отрезала Канва, явно имея в виду незнакомцев в белом.

– Инквизитор, при всем уважении, – начал Цалду, – вы же говорили, что это подождет нашего возвращения к Могиле Отступницы…

Ксорве вполуха слушала, как они обсуждают какие-то показатели, базовую порчу и прочую ерунду. Ей хотелось, чтобы Шутмили посмотрела на нее.

– Она достаточно чиста, – сказала инквизитор Канва, завершая разговор. – Когда Шутмили пройдет экзамен, ее ждет вступление в квинкурию Лучников.

Шутмили наконец-то подняла глаза, в глазах ее засветилось какое-то чувство – гордость или триумф. В конце концов, именно об этом она и мечтала. Но Ксорве по-прежнему ощущала беспокойство.

– Нам повезло, что нашелся столь подходящий кандидат на роль Пятого Лучника, – сказал один из Бдения.

– Цалду, – позвала инквизитор Канва, – я лично прослежу за второй фазой проверок. В мое отсутствие вы должны будете взять на себя прочие мои обязанности.

Цалду кивнул, сохранив лицо, и вышел из каюты вместе с адептом Бдения. Они шагали в ногу и напоминали водопад из белого шелка.

– Я бы предпочла начать слияние сегодня, если возможно, – сказала Шутмили без выражения, сидя так прямо, будто ее вырезали из бумаги.

– Разумеется, Шутмили, – сказала инквизитор Канва. – Мы рады, что ты снова с нами.

– Можете отблагодарить меня позже, – вмешалась Ксорве, с удовольствием отметив раздраженный взгляд Канвы. – Мы с вашим дружком так и не договорились о награде.

Она бросила взгляд на Шутмили, но та уделяла ей внимания не больше, чем мухе, жужжащей в соседней комнате. Ксорве надеялась, что адепт просто притворяется в присутствии тети.

– Я определилась, – сказала Ксорве. Она уперла руки в бока и с нахальнейшим видом посмотрела на Канву. Будь у нее соломинка, она бы ее сжевала. Ее разум тут же выплюнул последнюю порцию безумия. Лучше поскорее покончить с этим. – Вы ведь возвращаетесь в Карадун?

– Да, – ответила инквизитор Канва.

– Отлично. Большой город – большие деньги. Доставьте меня в Карадун, и мы в расчете.

Ксорве проводили к пассажирской каюте. Комната была такой же безупречной, как и остальная часть корабля, с таким же низким покатым потолком и темно-красными панелями.

Страж ясно дал понять, что для нее будет лучше оставаться в каюте и не беспокоить никого своим присутствием. В конце концов кто-то принес ей ужин: яйца пашот с лапшой и кусочками грибов в сладком пряном бульоне. Куда вкуснее, чем обычная еда на корабле.

Заняться после ужина было нечем, и она начала осознавать, какой огромной ошибкой была эта затея. Сетенай недвусмысленно велел ей оставаться во дворце. Если Тал был прав – это всего лишь испытание, и от них требовалось взять дело в свои руки, – тогда она должна была взять корабль и отправиться на охоту за Оранной. Вместо этого она оказалась на борту иностранного корабля, направляющегося в столицу Карсажа, которую от Тлаантота отделяло с десяток Врат.