— Я не допущу этого. Поверь… Теперь позвони Ашоту и скажи, что сделаешь все что нужно и достанешь необходимые документы, а я тем временем попробую узнать, что заставляет его в спешке покинуть страну.

— Ладно, — вздохнул Борынец. — Только пообещай мне, что скоро все кончится и я смогу почувствовать себя свободным человеком.

— Ты и так свободен, просто наша свобода всегда чем-то ограничена, — философски ответил Забродов. — Я прикрою тебя и не дам в обиду. Ты знаешь мое слово.

После встречи с Борынцом Забродов почувствовал себя паршиво. Он винил себя в том, что закрутил эту кашу. Почему-то сейчас в голове всплывали иные возможности. Ведь можно было обойтись меньшей кровью. Хотя Забродов понимал, что жизнь не черновик и заново ее не перепишешь, поэтому и разбираться нужно с тем, что есть.

Осталось сделать последний штрих перед вечерней стрелкой, и Илларион, сев за руль своего верного «бьюика», поехал на стройку медицинского центра, где он договорился встретиться с Ашотом.

На улице накрапывал мерзкий дождь и было сыро, как в погребе. Иллариона дико раздражала ненастная погода, но он отдавал себе отчет в том, что никак не может на нее повлиять, а следовательно, и раздражаться нет никакого смысла.

До Багратионовского проезда пришлось добираться, увязая в многочисленных пробках, которые регулярно забивали транспортные артерии Москвы. Как коренной москвич Илларион давно привык к подобного рода явлениям и переносил их со стоическим спокойствием. Ничего не поделаешь, за все в жизни приходится платить. И жизнь в Москве в этом смысле не исключение.

Остановившись около пропускного пункта, Илларион скинул Ашоту «глухаря» на мобильный телефон. Тот вышел через пару минут и сел к Забродову в машину.

— Свидетели запомнили двоих твоих ребят, которые грохнули депутата. Они причастны и к другим убийствам. Менты землю роют, чтобы достать их. Постарайся, чтобы менты их никогда не нашли.

— Их не найдут, — блеснув золотой коронкой, самоуверенно заявил Ашот.

— Какой у тебя план отхода? Как твои бойцы покинут город после сегодняшней стрелки?

— Не парься насчет этого. Я уже обо всем договорился. Наши новые документы практически готовы. Ты доволен?

— Мое дело нехитрое, — сказал Илларион. — О своей безопасности лучше тебя самого никто не побеспокоится.

— На стрелке будут все азеры?

— Вся их верхушка, — кивнул Забродов.

Ашот немного помолчал, словно хотел еще что-то сказать, но все же не проронил больше ничего и вышел из машины. Забродов притушил сигарету и взял с сиденья вибрировавший мобильный телефон.

— Будь осторожен, — голос Борынца звучал крайне встревоженно. — Он числится в базе ФСБ. Его разыскивают. Банковские счета, поездки, наблюдение, короче, полный пакет.

— Он висит на прослушке? — уточнил Забродов.

— Не в курсе. За ним следят круглосуточно. Если его возьмут, то он первым сдаст меня. Илларион, я должен выйти из этой чертовой игры. Пока не поздно.

— Это его не остановит. Он исчезнет, если узнает, что ты пропал.

— Я могу организовать встречу для передачи фальшивых документов и там его арестовать.

— Пока у нас еще остаются возможности поймать его с поличным и спасти твою карьеру. Никто ничего не узнает.

— Хотелось бы, — вздохнул Борынец. — Чувствую, что мне никогда от этого не отмыться.

— Не падай духом. Еще рано отчаиваться. У меня есть одна идея. Я попробую кое-что сделать…

Закончив разговаривать, Илларион поехал по Багратионовскому проезду по направлению к центру Москвы. Он подозревал, что не застанет Орбели в офисе, но ему повезло: тот как раз собирался уезжать по своим делам, и Забродов поймал его прямо на выходе из приемной.

— Нужно поговорить, — сказал Илларион.

— Недолго. У тебя есть пять минут, — сказал Орбели, пропустив его перед собой в кабинет.

— ФСБ висит на хвосте у Ашота. Скажите ему, чтобы он не совался на автосвалку.

— Кто тебе сказал? Какое это имеет значение, если его люди могут выполнить работу и без него?

— Вы не понимаете. План отхода засвечен. Нужно найти другой путь вывода их из страны. Если их возьмут, то начнутся большие проблемы. Азеры и ФСБ будут душить нас заодно. А там и менты подключатся.

— Я с этим разберусь… — мрачно процедил Орбели.

* * *

Эдисон Багиров, сидя у себя в гостиной, медленно раскуривал ароматную сигару. Помимо него в гостиной сидело еще четверо мужчин с угрюмыми лицами в черных пальто, все на вид лет сорока пяти — пятидесяти.

Багиров задолго до стрелки организовал встречу бригадиров. Он перестраховывался, подозревая, что в его рядах завелся стукач, который докладывает обо всех его решениях, и поэтому он оказался в той заварушке в лесопарке, после которой едва остался в живых. Ему еще повезло, что среди всеобщей суматохи все забыли о его существовании.

Положив золотой портсигар на журнальный столик из прозрачного стекла, Багиров внимательным взглядом обвел притихших присутствующих, которые не смели вздохнуть и сосредоточенно смотрели на своего шефа.

— Вы знаете, какая моя любимая спортивная игра? — неожиданно начал Эдисон и, попыхивая сигарой, поднялся из кресла.

— Баскетбол, — предположил низенький коротышка с вьющейся шевелюрой.

— Нет, мне нравится бейсбол, — осклабился Багиров. — Я каждый день смотрю трансляции.

Эдисон взял в руки бейсбольную биту, которую на первых порах после прибытия в Москву носил с собой на разборки. Эта бита не раз его выручала, и отчасти благодаря ей Багиров находился в полном здравии. Бита покоилась у него в гостиной на специальном креплении. Обычно гости интересовались, откуда она у него взялась, и Багиров, желая выглядеть человеком культурным и образованным, никак не бандитом, рассказывал им басни про свое спортивное прошлое и горячее увлечение настоящим мужским видом спорта — бейсболом.

Бита была увесистой и тяжелой, и в молодые годы Эдисон с первого удара ломал кость или умело ставил блок, защищаясь.

— Это игра командная, хотя со стороны кажется, что бейсболист один. Вы понимаете, о чем я? — он снова посмотрел на собравшихся и весело улыбнулся, словно рассказывал им какой-то анекдот.

— Командная, — подтвердил коротышка с вьющимися волосами.

Бригадиры смотрели на своего шефа с некоторым недоумением и настороженностью, не понимая, для чего он проводит этот экскурс.

— Так и мы. Одна команда. Один ничего не решает… — И Багиров, примерившись, с силой опустил биту на череп коротышки.

Раздался страшный хруст. Эдисон добавил еще несколько сильных ударов, словно забивал огромным молотком длинный гвоздь.

Бригадиры оцепенело смотрели на Багирова. Коротышка кулем свалился на пол. Побагровевший Эдисон остервенело бил его по голове, так что на дубовом паркете разлилась лужа крови. Затем он отбросил биту в сторону и победоносно посмотрел на собравшихся, намекая взглядом, что так будет с каждым, кто осмелится на предательство. Никто не шелохнулся, словно произошедшее было в порядке вещей.